— Мне показалось… — пробормотала Лайма. —
Показалось, что кто-то зовет на помощь.
— Из лесу? — не поверил Анисимов. — Вы
услышали это, сидя у себя дома?
— Ну и что. Ночью звуки разносятся далеко.
— Не настолько далеко, — отрезал он. — Кроме
того, я ничего такого…
И тут до них донеслось жалобное поскуливание.
— Вот! — воскликнула Лайма. — Я же говорила!
Слышите?
— Кажется, это просто собака, — сказал Анисимов,
следуя за ней. Она уже увидела дуб и продиралась к нему сквозь кусты. —
Куда вы несетесь?
— Разве собака не может звать на помощь?
— Но откуда вы знаете, где она? Я, например, не могу
сориентироваться.
Когда они подошли совсем близко к дубу, поскуливание перешло
в отрывистое жалобное тявканье. Анисимов поводил фонариком по сторонам, и в
пляшущем круге света их глазам предстал маленький серый пудель с красным бантом
на ухе. Он был привязан за поводок к тонкой березке. Увидев людей, песик принялся
перебирать лапами и припадать к земле, изо всех сил виляя хвостиком.
— Да это же Лили! — изумленно воскликнул
Анисимов. — Сашкина любимица!
— Лили, девочка, — приговаривала Лайма, став на
колени.
Она отвязала бедняжку, подняла на руки и прижала к себе.
Собачка вертелась юлой и все норовила облизать ей лицо.
— Как она сюда попала? Просто ума не приложу… Это так
странно!
— Кто такой Сашка? — спросила Лайма,
притворившись, что ничего не знает о других своих соседях.
— Александра Журвиц, певица. Сценический псевдоним —
Саша. Ее дом находится рядом с вашим. Наверняка она сейчас пьет валерьянку.
Надо срочно отдать Лили хозяйке, она жить без этой собаки не может. Не
представляю, кто мог притащить ее сюда…
Лайма молча шагала впереди. Как и полагается в подобных
обстоятельствах, из-за туч нежданно-негаданно выкатилась желтая луна и весело
засияла в небе, освещая путь.
— Все-таки я не могу понять, — не унимался
Анисимов, — как вы услышали тявканье, сидя в своем доме?
— Разве вы не знаете, что у женщин хорошо развита
интуиция? — спросила она через плечо. — Мне подсказало сердце.
— Может быть, вы медиум? — пробормотал Анисимов. И
сам себя осадил: — Нет, вряд ли. Ну, что вы остановились?
— У меня кружится голова, — ответила Лайма и
сглотнула. — И еще меня тошнит.
— Давайте я понесу Лили.
Он взял у нее собаку, которая охотно облизала и его тоже, и
начал выбираться на дорогу. Из-под его ботинок летели мелкие камушки.
Почувствовав, что позади никого нет, он нетерпеливо обернулся. Лайма лежала в
траве, раскинув руки в стороны. Несколько локонов выбилось из прически, придав
ей растерзанный вид.
— Лили, кажется, тебе придется идти лапами. Я понесу
кого-то другого, — пробормотал Анисимов.
Вернулся обратно и попытался привести Лайму в чувство. На
похлопывания по щекам она не реагировала. Он стал трясти ее за плечи, но тут же
перестал, потому что побоялся, что у нее оторвется голова. Голова моталась из
стороны в сторону, словно держалась на тряпичной шее.
— Женщины — это такие существа, — сообщил Анисимов
пританцовывающей вокруг него собачке и поднял Лайму на руки, — которые
созданы для того, чтобы приносить вред мужчинам. Они совершают необъяснимые
поступки, много говорят, повсюду суют свой нос, а как только ты хочешь
поставить их на место, падают в обморок.
Несмотря на стройность. Лайма оказалась довольно увесистой
для километровой прогулки. Анисимов изо всех сил отставлял локоть, чтобы
поддержать ее затылок. Длинные ноги в разноцветных кедах потешно болтались в
такт его шагам. Юбка была слишком короткой для того, чтобы спаситель чувствовал
себя уверенно.
— А тащить-то ее придется ко мне в дом, —
пожаловался он собаке, добравшись наконец до заветного поворота. — Она
приехала одна, и за ней некому ухаживать.
Он взглянул на темные окна коттеджа Александры Журвиц и
добавил специально для Лили:
— Судя по всему, твоя хозяйка спит, поэтому тебе тоже
придется переночевать у меня.
Лили, кажется, была не против. Высунув розовый язык, она
помчалась по садовой дорожке — уши развевались у нее за спиной. Потом в таком
же темпе вернулась обратно, грозя запутаться у Анисимова в ногах и стать
причиной его катастрофического падения.
— Уймись, псина, — шикнул он и проворчал: —
Впрочем, чего я от тебя жду? Ты в своем роде тоже женщина…
Лайма странно смотрелась на его диване. Невозможно было не
признать, что она чертовски хороша собой. Анисимов проверил ее жизненные
функции — пульс, дыхание, температуру — и решил, что нет никаких оснований
поднимать шум. Наверное, у нее легкое сотрясение мозга.
Он нервно прошелся по комнате, потом сходил на кухню, достал
лед и замотал его в полотенце. Вернулся и приложил полотенце ко лбу
пострадавшей. Лили тем временем забралась на журнальный столик и насыщалась
обнаруженным в вазочке печеньем.
— Совершенно ясно, что хозяйка позволяет тебе
все, — пробурчал Анисимов.
Лили восторженно гавкнула и принялась по своему обыкновению
вращать коротким хвостом. Совесть не позволила Антону убить столь неподдельную
радость, и он сделал вид, что собака на столе — дело совершенно обычное.
Полотенце пришлось держать двумя руками, чтобы лед не
вывалился на пол. Отчего-то Анисимова сильно раздражала высокая прическа Лаймы.
Он осторожно провел рукой по ее затылку и нащупал шпильку. Вытащил ее. Потом
нашел еще одну и вытащил тоже.
— Туго стянутые волосы нарушают мозговое
кровообращение, — объяснил он собаке. Лили была со всем согласна.
Действуя предельно осторожно, Анисимов распустил Лайме
волосы и немедленно понял, что сделал это зря. Теперь она выглядела совершенно
неотразимой. Если бы он не слышал мощный звук удара при ее столкновении с
деревом, то подумал бы, что все это представление с обмороком — злой умысел.
Жизненный опыт подсказывал ему, что женщины живучи, как тараканы, и проявляют
слабость только тогда, когда им это выгодно.
Она приехала одна, и командовать ей решительно некем. И тут
он — совершенно беззащитный и даже ничем не огороженный.
Когда девица пришла в себя, Анисимов немедленно
мобилизовался. Нужно сразу дать понять, что тут ей не на что рассчитывать.
Поэтому стоило Лайме шевельнуться, как он поцокал языком и сказал:
— Ну и вид!
Она посмотрела на него долгим затуманенным взором и
пробормотала:
— У вас зеленые глаза.
— Это не сможет изменить наших добрососедских
отношений. Как вы себя чувствуете?
— Странно.
— Хотите чаю?
