Я щедро расплатился с костоправом, и он уехал. Но Мила продолжала плакать.
– Ты во всем виноват, – сказала она, как я и предполагал. – Зачем ты запирал его на ночь? Чтобы удобнее было трахаться со мной? Ты боишься не только женщин, но даже птичек.
И тут меня взорвало! Злобный дух попугая вдруг переселился в меня. Я наговорил Миле кучу гадостей. Я сказал ей, что это сексопатология – спокойно принимать то, как попугай наблюдает секс своих хозяев. Я сказал, что ушел от здоровой жены к больной женщине, потому что безумно ее люблю, но всякому безумию есть предел. Я сказал, что она одевается не стильно, а по́шло и вызывающе, чтобы компенсировать свою невзрачность. Наконец, что ее любовь к бешеному попугаю – это ненормально и попахивает зоофилией.
– Я видел, – кричал я, – как ты целуешь Кешу в крылышко, когда он спит. Может, тебе доставляет удовольствие, когда тебя кусают? Я тебя не кусаю. Может быть, надо тебя кусать?
Мила вытерла насухо глаза, вздохнула и пошла собирать мои вещи. Я ринулся за ней в комнату.
– Прости, родная, – шептал я, обнимая ее ноги, – прости, я просто идиот! Ну можешь ты мне поверить, что я люблю тебя так, что готов ревновать к табуретке, на которой ты сидишь? Я не могу без тебя жить. А с Кешей… Вот что я вспомнил. Когда-то на Птичьем рынке я купил для своего сына, который был еще совсем ребенком, попугайчика. Это был зеленый красавец с таким же гордым видом, как у Кеши. Продавец убеждал меня купить птичку помоложе, к тому же они и дешевле стоили. «Это производитель, понимаете», – намекнул он мне. Но те, молоденькие, были какие-то серенькие, а этот – орел, а не попугай! Ну и купил на свою голову. Его тоже звали Кеша. И он тоже был злой и ни с кем не желал общаться. Но однажды мы уезжали в отпуск и отдали Кешу на время подруге, у которой была попугаиха. Когда вернулись, птички успели создать семью и были абсолютно счастливы!
– Что ты хочешь этим сказать? – спросила Мила, перестав наконец запихивать мои трусы и носки в спортивную сумку. – Кеше что, нужна своя женщина? Ты говоришь мне это серьезно?
– Господи, ну конечно, я говорю это только для того, чтобы остаться с тобой, – честно признался я. – Но эта история – правда! Кеше нужна женщина, сто пудов! Он сразу же изменится!
– Так покупай! – капризно воскликнула Мила.
Уже утром я бродил по Птичке, которую перенесли на МКАД. Кешина женщина бросилась мне в глаза сразу. Она была странным образом похожа на Милу. Тот же рассеянный взгляд, та же стильность в оперении и полное впечатление нездешности.
– Как зовут красавицу? – спросил я продавщицу.
– Вы сами должны дать ей имя, – сказала она. – Назовите Милой.
Торг был неуместен. Через десять минут я мчался в такси с огромной клеткой и заключенной в ней женщиной для Кеши.
Нужно ли говорить, что Миле попугаиха понравилась сразу?
– Как мы ее назовем?
– А у нее уже есть имя. Ее зовут… просто Мила.
Мила засмеялась, но предложение мое приняла.
Кеша отнесся сперва к новой Миле с интересом. Он залетел к ней в клетку, попробовал ее корм, показал ей, как лихо расправляется с ее яблоком, и, сев к ней на жердочку, закурлыкал. Смешно, но перед тем, как нанести визит даме, он встопорщил перья на голове и посмотрелся в зеркальце. Он вел себя как пошлый ловелас, этот Кеша.
– Слава богу, – умилилась Мила, – надеюсь, все будет хорошо. Они создадут семью, и Кеша больше не будет злым.
Но меня с самого начала стало что-то смущать в поведении Кеши. Я знал его как самого себя. Такие, как мы, не проявляем сентиментальности с первого шага. С другой стороны, подумал я, ведь и я влюбился в Милу в поезде с первого взгляда. Чем черт не шутит…
– …пока Бог спит, – добавляет Вика.
– Вот именно, – говорю я. – Кеша сбивал нас с толку. Он сразу понял смысл подарка. Он понял, что я дал слабину, не выдержал обещания не покупать ему подругу в случае его плохого поведения. И он решил действовать дальше.
– Кеша стал преследовать Милу? – спрашивает Вика.
– Нет… Он просто ее убил. Первой же ночью. Наверное, он предложил подруге совершить ночной моцион, открыл клювом-отмычкой дверцу клетки и заклевал свою возлюбленную до смерти. Когда я вышел курить, Мила уже лежала под столом в лужице крови.
Вика прыгает на диван и плачет.
– Ах, как это все ужасно! Зачем ты мне это рассказал? Я всю ночь заснуть не смогу…
– Но ты же хотела страшную историю о любви? Нет уж, слушай!
…Я рассмотрел трупик птички и понял, что Кеша пробил ей горловую аорту точным и рассчитанным ударом, словно был профессиональным убийцей. Он сидел в своей клетке и слегка дрожал то ли от трусости, то ли от удовольствия. Я подошел и, обхватив клетку обеими руками, приблизил к нему свое лицо. Я был без очков, но уверен, что клюнуть меня в глаз он не решится. На сегодня он исчерпал заряд своей ненависти.
– Что ты наделал, лишенец? – спросил я. – Ты подписал себе смертный приговор. Ты думаешь, я оставлю тебя в живых? Нет, лучше я потеряю Милу, но и ты сдохнешь!
За окном шел снег и было морозно. Первым делом я выбросил в форточку мертвую Милу. Следом за ней вышвырнул попугая и закрыл форточку. Некоторое время он бился о стекло, пытаясь залететь обратно, но вскоре его унесло снежным вихрем. Я видел, как крутило его в воздухе, пока он не пропал в темноте… Тогда я снова открыл форточку и закурил. Я рассчитывал, что до того, как Мила проснется, попугаиху съедят кошки, а Кеша сдохнет от холода и, скорее всего, его тоже съедят. После этого я тщательно вытер лужицу крови под столом и засунул тряпку под холодильник. У меня было странное чувство, будто это я убийца, заметающий за собой следы.
– Не рассказывай больше ничего! – кричит Вика.
– А вся история, собственно, и закончилась, – равнодушно говорю я. – Утром Мила не нашла ни Милы, ни Кеши. Зато увидела открытую форточку и все поняла по-своему.
– Это из-за твоего курения, – сказала она и заплакала. – Почему ты не закрыл форточку? Ты знал, что Кеша научился открывать дверцу клетки. Ты сделал это специально?
– Конечно, – ответил я с ледяным спокойствием. – Ведь ты у нас ярая поборница свободы? Вот и молодые сделали свой выбор.
– Это не выбор! – закричала она. – Это убийство двух беззащитных существ! Я давно заметила, что ты хочешь отомстить Кеше, но не думала, что ты сделаешь это так омерзительно.
– Таков мой организм, – сказал я и пошел собирать вещи, на этот раз уже сам. – Если ты думала, что я буду терпеть постоянный выбор между попугаем и мной, ты ошибалась. И перестань, мой совет, менять каждую ночь свои ночнушки. Хотя я понимаю, тебе уже под тридцать. Пора подчеркивать свою сексуальность, чтобы привлекать мужчин. Но не меня. Я не люблю тебя.
– Молчи! – крикнула она. – Лучше скажи, это ты засунул Кешу между стеной и холодильником? Чтобы выглядело как несчастный случай?
