– Что? – изменился в лице милиционер. – Не может быть! Ваша фамилия Рословцев? Где раньше, извините, трудились?
– Уже шесть лет как персональный пенсионер. Трудился Секретарем Центрального Комитета и членом Политбюро.
– Ух-х! – не сдержал эмоций капитан. – Вениамин Сергеевич, простите, что не признали. Что же вы так? Сейчас я вызову специальную машину…
– Не надо, – остановил его Веня. – Лучше организуйте такси без очереди.
Уже через минуту Веня восседал на заднем сиденье последней модели Горьковского автозавода. Водитель, жестко проинструктированный капитаном, боялся даже поднять на Веню глаза. Когда же он понял, что высаживает пассажира практически «в чистом поле», то встрепенулся и запричитал:
– Послушайте, товарищ Рословцев, здесь есть грунтовка. Мне не трудно довезти вас до места… бесплатно. Сейчас тяжелое время, вдруг что случиться…
– Спасибо, товарищщ. Здесь совсем недалеко. А друзья меня встретят.
– Ну, тогда давайте я дождусь вас.
– Нет, нет. Там есть автобус. В Питер я вернусь на нем.
У Вени чуть было не повернулся язык произнести то, что было на самом деле, но реально представлялось абсолютной нелепостью – он хотел сказать: «На этом автобусе я сегодня утром сюда и приехал». Тогда уж надо было бы и продолжить: «Однако мне тогда было двадцать шесть лет».
Он не стал открыто подходить к поляне, а спрятался за деревьями. Решение было правильным, потому что… Ростовцев пятилетней давности находился еще среди гуляющих работников Питерского ТЮЗа. Вене было странно осознавать, что тот немолодой человек, находящийся сейчас на поляне – как будто бы совершенно посторонний человек.
Там было шумно и весело. Что-то громко декларировал Редькин, а Макс старался с ним спорить. Вадим в то же время дал «Безумному» подзатыльник и все дружно рассмеялись. Потом о чем-то долго говорил Веня. Его все внимательно слушали, а затем опять веселились. Ростовцев подумал, что вести себя подобным образом аморально. Ведь мир находится на грани исчезновения. Правда, он тут же вспомнил, что перед ним сейчас события пятилетней давности, когда о катастрофе еще даже и не говорили.
И вот, наконец, настало время, когда вся толпа направилась к порталу. Веня расслабился и вышел из-за деревьев. В этот момент тот Ростовцев обернулся, и их глаза встретились. В мозгу как будто взорвалась бомба. Состояние было на грани обморока. Он едва не упал, но успел опереться на ближайшую сосну и скрыться за ней.
Отдышавшись и приведя себя в порядок, Веня взглянул на поляну. Там ни единой души уже не было. Все ушли провожать… его, забыв даже закрыть автобус. Он не стал себя долго уговаривать и подошел к столу. Необходимо было прийти в себя. Для этого годилась стопка «Кремлевских звезд».
Вскоре послышался шум, и толпа вернулась на поляну. Первой Веню увидела Эльвира.
– Господи! Кто это?! – закричала она. – Как это может быть?!
После этого вопля установилась полная тишина, не считая всплесков волн и пения птичек. Все уставились на Веню, обдумывая вопросы, поставленные костюмершей.
– Вениамин Сергеевич, неужели это действительно вы? – подала голос Ирина.
– Я, Ириш, я. В этот раз не сильно и постарел. Подумаешь, на пять лет всего.
– Не в этом дело. Если считать, что в предыдущие три часа вы нам демонстрировали фокусы, то сейчас произошло настоящее волшебство. Вы только что исчезли в голубом зареве там, а возникли здесь в другой одежде, с другой прической и опять… немного старше. Перед тем, как пойти к камню, вы сказали, что портал используете в последний раз.
– Это правда. Сейчас я тоже вспоминаю эти слова, – Веня с удивлением обнаружил в своей памяти данный эпизод. – Портал открывается раз в девять лет. С последнего свидания с вами у меня прошло пять лет. Сегодня, третьего июня две тысячи семнадцатого года мне уже не нужно было идти к порталу. Ведь в этот день вы и так здесь находитесь.
– Почему же ты… вы не посетили наш ТЮЗ за все это время? – поинтересовался худрук.
– Я очень боялся встречи с самим собой. Как показал сегодняшний день – небезосновательно. Поэтому и не хотел здесь появляться. Решение принял лишь сегодня утром, да и то по уважительной причине.
– По какой же?
– Вам нужно срочно выехать в Ленинград.
– Это с какого перепугу? – возмутилась Зоя Федоровна. – Наше время еще не вышло. Еще погуляем.
– Действительно, – согласился Вадим. – Нас даже гаишники не поймут. Предписание-то до шести часов.
– Вы что, радио не включали? – удивился Веня.
– Нет.
– И никто вам не позвонил?
– А мы отрубили и мобильники, – похвастался Макс.
– Мир, как никогда, стоит на пороге глобальной ядерной катастрофы. Вы… мы должны уехать отсюда в безопасное место…
– Я включу транслятор! – воскликнул Редькин и бросился к автобусу.
В следующий момент пространство заполнила самая проникновенная музыка всех времен и народов. Реквием Лакримоза стелился по земле и накрывал верхушки деревьев, пронизывал атмосферу и проникал в самое сердце присутствующих здесь людей.
Раздался щелчок и послышался голос диктора:
– Атомная тревога! Атомная тревога! Атомная тревога! Товарищи! Сегодня в пятнадцать ноль ноль по московскому времени произведен одновременный пуск баллистических ракет в обоих противоборствующих лагерях. Вся противоракетная оборона нашей страны приведена в полную боевую готовность. В связи с этим все граждане, за исключением тех, которые выполняют особые задания правительства, обязаны проследовать в специальные убежища и места укрытия, организованные штабами Гражданской обороны.
Повторяю! Атомная тревога! Атомная тревога! Атомная тревога!..
Сообщение повторилось несколько раз. После этого вновь зазвучали чарующие звуки Моцарта. Веня почувствовал слабость в ногах и встал на колени. К нему бросился Редькин, но он остановил его:
– Друзья мои! Простите меня! Я виноват во всем. Простите, если сможете…
Он лег на траву и почувствовал то, что еще не ощутили остальные. Это были глухие толчки земли, которые с каждым разом становились все сильнее. Он думал о том, что прожил длинную счастливую жизнь, но ему до слез было жаль молодых людей, которые над ним склонились. Очень жаль…
Глава Семнадцатая
Вместо эпилога
Гул и толчки нарастали, как и чудовищная животная безысходность. В голове Вени возникали и улетали прочь мысли, каждая из которых имела знак вопроса. «Неужели это конец? – думал он, глядя в голубое безоблачное небо. – Тогда в чем смысл моей миссии? Чтобы уничтожить Землю и человечество? Кто же тогда руководил этим процессом? Неужто сам дьявол? Если это так, что же в это время делал бог? Возможно, он боролся и продолжает это делать до сих пор? А может быть, остался хотя бы мизерный шанс все исправить?…». Он попытался приподняться. Вадим и Рома бросились к нему и помогли встать на ноги. К сочувствию, наблюдавшемуся в их глазах, добавился ужас – земля вздрагивала уже довольно ощутимо.
