Он не успел договорить, потому что увидел, как Яковлев затрясся, а потом и разразился громким здоровым смехом.
– Ну, не ожидал от вас такого, – захлебываясь, проговорил он. – Григорий Васильевич оказался на высоком посту лишь благодаря одному человеку в мире – самому себе. Если вы, Вениамин Сергеевич, захотели меня рассмешить, то вам это удалось…
– Простите, но если бы не я, то в настоящее время у нас был бы другой Генеральный секретарь – Горбачев…, – решил пойти ва-банк Веня.
– А вот это уже провокация, уважаемый, – вдруг изменился в лице собеседник. – И я вынужден сообщить об этом…
– Не спешите, Александр Николаевич. Возможно, вы уже слышали, но я обладаю даром предвидения. Благодаря этому я и помог Романову избежать ошибок. О чем сейчас сожалею. Вот мой прогноз – в девяносто первом году потерпит неудачу акция, направленная на отстранение Романова от власти. Ее организаторов приговорят к смертной казни. Это будете вы и Михаил Сергеевич. Что мне сделать, чтобы вы мне поверили?…
Этот монолог был произнесен в тот момент, когда Яковлев уже следовал к выходу из кабинета. Он вышел, не прощаясь.
А спустя месяц Ростовцеву позвонили. Это был звонок не в кабинет и не в квартиру или дачу. Это был звонок в персональный автомобиль, когда он ехал в Министерство Иностранных Дел на проводимый там брифинг с обязательным участием секретаря Центрального Комитета. Мягкий голос с глухим произношением буквы «г» он сразу узнал. С Горбачевым приходилось сталкиваться не только на официальных мероприятиях, но и в кулуарах и на различных банкетах. Однако беседы «тет а тет» ни разу не случалось.
– Вениамин Сергеевич?
– Да, слушаю.
– Здравствуйте – Горбачев.
– Здравствуйте, Михаил Сергеевич.
– Как вы относитесь к тому, чтобы сегодня вместе поужинать?
– Положительно, – мысленно перекрестившись, ответил Ростовцев.
Горбачев, назвав адрес и время, тут же вышел из связи.
Ужин состоялся в доме члена Политбюро на Воробьевых горах. Как и предполагалось, стол был сервирован на троих. Яковлев прибыл через минуту после Вени.
– Так что вы там рассказывали Александру Николаевичу, добрый вы наш волшебник? – хохотнул хозяин, как только сели за стол.
– Вы мне и вправду не поверили, Александр Николаевич?
– Нет, – вперил вновь свой колючий взгляд Яковлев. – Точнее, в той части, которая касается вашего предвидения. Я долго думал и анализировал наш тот разговор. В конце концов, я понял, что вам чем-то насолил ваш покровитель, вот вы и решили поискать других союзников. У меня только один вопрос – почему вы решили, что нам с Михаилом он тоже не по душе?
– Я вам говорил чистую правду.
Веня поведал собеседникам всю свою историю отношений с Романовым, а также о событиях, которые якобы предвидел. Он не стал рассказывать о себе все по разным причинам, главной из которых была та, что они все равно не поверят.
– И что, я действительно сейчас был бы Генеральным секретарем? – удивлялся Горбачев.
– Да, это так.
– А мои реформы прошли бы удачно? – не унимался он.
– Я этого сейчас не вижу, – соврал Веня. – Да это и не важно. Главное, что мы вместе и знаем, что и как делать дальше. Начнем все с чистого листа.
С этого дня внутри партийной элиты страны начала действовать тайная оппозиционная группа. Жесткий авторитарный стиль правления Генсека многих не устраивал. И не только по идейным соображениям. На этом заговорщики и сыграли. В конце концов, им удалось привлечь на свою сторону руководство спецслужб и Армии. В августе одна тысяча девятьсот девяносто первого года Романов был смещен со всех постов и отправлен в отставку. На высший государственный пост был выдвинут Горбачев Михаил Сергеевич. В течение короткого времени, как полагается, произошла ротация партийных, административных и хозяйственных кадров. В Политбюро появились два новых имени – Александр Яковлев и Вениамин Рословцев.
Именно они и определили качественный рывок страны всего лишь за несколько лет. В команде нового лидера один занимался политикой, а второй – экономикой. Вернее сказать, Веня устанавливал внешнеэкономические связи с развитыми странами. Уже через три года в Советском Союзе насчитывалось более двух тысяч крупных совместных предприятий.
А на календаре маячила контрольная дата – третье июня девяносто четвертого года. Нужно было срочно принимать решение. После последнего свидания с театральным коллективом, Веня склонялся к тому, чтобы на этих вояжах поставить крест. Однако любопытство увидеть результат своих действий пересилило.
Рано утром его отвезли во Внуково. Кортеж вырулил прямо на летное поле. Как только Ростовцев поднялся на борт, самолет взял курс не Ленинград. В Пулково уже ждал специальный автомобиль, доставленный из гаража Центрального Комитета. С собой Веня взял начальника охраны, которому безгранично доверял. В полдень были уже на поляне. Погода в этот день практически стопроцентно совпадала с тем, что было по ту сторону портала. На небе не наблюдалось ни единого облачка. Оставив машину с водителем, Ростовцев с Игорем ступили на известную тропу.
Камень, как символ непоколебимости земной тверди, торчал на своем месте. По пути Веня коротко разъяснил Игорю суть проблемы. На лице охранника не дрогнул ни один мускул, хотя глаза и выражали бурю эмоций. Ростовцев с трудом уговорил его остаться на этой стороне, а сам… прыгнул. Длина прыжка в этот раз составила двадцать три года.
Глава Десятая, в которой перемены к лучшему не заставили себя ждать
Крики были слышны уже от камня. Больше всего он боялся вновь услышать заклинания и увидеть одинаковую форму. Такого в этот раз, слава богу, не случилось. Все артисты были в прежней одежде и, похоже, в своем уме. Впрочем, за исключением одного. Он-то первым Ростовцева и узрел.
– Граждане! – заорал благим матом «Безумный». – Смотрите, опять тот мужик идет. Он стал еще старше. Сейчас опять будет утверждать, что он – это Веня Ростовцев.
Творческий коллектив, рассредоточившийся по поляне, начал собираться в кучу. Автобус, стоявший на своем месте, не был похож на корейский, а тем более на советско-российский. Это был некий третий, довольно крутой вариант. Под лобовым стеклом сверкала неизвестная Вене эмблема.
– Здравствуйте, господа актеры, – поприветствовал Ростовцев сгрудившуюся вокруг него толпу.
– Господа еще сто лет назад вымерли, – тут же отреагировал Максим.
– Ну, тогда, товарищи, – исправился Веня и замолчал.
Ответа типа «Тамбовский волк тебе товарищ» не последовало, из чего можно было сделать вывод, что на дворе Советский Союз. Нужно было что-то говорить, потому что затянувшаяся пауза могла привести к недопониманию, а там недалеко и до вызова какой-либо службы. Он улыбнулся и продолжил:
– Как видите, я периодически удаляюсь, а затем появляюсь, но каждый раз становлюсь на девять лет старше. Сейчас мне уже пятьдесят три года. И я действительно ваш коллега Вениамин Ростовцев. Есть среди вас те, которые в этом еще сомневаются?
