— Н-да? — Анисимов бросил на упомянутую особу
косой взгляд.
Она стояла на крыльце с мрачной улыбкой. Жажда расправы над
Корнеевым туманила ей разум. Поэтому она даже не удосужилась удостовериться,
что все гости действительно разошлись по домам. Круто развернулась и скрылась
за дверью.
Анисимов еще не достиг пресловутых жасминовых кустов, когда
услышал крики. Полагая, что придурочный племянник мог напасть на Лайму, он
бегом возвратился обратно и распахнул дверь.
«Альберт» лежал на полу лицом вниз, а заботливая
родственница сидела на нем верхом и хлестала его кухонным полотенцем,
приговаривая:
— Твое место в подвале, бестолочь! В подвале! И не
вздумай больше показываться на глаза! Ты перепугал людей, вот тебе за это! Я же
велела сидеть в подвале и не высовываться?! Зачем ты поперся наверх?! Видел бы
ты свою идиотскую физиономию! Все, кончено. В душ я тебе тоже запрещаю ходить!
Тут Лайма почувствовала, что они не одни в комнате, вскинула
голову и увидела Анисимова с глазами размером с блюдце.
— Блин, — пробормотала она и сдула челку со
лба. — А, это вы! Не беспокойтесь! Это всего лишь терапевтическая
процедура. Доктор посоветовал мне быть с Альбертом построже, иначе он вовсе
выйдет из-под контроля.
— Построже?!
Анисимов с ужасом смотрел, как излупленный Альберт, воровато
озираясь, на четвереньках движется к подвальному помещению. Неожиданно он
вскочил, сделал рывок и исчез за дверью. Стало слышно, как щелкнул замок.
— Вы его избили!
— Не надо преувеличивать.
— Больного человека! Бессловесного.
— Подайте жалобу в прокуратуру, — буркнула Лайма,
не представляя себе, как выйти из положения. Пожалуй, с Анисимовым теперь не
удастся сблизиться. Ни так, ни эдак.
«Запирать дверь, — сделала она заметку в уме. —
Включать сигнализацию. Держать себя в руках». Надо же было так проколоться!
Секретные агенты не выходят из себя, какие бы неприятности ни подстерегали их в
ходе выполнения задания.
Потрясенный до глубины души, Анисимов наконец ушел, часто
оглядываясь, а Лайма бросилась в подвал к Корнееву.
— Что будем делать? — спросила она, вынудив его
отпереть замок.
— Лайма, ты вела себя как безумная, — укоризненно
напомнил тот, сидя с маникюрными ножницами перед зеркалом и корректируя форму
усов. — Я прямо не представлял, как тебя остановить.
— Ты ведь знал, что моя задача — знакомиться с людьми.
Я могу привести кого угодно и когда угодно. Почему ты оказался наверху в
гостиной?
— Ты не отвечала на телефонные звонки, — пожал
плечами Корнеев. — Естественно, я заволновался. Нужно было тебя отыскать.
— Отыскал? — с иронией спросила она.
Корнеев обиженно дернул плечом:
— Ну, я пришел наверх, увидел тебя в окно, а потом на
секундочку присел на диван. И заработался! Ты ведь знаешь, я снова сотрудничаю
с аналитическим отделом. Мне такие задачки задают! Кстати, а кто она такая?
— Кто? — не поняла Лайма.
— Ну, эта… Шатенка с глазищами.
Лайма подняла брови:
— Ах, шатенка… — сладким голосом повторила она. —
Ты смотрел фильм «Перехватчики»? Смотрел? Ну вот. Видел там главного героя с
фигурой Аполлона?
— Егора Острякова, что ли?
— Что ли, — подтвердила Лайма. — Так вот,
Егор Остряков — ее муж. Если ты его не успел разглядеть, знай, он приходил
тоже. Сидел справа от тебя.
Корнеев перестал подрезать усы и осторожно отложил ножницы.
Некоторое время молчал, потом пробормотал:
— Обидно.
— Я не поняла, — расстроилась Лайма. — Ты
собираешься гоняться за юбками, что ли?
— Разве я могу гоняться за юбками, сидя в
подвале? — резонно возразил тот. — И вообще: почему ты сказала всем,
что я немой?
— Чтобы ты не флиртовал с шатенками.
Корнеев полюбовался на себя в зеркало и спросил у Лаймы:
— И что мы будем теперь делать с этим твоим немым
Альбертом? То есть со мной?
— Ничего, — пожала она плечами. — Считай, что
ты легализовался. Только не забывай рот держать на замке. Работай молча.
Захочется пообщаться — отправляй мне текстовые сообщения по телефону. Смотри,
больше мы уже не должны проколоться.
— Не проколемся, — пообещал Корнеев. —
Кстати, ты давно собиралась наведаться в деревню, не забыла?
— А, ты устал питаться всухомятку! Хочешь горяченького.
— Кто-то же должен меня кормить.
— Я найду какую-нибудь добрую женщину, которая
согласится для нас готовить. Заодно узнаю деревенские сплетни.
— Только ты сначала насчет еды договорись, а потом уже
начинай сбор информации, — предупредил Корнеев, который все это время ел
бутерброды, сыр и крекеры, хотя мечтал о макаронах и жареной картошке с мясом.
Чтобы уколоть Лайму, он обиженно добавил:
— Был бы тут Иван, ты бы не оставила его голодным. Ему
настоящая еда требуется. А я что? Так… На меня и внимания нечего обращать…
Лайма вздохнула. Она вспомнила, как расстроился Медведь,
когда его отсекли от остальной части группы и заставили действовать
самостоятельно. Но по-другому было просто нельзя.
* * *
Медведь тяжело переживал свалившееся на него несчастье.
Конечно, он, как человек военный, привык выполнять приказы согласно Уставу, то
есть беспрекословно, точно и, по возможности, в срок. Приказы вышестоящих
обсуждению не подлежат — это была аксиома, которую Иван ни разу в жизни не
подвергал сомнению.
Но в этот раз все пошло наперекосяк. С изумлением выслушав
распоряжения Лаймы относительно своих действий на ближайшее время, Медведь
сразу не нашелся, что сказать. А когда нашелся, то говорить ничего не стал —
никаких цензурных выражений, применимых к данному случаю, он подобрать не смог.
Чуткая Лайма участливо поинтересовалась:
— Что-то не так?
— Все так, — буркнул разобиженный Иван, —
можно идти выполнять задание?
— Послушай, — Лайма явно не ожидала такой
реакции, — но ведь, кроме тебя, некому этим заняться. Я буду выяснять
непосредственно на месте, каким медом там Лейтеру было намазано. Корнеев со
своим компом мне нужен в деревне. Да он и не подойдет для такого дела — в самый
неподходящий момент зависнет, и все вокруг замрет на неопределенный срок. К
тому же он вообще представить не может, как работать с информацией без помощи
клавиатуры и монитора. А тут живые архивы. Каждую бумажку надо в руках
подержать, прочитать внимательно. Наблюдательность нужна, рассудительность,
терпение. Скрупулезность.
