– А… это… забыл представить. Олежек, иди к нам за стол. Знакомьтесь. Ну, Рословцева представлять нет смысла, а вот моего нового помощника Сидорова Олега Васильевича прошу любить и жаловать.
Веня с трудом подавил волнение, разглядывая потенциального, но, как выяснилось, нежелательного руководителя огромной страны. Это был тридцатилетний мужчина с рыжеватыми густыми волосами, спадающими почти до плеч. Он был безупречно одет, а запах его неизвестного парфюма навязчиво повис над столом. Было видно, что тот в свою очередь внимательно изучает своего визави. Его «каменное» лицо абсолютно ничего не выражало, а вот в серых живых глазах просматривалась целая гамма чувств. От бешеного любопытства до совершенного неприятия.
– И что это меняет? – все же выдавил из себя Ростовцев.
– Как что?! – чуть ли не возмутился Романов. – Я безгранично доверяю Олегу. Он в Ленинграде был моим лучшим водителем. Сейчас вот выучился, да и опыт соответствующий уже имеет. Больше года руководил партийной организацией самого крупного района города.
– А, тогда другое дело, – вроде как примиряющее проговорил Веня.
Он понял, что дальше «лезть в бутылку» нет никакого смысла. Будет только хуже.
– Ну, вот и ладно, – хмыкнул хозяин кабинета. – Я пригласил сюда Сидорова исключительно для того, чтобы вы познакомились и установили доверительные отношения. Дело в том, что теперь, если у тебя, Вень, возникнет какое-либо экстренное видение, то смело можешь выкладывать его Олегу. Понял меня?
– Да, – ответил Ростовцев, наблюдая, как самодовольно сверкнул глазами новоявленный помощник.
– Так мне о перспективах повторить вопрос?
– Не надо. Могу с уверенностью сообщить, что в ближайшие восемь-десять лет вам, Григорий Васильевич, ничто не угрожает. Ни внутри страны, ни извне.
– А дальше?
– Дальше я не вижу. Вернемся к этому разговору года через два. Впрочем, если у меня возникнет какая-либо информация раньше, я сразу же сообщу об этом вам или Олегу.
– Хорошо, у тебя вопросы ко мне есть?
– Да, есть. Через месяц в Союз прибывает индийская делегация. В ее программе несколько пунктов, в том числе и посещение двух атомных станций – Воронежской и Чернобыльской. В перспективе они собираются построить у себя подобный объект. В составе делегации несколько членов Коммунистической партии. Они просили составить им компанию…
– И что?
– И то – требуется ваше формальное распоряжение.
– Какая мелочь! Считай, что оно у тебя уже есть.
– Я возьму с собой несколько специалистов из Комитета по атомной энергетике и Академии наук. А потом – отчет к вам на стол.
– Хорошо, действуй.
Так получилось, что партийный чиновник подобного уровня впервые посетил Атомную станцию. В Припять прибыла не только партийная организация, но и несколько крупных ученых в области ядерной физики. Ростовцев заставил сделать их полный анализ работающих энергетических блоков. Вывод был однозначный – дальнейшая эксплуатация объектов представляет собой опасность для персонала и окружающей среды, а действующая конструкция требует глубокой модернизации. Работу делегации активно освещали партийные средства массовой информации. Кроме того, отчетом заинтересовался лично Генеральный секретарь.
В результате реакторы по очереди были остановлены и доработаны на месте. Особое внимание было уделено их защите в крайних режимах эксплуатации. К Новому одна тысяча девятьсот восемьдесят седьмому году обновленная Чернобыльская атомная станция возобновила работу в полном объеме.
Время шло, и уже пора было приступать к главному мероприятию девятилетия – исправлению своей же собственной ошибки. До анонсированной Редькиным попытки переворота оставалось четыре года. Для того чтобы на этот раз все прошло успешно, необходимо было установить связь с его фигурантами. В той настоящей реальности, в которой Ростовцев прожил свои первые двадцать шесть лет, Михаил Горбачев и Александр Яковлев были успешными политиками. По крайней мере, в начале своей политической карьеры. Первый стал Генеральным секретарем в восемьдесят пятом году. Второй – по праву считался так называемым «архитектором перестройки». Девяносто первый год тогда ознаменовался закатом их политической карьеры. В том же году провалился так называемый путч гэкачепистов, которые хотели реанимировать Советский Союз. Здесь же, при правлении пришедшего к власти не без помощи Вени Романова, реформаторы Горбачев и Яковлев пытались захватить власть, но потерпели неудачу. Задача Ростовцева сейчас состояла в том, чтобы переворот состоялся. Он с содроганием вспоминал беготню от Политбеза и не хотел подобного будущего для своей страны. Тем более в окружении Генсека уже появился одиозный Сидоров.
Горбачев являлся членом Политбюро, потому просто так установить с ним контакт не представлялось возможным. А вот с Яковлевым дела обстояли проще. Он находился примерно на одном уровне с Веней – член Центрального Комитета и руководитель отдела. Повод нашелся довольно быстро. В мае состоялся очередной пленум, после которого остались некоторые вопросы по взаимодействию двух соответствующих отделов. Веня пригласил коллегу к себе в кабинет.
– Александр Николаевич, пришло время, когда возникла необходимость объединить наши усилия.
– Я так разумею, Вениамин Сергеевич, что этот вопрос был актуален и ранее, – ровным, почти механическим голосом, ответил Яковлев. – Просто мы справлялись, так сказать, индивидуально. А ведь наше взаимодействие невозможно переоценить. Особенно на западном направлении.
– Я предлагаю создать в наших отделах специальные группы, которые действовали бы как одно целое.
– Согласен. Давайте попробуем это сделать в течение, скажем, десяти дней и через пару недель представим друг другу руководителей этих групп.
Веня смотрел на коллегу и совершенно не понимал, каким образом можно вызвать того на доверительный разговор. Раз от разу он наталкивался на колючий взгляд собеседника, который не давал ни единого шанса на какие бы то ни было неофициальные отношения. Причина этого была ясна. В высших партийных кругах Ростовцев справедливо считался одним из первых людей Генсека.
Выход был один – открыться Яковлеву. Не в полной мере, конечно, но в той части, что касается прогнозирования будущего. Тот, конечно, сразу ни во что не поверит, но сомнения, бесспорно, у него закрадутся и тогда уже можно рассчитывать не только на встречу с Горбачевым, но и на успех всей операции.
– Александр Николаевич, могу ли я с вами поговорить откровенно?
– Это как? На какую тему? – глаза собеседника буквально выжигали Венину кожу в районе переносицы.
– На самую что ни на есть личную.
– Вам что, Вениамин Сергеевич, больше не кому исповедаться?
– Если дело касается судьбы страны, то действительно некому.
– Тогда – валяйте.
– Возможно, вы мне не поверите, но Романов своим пребыванием на посту Генерального секретаря обязан мне…
