По окончании увлекательного аттракциона вперед выступил Рома и выразил общее мнение:
– Веня, твою мать, какого хрена ты нам все это испортил?!
– Во-первых, я хотел, как лучше, а во-вторых, в том мире хватает и недостатков.
– Давай, дружище, вначале выпьем, а уж потом поговорим о грустном. Думаю, что теперь ты вряд ли чем нас успокоишь.
И действительно, никакие аргументы Вени об уверенности в завтрашнем дне, о самодостаточности страны, о мощи социалистического лагеря не смогли компенсировать коллегам «горечь утраты» вроде бы даже уже имевшихся материальных ценностей. С доводами о преимуществе социализма реально был согласен лишь Макс.
Однако Ростовцев был доволен тем, что всю дискуссию ему все же удалось перевести в некую шутку. После очередного тоста, который был напутственным, веселая толпа двинулась к камню. Поравнявшись с первыми деревьями, Веня почувствовал сверлящий взгляд в спину. Он резко обернулся и увидел на краю поляны человека. Нет, это был демон! На него невозможно было смотреть, но и нельзя было отвести взгляд. Так не должно было продолжаться, потому что напряжение нарастало. Покачнувшись, он на мгновение опустил глаза. Редькин, идущий рядом, подставил руку. Когда Веня вновь взглянул на поляну, там уже никого не было.
Возле валуна состоялась церемония прощания. Ростовцев точно знал, что портал он проходит в последний раз. Вопрос был в том, встретится ли он еще со своими театральными друзьями? И дело даже было не в возрасте. Пять лет он уж как-нибудь протянет. Просто спустя это время в одном дне сойдутся обе реальности – текущая и «пятидесятилетней давности». Это пугало, но не являлось смертельным. Что и радовало.
Крепко обнявшись с каждым, Веня со слезами на глазах прошел портал.
Глава Пятнадцатая, в которой Веня уже ни на что не способен влиять
Андрей обнял его, и, как и в случае с Игорем, тут же отскочил в сторону.
– Что такое, отец? Как ты это выдерживаешь? – скорчив от боли гримасу, проговорил он.
– Это мы уже проходили. То же самое было и в прошлый раз – с Игорем. А я ничего не ощущаю. Привык. Или наоборот – тот, кто это устроил, ко мне привык. Ну, что ж, моя миссия на сегодняшний день закончена, поэтому с чувством исполненного долга поедем к маме. Она, наверное, уже успела нам рыбки поджарить.
Более года Веня был пенсионером. Он не стал цепляться за должность, как его многие коллеги, а позволил-таки ощутить себя свободным человеком. Как честный и порядочный чиновник, дожив до семидесятилетнего юбилея, он с легким сердцем ушел на отдых. Внезапное состояние свободы напомнило ему ту, другую жизнь, когда он был еще совсем молодым парнем. Тогда он мало чем был ограничен и мог распоряжаться собой, как хотел. Условие было одно – свобода действий не должна мешать учебе и работе. Никаких идеологических догм до двадцати шести лет он не ощущал.
Сейчас он много путешествовал. В основном, с Анютой, но иногда и в одиночестве. И не по заграницам, а по родной стране. Она была так велика, что и двух жизней не хватило бы, чтобы все посмотреть, а не то, что одной старости. За всякими разными рубежами он успел побывать, когда работал в международных отделах министерства и Центрального Комитета.
Предположение Вени оправдалось – на обед была рыба. Это чувствовалось уже возле ворот. Когда же они распахнулись, взору предстала типичная картина последних дней. Посреди лужайки возвышался стол с бутылками и закусками, главной из которых было огромное блюдо с поджаренными трофеями. Ростовцев поймал себя на мысли, что подобную картину он видел не далее, как полчаса назад. Там, в две тысячи семнадцатом году, тоже была лужайка, стол и тот же коньяк «Кремлевские звезды».
За столом сидели Аня, Раиса и ее новый муж Петр, который всего на три года был старше Андрея.
– Парни, мы вас заждались! – радостно закричал Петр, – Еще бы пять минут и коньячок – тю-тю.
– Не гони, Петруха! – засмеялся Андрей. – Я вчера на веранде наткнулся на целый ящик этого «тю-тю».
– Ух, ты, – озадачился Петр. – А что ты у меня там делал?…
– Ты видала, Ань? – спохватилась Раиса. – И трех месяцев у меня не живет, а веранда уже его. Глаз да глаз за ними надо.
– Да уж, Рая, пора бы тебе уже и остановиться.
– Уже, Анют, стою. Петя – последняя моя любовь. С ним и помру…
– Тьфу, тьфу, – замахал руками Петр. – Я еще жить хочу.
– И жить хорошо, – добавил Андрей.
– Давайте за это и выпьем, – тут же предложил молодой муж. – Чтоб у нас все было и нам за это ничего не было.
Петр принялся наполнять рюмки, а Аня подвинулась ближе к Вене:
– Может быть, тебе хватит? Ты же говорил, что за этим твоим камнем трезвенники тоже не водятся.
– Ты права. К тому же там те самые «Кремлевские звезды. В этот раз пришлось пропустить граммов сто пятьдесят. Но вот в чем парадокс – при прохождении портала состояние организма как бы обнуляется. Думаю, что сейчас количество алкоголя у меня в крови нулевое.
– Сергеич, – цепляя на вилку полукилограммового судака, проговорил Петр, – я вот что у тебя хотел спросить… будет война или нет?
– Ты имеешь в виду – глобальная? – уточнил Ростовцев. – Между лагерями?
– Ну, да, ядерная – имею в виду.
– Типун тебе на язык! – воскликнула Раиса.
– Думаю, Петя, такой войны не будет. Не самоубийцы же лидеры блоков. Они должны понимать, что одной-двумя бомбами не обойдутся. Будет использован весь арсенал. Ядерное оружие, складированное сейчас в мире, способно несколько раз расколоть планету. В прямом смысле этого слова.
– Не дай бог, – пробормотала Аня.
– Так что же мы ждем? – разрядил обстановку Андрей. – Готов второй тост – за мир во всем мире!
– Ладно, с этим все понятно, – не унимался Петр. – А вот что у нас творится наверху?
– Петя! – воскликнула, озираясь, Рая. – Тебе что, воля надоела?
– Ладно, ладно, – успокоил ее Ростовцев. – Здесь все свои. Я за это ручаюсь и разрешаю обсуждать любые темы.
– Спасибо Сергеич, – обрадовался Петр. – У меня складывается впечатление, что как только ты ушел в отставку, в верхах начался полный раздрай. Главное, тон задает неизвестно откуда взявшийся Сидоров. Зуб даю, забьет он нашего Петрова.
– Меня больше всего коробит, что происходит соревнование в ненависти к противоположному лагерю, – отметил Андрей. – Казалось бы, нужно, наоборот, искать компромиссы и сглаживать острые углы…
– У американцев происходит то же самое, – добавил Петр. – Добром это не кончится.
– Веня, хотя бы ты образумил их, – предложила Рая. – Предсказал бы что-нибудь такое. Даже соврал бы, но хотя бы напугал.
– Я уже ничего не могу предсказать, потому что мы живем в кардинально изменившемся мире, – отозвался Ростовцев. – Благодаря моим действиям.
