Он отошел от стола. Сердце прыгало, а голова пухла от мыслей. Сто граммов виски явно не привели его в равновесие. Может еще накатить? Нет, этого делать точно нельзя. Во-первых, Федоровна не даст, а во-вторых, необходимо контролировать ситуацию. Ситуация же складывалась следующим образом: здешняя жизнь протекала уже с учетом его деятельности в прошлом. Песни Рословцева это подтверждают. Это можно проверить и другими фактами. Кроме того, портал закрылся окончательно. Это подтверждает история знаменитого композитора. Так ли это? Тот исчез именно тогда, когда Веня возвратился в настоящее время. А если бы он не возвращался? Или вообще не попадал бы в прошлое. Ведь, до его перемещения здесь никто и слыхом не слыхивал ни о каком Рословцеве. Следовательно, портал все же мог быть открыт и сейчас. Если Веня вновь вернется в прошлое, то история Рословцева продолжится, а при его следующем появлении друзья будут вспоминать уже и то, что он натворит в следующие девять лет. Вот это полет мысли! Мозги можно вывихнуть! Так рассуждал Веня. Еще он думал о том, что в принципе можно сходить к камню и все проверить.
Однако в любом случае делать это было рано. Необходимо было поговорить с Редькиным, большим любителем всяческих необычных исторических фактов, да и истории вообще. Помимо этого, просто необходимо позвонить родителям.
К выполнению первого пункта программы было решено приступить немедленно. С этой целью Веня направился к берегу, где ведущий актер, разувшись, с наслаждением ходил по границе воды и суши.
– Ром, это и есть твое обещанное купание?
– Для начала достаточно и этого. Потом видно будет. А ты что, желаешь окунуться?
– Нет, – засмеялся Веня. – Раньше июля не купаюсь. Ну, если только куда-нибудь не выезжаю.
– В этом сезоне куда лыжи навострил?
– Еще не решил. Друзья тащат на Байкал, но пока упираюсь.
– Здешняя водичка тебе покажется парным молоком по сравнению с той…
– Да, кстати о друзьях. Вчера в клубе разговор зашел о наших космонавтах. Поспорили, сколько среди них было жертв. Я сказал, что одна, а они утверждали – две…
– Ну, вы даете, пацаны! Нашли тему. Наверное, и баб привлекли к увлекательному разговору? А так, ты был прав – Комаров в шестьдесят седьмом разбился. И все.
– А Союз одиннадцать?
– Ты что, чувак? Вообще-то там было три космонавта. Все живы – здоровы, по-моему, до сих пор. Примерно-показательный полет был. Писали, что готовили его особо тщательно.
– Послушай, Ром, у меня к тебе есть еще одна просьба на историческую тему. Ты не мог бы мне напомнить самые значительные события с семьдесят шестого по восемьдесят пятый годы прошлого века.
– Это мы с тобой тут до ночи будем вспоминать. А зачем тебе?
– Сегодня вечером опять встречаемся. Чувствую, что разговор будет об этом.
– Ну, тогда пожалуйста, – подозрительно взглянул на коллегу Редькин. – Только учти, что какие-то мирные политические даты меня не интересуют. Я знаю лишь катастрофы, смерти и тому подобное.
– То, что нужно, – кивнул Веня, сосредоточив внимание на рассказе Редькина.
Лекция заняла не более пяти минут. Что-то запомнилось, что-то нет, но в любом случае она была полезна Ростовцеву, не говоря уже о Рословцеве. После столь содержательного разговора Веня проследовал в салон автобуса, чтобы со своего заряжающегося мобильника позвонить родителям. Он пожалел, что не догадался использовать его в качестве диктофона во время разговора с Редькиным. Макс, несмотря ни на что, все же сообразил поставить телефон на ускоренную зарядку, поэтому батарейка была заполнена почти наполовину.
Установив часы мобильника в соответствии с электронными часами автобуса, Веня набрал номер домашнего телефона. Трубку взяла мама:
– Сынок, что-то случилось? Ты же вчера вечером звонил.
– Нет, мама, все нормально. Просто соскучился.
– Мы с отцом тоже каждый день о тебе думаем. А мне ты часто снишься. Только вот последний сон… тьфу… не буду об этом.
– Ну, а все же. Что за сон, мама?
– Да, чушь какая-то. Приснилось, что к нам приходит какой-то дед и говорит: «Здравствуйте, я ваш сын Веня». Ты представляешь?
– Не обращай внимания, мама. Это, наверное, к перемене погоды. Отец дома?
– Рядом. Рвет трубку.
– Привет, Венец.
– Привет, пап, как здоровье?
– Лучше всех.
– Мама вчера говорила, что на днях у тебя сердце прихватило…
– Ничего страшного. Таблеток попил и все в порядке. Ты лучше о себе расскажи. Когда нас осчастливишь?
– Я и так стараюсь.
– Женишься когда, спрашиваю?
Веня не нашелся, что ответить отцу. Знал бы тот, что фактически у него уже имеется внук, которому пошел шестой год. Но в таком случае, Вене сейчас тридцать пять, а отцу, как и было – пятьдесят два. Чокнуться можно, если не сказать хуже.
– Скоро, пап. Ты узнаешь об этом первый. Послушай, хочу задать тебе вопрос не в тему…
– Валяй.
– Если бы ты имел возможность, какую бы советскую катастрофу предотвратил?
– Неожиданный поворот… в какой период?
– Начиная с семидесятых годов.
– Чернобыльскую, конечно.
– Спасибо, пап, целуй за меня маму. Я вас очень люблю. До свидания.
– Пока, сын.
Ну, что ж, теперь уже можно было и отправиться к камню. Он окинул взглядом поляну, резвящихся коллег и с мыслью «будь что будет» ступил на заветную тропинку.
– Веня, погоди! – послышалось сзади.
Ирина подбежала к Ростовцеву и с тревогой заглянула ему в глаза:
– Куда ты опять собрался?
– А в чем, собственно, дело?
– Тебе не нужно больше никуда отлучаться!
– Ириш, ты с ума сошла?
– Со мной все в порядке. А вот с тобой… я одна, наверное, это заметила. Ты сильно изменился. И внешне и внутренне. За каких-то пятнадцать минут. Это невероятно, но факт. Ты сам, конечно, прекрасно знаешь причину своей столь быстрой метаморфозы…
– Не пойму, о чем ты говоришь.
– Я точно знаю, это случилось после того, как ты куда-то сходил. Не знаю, что ты с собой сделал или кто-то с тобой сделал, но это ужасно.
– Что именно, Ир, ты заметила?
– У тебя глаза перестали блестеть.
– Ха-ха-ха.
– Нет, правда, ты как будто вдруг потускнел или постарел, не знаю. Стал каким-то более опытным, что ли. Хотя с другой стороны, странно, что ты ничего не слышал о Рословцеве. Ты ведь явно не прикидывался. Признайся, что с тобой случилось?
– Ладно, Ириш. Мне нужно побыть одному. Иди к людям.
