– Веня, – перебил его Роман, – это ты ничего не понимаешь. Тебе все равно ничего доказать не получится, потому что ты помнишь одно, а мы – другое. Странно, что еще ключевые события совпадают. Например, этот наш корпоратив. Скажи-ка мне лучше, ты музыкой продолжаешь заниматься? Рословцев – это ведь наше все, вроде Пушкина. Как только тебе удалось сотворить, я бы сказал, мировые шедевры? Некоторые из них переведены на английский язык и пользуются большим успехом в противоположном лагере. Мне больше всего нравится… знаешь какая вещь? Погоди, сейчас включу.
Редькин сбегал в автобус, и тут же вся округа заполнилась звуками бесспорного хита – «Все еще тебя люблю» группы «Скорпионз». Русский текст почти совпадал по смыслу с известным Вене оригиналом, за исключением того, что речь в нем шла не о женщине, а о Родине.
– Рома, могу тебе рассказать, как я создавал эти «шедевры» и благодаря чему сделал там карьеру, в том числе и политическую. Ты же ведь знаешь, что с музыкой я всегда был на «ты»? Представь себе, что там тоже пришлось исполнять произведения, которые всем нравились. Я практически сразу понял, что эта музыка будет создана еще очень нескоро. Поэтому как-то само собой получилось, что авторство этих произведений закрепилось за мной. Вот, например, ты группу «Скорпионз» знаешь?
– Конечно, «Ветер перемен»…
– Так вот, эта песня, – Веня кивнул в сторону автобуса, – под оригинальным названием «Все еще тебя люблю» тоже принадлежит… принадлежала им.
– Не может быть!
– Так и есть.
– И что, все остальные твои произведения тоже кому-то принадлежали?
– Да.
– А как же?…
Рома замолчал, явно стараясь подобрать нужное слово.
– Совесть, мораль…, – попытался помочь ему Ростовцев.
– Именно.
– Ты пойми, у меня не было выбора. Мне либо не нужно было вообще играть, либо делать то, что я и сделал. Я же не мог сказать, что вот эта песня – например, хит группы «Квин», который будет написан через тридцать лет. Ты же понимаешь, что особенно в первое время я там существовал, как разведчик-нелегал. Кстати, я не наглел, поэтому у каждого автора брал одну-две песни. «Ветер перемен» именно по этой причине и не стал публиковать.
– Вениамин! – послышался голос директрисы. – Я подумала вот о чем – ты своим необдуманным поступком подвел не только нас! Главное – ты подвел своих родителей. Одним махом взял и лишил их сына. Они же неоднократно были у нас на представлениях. Я их хорошо знаю. Прекрасные люди. Тебе их не жаль?
– Не то слово, Зоя Федоровна, но то, что случилось, уже не вернешь. Рано или поздно я им все объясню. Думаю, что поймут. Я звонил маме вчера и сегодня – часа два назад. У них все в порядке.
– Ты уже сейчас лет на десять их старше. А дальше что будет?
– Что будет – то будет, – попытался закрыть грустную тему Веня.
Звонить родителям он больше не собирался, потому что фактически только что с ними общался. Кроме того, они сразу почувствуют неизбежные изменения в голосе сына. Со всеми вытекающими последствиями.
– Вениамин Сергеевич, а вы на самом деле можете повлиять на будущее? – спросила вдруг Эльвира.
– Могу, но, как уже показал мой печальный опыт, не на все события.
Ростовцев не сомневался, что костюмерша сейчас вновь будет слезно просить вернуть ей любимого брата, который погиб в автокатастрофе. Как ни странно, этого не случилось.
– Интересно, – произнесла она и отошла в сторону.
Веню вдруг посетила некая мысль, которую он на свой страх и риск решил проверить:
– Эльвира Семеновна, а как поживает ваш братец?
– Хорошо. Дочку замуж отдал. Почему вы спрашиваете?
– Да, пустяки – элементарное любопытство. В прошлое мое посещение вы вроде говорили, что у него проблемы со здоровьем.
– Возможно. У него когда-то была двусторонняя пневмония, но все обошлось.
– У вас же один брат?
– Да, Володя – единственный и неповторимый мой братик.
Веня понял, что на некоторые частные события совсем не обязательно специально воздействовать. Благодаря глобальным изменениям, они меняются автоматически. Естественно, не все и не обязательно в лучшую сторону.
– Что же ты, Веня, не спрашиваешь, как мы живем? – подал голос худрук. – Что такого страшного произошло за последние четырнадцать лет? Правильно я период обозначил?
– Правильно. Я ведь из третьего года прибыл, а сейчас семнадцатый.
– То есть в следующий раз вы появитесь здесь из двенадцатого года? – высчитал Кирилл.
– Совершенно верно.
– А потом из двадцать первого! – закатил глаза в небо Макс, вызвав бурное веселье окружающих.
– Потом уже, скорее всего, не будет. Это предпоследнее мое появление. Поэтому мне, как правильно заметил Вадим, нужно в этот раз тщательнее отобрать информацию, чтобы успеть ее обработать и использовать…
– Как использовать? – спросила Ирина.
– Правильно, Ирина, использовать. Чтобы, по крайней мере, не было войны. Вот, например, в прошлый раз Рома мне сказал, что у вас уже много лет правит одиозная личность. Я знаю этого персонажа и всячески пытался сделать так, чтобы он не пришел к власти…
– Стоп! Больше ни слова! – выкрикнул вдруг Рома и потащил Веню в сторону.
– В чем дело?! – удивился Ростовцев.
– О какой одиозной личности ты тут разоткровенничался?
– Как, о какой? О Сидорове, конечно.
– Хорошо, что ты при всех его не назвал. Хотя, думаю, кое-кто и догадался. Дело в том, что Сидоров – президент Советского Союза и Председатель правительства. Кроме того, он возглавляет партию и занимает все ключевые посты в нашем лагере.
– Как это могло случиться?! Я удалил его из ЦК. И как долго он правит?
– Шесть лет назад он стал президентом.
– С ума сойти! В прошлый раз ты говорил, что пять. Что же я такого неправильного сделал? Вернусь – попробую его вообще изолировать от общества.
– Я тебя очень прошу об этом, Вень. И не только я. Нас много, но все равно недостаточно, чтобы что-то изменить. Постарайся, иначе будет беда. А сейчас пойдем к народу, иначе… видишь, как «Безумный» смотрит. Не хватало, чтобы он кого-нибудь сюда вызвал.
Коллектив потихоньку начал разбредаться по поляне, поэтому Рома подошел к столу и, что есть силы, крикнул:
– Внимание! Просьба ко всем бойцам культурного фронта подойти к столу для очередных проводов нашего путешественника во времени. В программе – пожелание в виде тоста, а также увлекательная викторина на тему: что бы вы хотели исправить в последних четырнадцати годах.
– Ну, как я их? – прошипел Редькин в ухо Вени.
