— Пусть попытается.
— Так и будет! Ты должен это прекратить. Остановись на следующей заправке. Я позвоню Никите, чтобы он забрал меня. Я скажу, что пошутила и понятия не имею, где ты.
— Они не купятся на это.
— Ты должен остановить это, пока не стало слишком поздно.
— Хорошая попытка, детка, но ты не избежишь своего наказания.
— Какого еще наказания? — кричит она. — Я пытаюсь спасти твою жизнь, тупица.
— Это звучит так, как будто я тебе не безразличен.
— Ничего подобного. Возможно своим шлюхам ты и не безразличен. Может быть одна из них сможет сделать гипсовый слепок твоего члена себе на память, когда мой отец отрежет его.
Господи, она придумывает какую-то безумную чушь.
— Так ты думаешь, что мой член настолько впечатляет, что он должен быть вылеплен в гипсе после моей смерти? — я смеюсь, — Вы женщины может быть такими злючками. — качаю головой, выезжая на проселочную дорогу, решая срезать часть пути.
— Видишь ли, женщины обычно становятся злыми, когда ты играешь с их чувствами.
— Как, черт возьми, я это сделал? Это ты пустила этого мальчишку себе между ног после того, как пообещала мне, что твое тело будет моим. Тебе повезло, что я не трахнул тебя прямо на глазах всех людей твоего отца, чтобы доказать, кто владеет тобой.
— Во-первых, — она так мило загибает пальчик. — Никто не владеет мной.
— Я так и делаю.
— Во-вторых, — продолжает она, будто я ничего не сказал, — Если бы ты попытался прикоснуться ко мне при всех, только один мой дядя или, скажем, Матвей так быстро бы вырубил тебя, что ты даже не понял бы, что произошло. И, в-третьих…, - она награждает меня разъяренным взглядом, который заставляет меня хотеть зацеловывать ее до потери сознания.
— Ты ужасно доверяешь людям своего отца, — перебиваю я, удивляясь, почему это меня так бесит.
— И в-третьих, если бы ты попытался трахнуть меня, я бы отрезала твой член и скормила его той сучке, висящей на тебе.
— Да ты жестока, Софи. Ревнуешь, ты правда меня так ревнуешь?
Она смотрит на меня, я вижу боковым зрением, что она улыбается. Это не теплая улыбка, это хитрая улыбка, которая полна вызова и заставляет меня хотеть трахать ее до изнеможения, пока мы оба не сможем двигаться.
— Еще чего! Я бы просто дала ей то, о чем она мечтала, пока облапывала тебя.
На этом она отворачивается к окну и замолкает. Я ведь этого хотел? Не так ли? Почему же меня не радует эта тишина?
— Я не спал с ней, София, — вздыхаю я.
— Мне все равно, с кем ты спишь, Марк.
— Похоже, ты очень зла для той, кому все равно.
— Нет. Хотя, мне немного жаль тебя.
— Жаль? — совершенно развеселившись, я гадаю, какую еще фразу выдаст ее нахальный рот. Клянусь, эта женщина сводит меня с ума ходом своих мыслей, но я должен признать, что мне нравится каждая минута наедине с ней.
— Да, потому что если ты говоришь правду и не спал с ней, а это, скорее всего, не так…
— София, я не…
— Это плохо для тебя, потому что это был бы твой последний секс. Мой отец догонит тебя и убьет. И когда он будет это делать, это будет мучительно медленно, поверь, — говорит она нараспев таким тоном, как будто эта мысль действительно подбадривает ее.
- Я еще пока ничего не сделал. Но даже если он и преуспеет в моем убийстве, перед этим я вытрахаю тебя так, что моя сперма будет еще неделю вытекать из тебя и ты забудешь всех своих мальчиков для развлечений.
Она резко поворачивается и смотрит на меня с шоком в глазах. Я подмигиваю ей и снова переключаю внимание на дорогу. Я знаю, куда направляюсь, и, если повезет, нас никто не найдет.
4
СОФИЯ
— Слава Богу, мне нужно размять ноги, — стону я, когда Марк въезжает на заправку.
— Извини, малышка, этого не будет, — он забирает у меня сумку, шариться в ней. Что он там ищет? Телефон-то он у меня забрал! Видимо, что-то из набора «как сбежать, когда вас похитили», потом удовлетворенно кивает и возвращает мне сумку обратно. Он лезет в бардачок и вытаскивает…
— Наручники? Откуда у тебя, черт возьми, наручники, Марк?! Хотя, лучше не говори. Я не хочу этого зна… Что ты делаешь? Нет! Ты не можешь пристегнуть меня наручниками! — Моему возмущению нет предела.
— Прости, принцесса. Но я не хочу, чтобы получилось так, что я вернулся, а тебя нет, — он защелкивает наручник на моем запястье и пристегивает другой к рулю.
— И куда же я, по-твоему, денусь на почти пустой заправке посреди трассы?
— Оо! Ты очень сообразительная, малышка! Ты обязательно что-нибудь придумаешь! Но я еще не закончил с тобой. Будь хорошей девочкой и жди меня тихо! — подмигивает он. Так бы и дала в его наглый глаз. Какие у него густые темные ресницы. Ну почему лучшие ресницы всегда достаются мальчикам?! Какой он все таки, зараза, красивый!
— Выпусти меня из машины прямо сейчас, Марк! Или я закричу так громко, что сюда съедутся все полицейские в округе.
— Ты действительно это сделаешь, не так ли? — он пристально изучает меня.
— Даже не сомневайся!
— Я бы хотел заткнуть тебе рот своим членом, но кто-то должен сходить и заправиться. Поэтому, — он опять шариться в бардачке, — это должно сработать. — Он достает неопределенного цвета старую тряпку.
— Ты серьезно сейчас? — с недоверием спрашиваю я.
— Да. Извини, я ненавижу то, что собираюсь сделать, но ты не оставляешь мне выбора. И тогда, кстати, мне придется надеть наручники и на вторую твою руку, Софи. Ты действительно все усложняешь!
— Ты в буквальном смысле сумасшедший, — шепчу я, отодвигаясь от него. Не то чтобы я могла отодвинуться действительно далеко, учитывая, что я прикована к рулю.
— Если и так, то только потому, что ты сделала меня таким. Мужчине не нравится смотреть как его женщина уезжает трахаться с кем-то другим. Я предупреждал тебя с самого начала, что не делюсь.
— Засунь это мне в рот, и тебе не придется беспокоиться о моем отце. Я сама тебя убью.
