Новая подруга королевы состояла в родстве с Робертом Харли, который был не прочь использовать ее влияние на королеву, чтобы восстановить преобладание тори в английской политике. Над вигами потихоньку стали собираться грозовые облака, но пока мало кто их замечал. Правда, Годолфин советовал герцогине Мальборо быть «более чувствительной и терпимой» к королеве, поскольку та думает, «что всегда права».
Когда Мальборо, герой Рамильи, возвратился в Лондон 26 ноября 1706 года, лондонцы бурно славили его. Разве можно было в этот момент думать о надвигавшейся буре? Ему была устроена овация в парламенте, он получил денежную награду и разрешение передавать свой герцогский титул по наследству дочерям. Пока все шло прекрасно.
Весной 1707 года состоялась встреча Мальборо, Хейнсиуса и вернувшегося из Италии принца Евгения, на которой были определены дальнейшие цели войны.
Создавалось впечатление, что чередование побед и поражений стало правилом в этой войне. В феврале 1706 года Людовик сделал герцога Бервика маршалом Франции и отправил его воевать против Португалии. А союзники в это время без особых препятствий маршировали по дорогам Кастилии. 7 июня пала Саламанка. 20 июня двор Филиппа покинул столицу и переехал в Бургос на севере страны. Французский король настаивал, чтобы Бервик дал решительное сражение, но тот позволил британскому генералу лорду Гал вею и португальскому генералу Лас-Минасу 27 июня вступить в Мадрид и провозгласить Карла королем Испании. Но завоевание Испании Великим союзом оказалось иллюзорным — Мадрид и вся Кастилия отказались признавать нового короля. Как бы то ни было, Лондон воспользовался ситуацией и в январе 1708 года заключил с Карлом III договор о торговых привилегиях англичан в Испанской Америке.
Людовик послал новые подкрепления Бервику. И тут как будто само небо помогло Филиппу Бурбону: пошли непрерывные дожди, дороги размыло, связи союзной армии с Португалией нарушились. «Второй» испанский король покинул Мадрид и на следующие пять месяцев сделал своей столицей Валенсию. В Мадрид же 4 октября возвратился Филипп V. В ноябре герцог Бервик взял Картахену и продолжил одерживать одну за другой победы в Кастилии и Мурсии. В декабре французы и испанцы вернули Алькантару.
В марте 1707 года Карл III двинулся на Барселону. 25 апреля две армии расположились напротив друг друга у города Альмансы в Юго-Восточной Испании. Франко-испанские войска насчитывали 25 тысяч солдат, английские и португальские — 15 тысяч. Битва началась после полудня и длилась всего два часа. В ней были активно задействованы пушки, расположенные на холмах близ города. Когда конный авангард герцога Орлеанского атаковали английские драгуны, а португальские эскадроны по приказу Гал вея стали перемещаться в центр сражения, Бервик усилил обстрел противника, а затем отправил в контратаку свою конницу. Галвей потерпел сокрушительное поражение, потеряв почти половину своих солдат, но и потери Бервика составили немало — 5000 человек. Может быть, поэтому храбрый племянник Мальборо с трудом поверил офицеру, сообщившему ему об отступлении союзников.
8 мая Филипп вступил в Валенсию, 26 мая — в Сарагосу. «Эти неудачи делают переговоры с Францией бессмысленными…» — написал Мальборо жене из Брюсселя после поражения у Альмансы. В начале августа 1707 года он отдал приказ англо-голландскому флоту Клоудесли Шовела атаковать Тулон, но здесь союзников постигла неудача. Надежды Империи и Морских держав на быстрый триумф в Испании и параллельное вторжение в Прованс провалились. Более того, возвращаясь на родину, четыре линейных корабля Шовела (на одном из них находился сам адмирал) в условиях шторма и сильного тумана разбились на рифах. Шовелу удалось спастись, но уже на берегу он был убит случайной пулей.
Поражения обострили внутреннюю ситуацию в Британии. В сентябре 1707 года Роберт Харли заявил: «Англия так погрязла в войне, что с готовностью отвергнет добрый мир». Мальборо, уже готовившийся вступить в схватку с Харли, месяцем раньше заметил Саре: «Нет человека, более желающего мира, чем я… Я буду всегда предан короне, но если Харли попадет на место Годолфина, я скорее отдам жизнь, чем буду убеждать лорда Сиднея продолжать служить королеве. Это я пишу только для тебя». В зимний парламентский период 1707/1708 года Мальборо и виги выдержали настоящую битву с лидерами тори Харли и Сент-Джоном.
По инициативе вигов Годолфин предложил включить в состав Тайного совета зятя Мальборо графа Сандерленда, бывшего с декабря 1706 года государственным секретарем Южного департамента. Королева воспротивилась, ибо помнила, как Сандерленд утверждал, что «самая плохая республика лучше, чем хорошая монархия». Но тут в бой ринулась Сара, которая едва ли не требовала назначить Сандерленда — казалось, она забыла, что имеет дело с королевой! В августе 1707 года Сара писала Анне: «Вы похожи на людей, которые ничего не читают, кроме одной книги, и вы, возможно, не можете ни о чем судить… Вы должны опираться на информацию о событиях и суждения других… и я сожалею, что вы имеете столь незначительное мнение о тех, кто ведет Ваше Величество сквозь несчастья и не преследует иного интереса, кроме вашего…» Герцогиня не осталась в стороне и от памфлетной борьбы. Ее секретарем был выпускник Оксфорда и член парламента Артур Мейнваринг, который редактировал и писал статьи для виге кого журнала «Медли». В своих работах он излагал соображения по актуальным вопросам, во многом навеянным беседами и перепиской с Сарой. Весной 1708 года он обсуждал с герцогиней тактику предвыборной агитации. Сетуя по поводу того, сколько «бумажной артиллерии» используется против вигов, Артур соглашался с Сарой, что пришло время дать ответный залп.
В 1709 году они вместе написали и анонимно издали книгу, в которой уверяли читателей, что тори, выступая за скорый мир с Францией, сами превратились во французов, и потому их больше не следует допускать к власти. Это сочинение представляло собой диалог между мадам де Ментенон и миссис Мэшем, в ходе которого некоронованная королева Франции благодарит Абигайль за хорошую службу Людовику XIV.
Мейнварингу, как и Саре, самомнения было не занимать. Он, например, позволял себе в переписке с герцогиней давать советы Мальборо: «С тех пор, как одна партия (то есть тори. — Л. И.) так упорна, всегда необходимо иметь друзей в другой партии и удерживать то, что Его Светлость уже имеет. Положение Милорда герцога изменилось с тех пор, как «честнейший» мистер Харли наступает ему на пятки». Любопытна еще одна его ремарка: «Все министры не могут дождаться конца фарса «Харлекин и Абигайль»». Сара запустила эту шутку в обиход.
Неудивительно, что Анна обиделась на нее. Весной 1708 года Сара отправилась в Вудсток наблюдать за строительством Бленхайма и написала королеве перед отъездом: «Виги — ваши самые преданные друзья, и в моих интересах не советовать вам плохих людей…» Анна ей отвечала: «Я не удивлена, что вы болезненно реагируете на выражение «Мэшем и я», похожее на «Стини и я», употреблявшееся королем Яковом I, когда он имел в виду себя и герцога Бекингема…»
В конфликт, связанный с назначением, а точнее неназначением Сандерленда, был втянут и Джон. Он не одобрял кандидатуру Сандерленда, поскольку хотел сохранить в Тайном совете баланс между тори и вигами, а зять, на его взгляд, был слишком ретив. Но мнение Годолфина перевесило, и в конце концов герцог тоже стал просить Анну принять кандидатуру Сандерленда. Это сыграло свою роль. Анна отступила, и в декабре 1708 года Сандерленд вошел в Тайный совет.
