Окончательно сопротивление в Ирландии было подавлено в январе 1691 года. Возвращаясь в Лондон, Джон был доволен собой, но вместе с тем он был далеко не удовлетворен своим положением. Ведь он приложил немалые усилия на службе королю, помог ему взойти на трон, но король окружил себя иностранными офицерами, и очевидно было, что они пользуются его бблыпим доверием. Ближе всего к королю оказались голландцы, явившиеся с ним в Англию, — он разбрасывал на них титулы, как конфетти, и заботился о том, чтобы они имели приличные доходы. Молчаливые, деловые, одетые в голубую униформу, они были «преторианской гвардией» Вильгельма. Вероятно, большее доверие голландцам, нежели англичанам, определялось опасением Вильгельма получить удар сзади. Из англичан же король прежде всего — что было обидно Джону — выделял Сандерленда, ближайшего советника Якова, к которому благоволили даже паписты. Пройдоха Сандерленд вовремя убежал в Голландию летом 1688 года, вернулся с Вильгельмом, и тот сделал его лорд-канцлером.
Весной 1691 года Вильгельм Оранский собрал в Гааге представителей союзных государств, чтобы договориться, как покончить с гегемонией Людовика XIV. Может быть, он затем и добивался английского трона, чтобы быть равным другим великим правителям Европы и возглавить борьбу против Франции.
Мальборо остался в Лондоне рекрутировать и обучать солдат для шедшей в Европе войны. Он находился в ужасном настроении. Ему было за сорок, и его чувства можно сравнить с чувствами Юлия Цезаря, в 32 года рыдавшего из-за того, что Александр Македонский в его возрасте создал огромнейшую державу, а он, Цезарь, пока еще никто.
Джон не стал кавалером ордена Подвязки — самого высокого отличия в королевстве, на что имел полное право. Более того, наиболее почетный военный пост капитана-генерала артиллерии был отдан Генри Сиднею, не знавшему, как отличить один конец пушки от другого. Разочарование было тем более сильным, что тот, кто обладал доходами и возможностями капитана-генерала артиллерии, мог рассчитывать на герцогский титул. Раздражение Джона привело к его ссоре с президентом палаты лордов Денби, пускавшим при дворе шутки о «хваткой клановости» Черчиллей. Раньше Мальборо просто не обращал на них внимания. Он не любил жаловаться, но теперь обратился с письмом к королю, в котором живописал свою обиду.
Но Вильгельма все это не интересовало. Пока он вел свою дипломатию в Гааге, 100-тысячная французская армия подошла к крепости Монс. Ее возглавлял герцог Люксембургский, «гений внезапности», считавшийся лучшим среди французских генералов. Монс был окружен, прежде чем Вильгельм успел прийти на помощь. И король, наконец, приказал Мальборо прибыть во Фландрию и принять командование над британскими частями союзной армии. Джон был полон энтузиазма, но французы до самой зимы избегали прямых столкновений, и наконец армии расположились на зимние квартиры, чтобы возобновить военные действия с наступлением тепла. Но Черчиллю принять в них участие было не суждено.
Бросим пристальный взгляд на Черчилля со стороны Вильгельма. Этот генерал изменил одному королю — почему же он не может изменить и другому? Когда до Вильгельма дошли слухи, что Мальборо состоит в переписке с изгнанным Яковом, он совсем не удивился. Он знал то, что другие придворные, например, друг Черчилля Сидней Годолфин и командующий флотом адмирал Рассел, тоже переписываются с Сен-Жерменом, где остановился изгнанный монарх. Он был проинформирован и о том, что Мальборо советовал принцессе Анне наладить отношения с отцом. Вильгельм смотрел на это сквозь пальцы, но не питал на его счет никаких иллюзий, и если Мальборо и подобные ему полагали, что одним актом перехода на его сторону завоевали полное доверие, они ошибались. Он, Вильгельм, не столь наивен.
Важно еще то, что Вильгельм был бездетным, и в парламенте шли дискуссии по вопросу о престолонаследии. Виги были единодушны во мнении, что трон никогда не достанется наследникам Якова II. Но многие тори решение проблемы видели в объявлении Вильгельма Оранского регентом при отсутствующем в стране монархе, дети которого рано или поздно наследуют престол. К тому же они потребовали прекратить назначение голландцев на командные посты в армии и дарование им английских титулов. Мальборо их поддержал.
«Бойся гнева терпеливого человека», — очень точно выразился поэт-остроумец Джон Драйден. Якобиты постоянно плели сети заговоров, не давая покоя Вильгельму и вынуждая его уделять большое внимание расширению своей разведывательной сети. Наряду с голландцем Бентинком и Генри Сиднеем английской секретной службой руководил Дэниел Финч, граф Ноттингем. В 1692 году Ноттингем поручил активному проповеднику кальвинистской доктрины пастору Пьеру Жюрье наладить шпионаж во французских портах. Созданное Жюрье в Роттердаме бюро получало от своих агентов и пересылало в Лондон сведения о якобитах. Английская разведка не раз прибегала к испытанному приему: не располагая прямыми уликами против отдельных подозреваемых, она старалась скомпрометировать их с помощью провокаторов, а если и это не удавалось — добивалась их осуждения на основании ложных показаний своих агентов. И не раз случалось так, что действительных якобитов судили за участие в заговорах, выдуманных провокаторами, в чьих показаниях обрывки истинной информации сочетались с причудливыми фантазиями. Двор Якова II в Сен-Жермене кишел английскими шпионами, умудрявшимися даже красть секретные письма из платья Марии Моденской и посылать их копии в Лондон.
В конце 1691 года король получил от Бентинка известие о заговоре с целью возвести на трон Анну Стюарт. Кроме того, Вильгельм был прекрасно осведомлен о том, что говорилось и делалось в Кокпите и как Анна в письмах к Саре называла его Калибаном, монстром и недоноском. Его предполагаемая фаворитка Элизабет Вилльерс не любила Сару Мальборо, но находилась в дружеских отношениях с леди Фитцхардинг, которая, как и Сара, была придворной дамой принцессы. Для короля это был важный канал информации. В конце концов чаша терпения Вильгельма переполнилась, и по его совету королева Мария приказала Анне удалить Сару. Между сестрами произошла яростная ссора, они громко кричали друг на друга, и Анна покинула дворец, заявив, что не расстанется со своей «возлюбленной миссис Фримен».
Накануне нового 1692 года принцесса получила анонимное письмо, в котором говорилось, что она в Кокпите находится на положении «высокого заключенного» и в «руках Королевской гвардии». И далее: «Если вы сами не удалите от себя супругу лорда Мальборо, вас обяжут сделать это… Мальборо будет осужден, как только соберется парламент».
Но удар все же был неожиданным. В одно январское утро Черчилль зашел к королю и не нашел ничего необычного в его манере общаться с ним. Но после обеда его посетил лорд Ноттингем и объявил, что король больше в нем не нуждается и смещает его со всех постов. Это было только началом печалей. После трехнедельного отсутствия Анна, как ни в чем не бывало, появилась при дворе, и с ней была Сара. От этого королева едва не упала в обморок. Саре было приказано покинуть двор, и тогда Анна последовала за ней. Она перебралась во дворец герцога Сомерсета и перевела туда все свое окружение.
Новости о скандале быстро распространились даже за пределами Лондона, причем его однозначно связывали с именем Черчилля. «Этот неблагодарный человек, — писал неизвестный корреспондент неизвестному адресату, — говорил с королем в выражениях, в которых не видно разницы между джентльменом и последним плебеем. Он думал, что, испугав короля, он сделается герцогом и начальником артиллерии, а тот лишил его всех должностей. Все указывает на его неблагодарность и алчность». Молодой лидер вигов в палате общин Роберт Харли утверждал, что слышал, как Мальборо позволил себе заметить, что «Вильгельм не обладает достаточной проницательностью, чтобы ценить высокие достоинства, и храбростью, чтобы наказать своих врагов».
