— Ладно, уговорила, — неохотно согласился Корнеев.
Он обожал технику и всяческие приспособления и пытался применять их, когда надо
и когда не надо. — И не задерживай меня: вдруг я потеряю этого типа?
Он двинулся к задней двери, объясняя на ходу свои намерения:
— Выберусь через потайной лаз, так у меня больше шансов
остаться незамеченным.
Закрывшись на замок, Лайма выпила большую кружку чаю с
лимоном и съела бутерброд. Голову отпустило, и тогда она принялась мерить
шагами комнату. При огромном количестве достоинств у Корнеева был один явный
недостаток — он плохо дрался. Стрелять мог, отлично блефовал, быстро соображал,
но победить сильного противника в рукопашном бою вряд ли сумел бы.
Она подошла к окну и сплющила нос о стекло. Сегодняшняя ночь
была ясной — круглый блин луны лежал на облаке, и свет стекал с него, как
масло, разливаясь лужами по земле. И тут Лайма увидела странную фигуру.
Невысокого человека в черном балахоне с капюшоном, надвинутым на лицо. Человек
шел медленно, словно плыл вдоль забора, и Лайму пронзил страх. Потом она вспомнила
про Корнеева, отправившегося в лес, и чертыхнулась. А если «монах» подберется к
нему сзади? Мало ли что там, в лесу, может случиться?
Она не знала, взял ли Корнеев с собой пистолет. Но даже если
взял — стоит ему выстрелить, и все. Преступники сразу поймут, что в игру
вступили превосходящие силы противника, и затаятся. Пока она переживала,
«монах», раскачиваясь из стороны в сторону, уходил все дальше и дальше. Вот он
поравнялся с коттеджем Анисимова, вокруг которого забор был гораздо выше, и
практически исчез из виду.
Лайма заметалась по гостиной. Надо идти за ним! Если ее
поймают, она скажет — пошла искать сумасшедшего племянника. Однако сделать
ничего не успела, потому что возле задней двери послышалось поскребывание. Она
метнулась туда и впустила Корнеева в дом. Схватила его за руку и шепотом
спросила:
— Что?
Корнеев беззвучно хохотал.
— Всего лишь любовная интрижка, — махнул он
рукой. — Ты упадешь в обморок, когда узнаешь, кто кого пригласил на
свидание!
— Потом, потом, — осадила его Лайма. —
Видишь, я уже готова к выходу из дому? Надо снова отправляться в путь. Только
что в направлении леса проследовала странная фигура.
Она рассказала ему про «монаха» и закончила повествование
словами:
— Мы должны его выследить.
— Хорошо, пойдем, — неожиданно согласился Корнеев.
Он то и дело проводил языком по губам, будто слизывал с них
довольную улыбку. И сиял при этом, как начищенный самовар.
Лайме было некогда задавать вопросы. Она вытолкала его в ту
же самую заднюю дверь и вышла следом, прихватив с собой одну из гантелей, с
помощью которых компьютерный гений пытался развивать мускулатуру. Чаще всего он
просто держал спортинвентарь в руках, уходя в себя и забывая о том, что с ним
нужно делать. Медведь обещал заняться корнеевской физподготовкой, но пока не
нашел для этого времени.
Гантель была небольшой, но тяжелой и являлась довольно
опасным оружием в руках человека, легко поддающегося панике. Если такой
попадешь по голове, пиши пропало.
Протиснувшись через дырку в заборе, они с головой окунулись
в темноту. Темнота шелестела, вздыхала и остро пахла землей и зеленью. Они шли
гуськом и не разговаривали друг с другом. Только иногда Корнеев останавливался
и жестом показывал, в каком направлении нужно двигаться. Они довольно быстро
добрались до шоссе и тут увидели его.
«Монах» шел по-прежнему очень медленно и в тех местах, куда
луна не пролила ни капли света, полностью терялся в темноте. Лайма надеялась,
что их с Корнеевым тоже плохо видно. Неожиданно напарник схватил ее за шею и
притянул к себе, прошептав в самое ухо:
— Придется сократить дистанцию, иначе мы его потеряем!
Лайма кивнула головой, соглашаясь. А сама подумала, что
«монах», надев на голову капюшон, играет им на руку. Она по себе знала, что в
капюшоне не только плохой боковой обзор, но и слышно неважно.
Они старались держаться в тени, хотя идти было трудно —
земли под ногами не видно. Иной раз один из них наступал на что-то хрустящее, и
тогда приходилось замирать на месте, как в детской игре «Море волнуется — раз».
Однако преследуемый ими человек ни разу не обернулся, не метнулся в сторону, не
затаился в кустах.
«Судя по тому, что говорила Леночка, — подумала
Лайма, — слева должно быть болото, а за болотом — Дурное озеро. Неужели
„монах“ направляется туда?» Когда под ногами захлюпало. Лайма притормозила и
подняла лицо к Корнееву. Он ободряюще взял ее за руку, подбородком указав на
фигуру в капюшоне: мол, этот идет, и мы можем пройти.
Лее обступил их со всех сторон. «Монах» включил фонарик, и
теперь уже Лайма притянула к себе голову Корнеева, прошипев:
— Мы не пройдем тут без света. А если включим свой
фонарь, он нас заметит, конечно. Здесь может быть трясина, а мы не знаем
дороги.
— Знаем, — одними губами ответил Корнеев и кивнул
куда-то в сторону.
И тут Лайма увидела их. Вехи — длинные белые палки — стояли
одна за другой, как километровые столбы вдоль дороги. «Вероятно, это так
называемая народная тропа, безопасный проход к озеру», — решила Лайма.
Хотя зачем местным туда ходить? Купаться? Но если по деревне циркулируют слухи,
что в озере водится всякая нечисть… Или слухи распустили специально, чтобы
место обходили стороной? В сущности, это первое, что пришло ей в голову.
Они отпустили «монаха» далеко вперед, чтобы, не таясь,
прыгать по кочкам. У Лаймы мгновенно промокли башмаки, но, поскольку было не
холодно, она не особо расстроилась. Больше всего ее пугали змеи, которые могли
ползать под ногами. Или пиявки. Мерзкие, скользкие и голодные… Она собрала волю
в кулак и заставила себя не думать о том, что в болоте водится неисчислимое
количество всяких тварей.
Судя по поведению Корнеева, он меньше всего думал о пиявках.
Когда на Евгения попадали брызги лунного света, становилось заметно, какое у
него странное выражение лица. Такой взгляд бывает у человека, который долго
блуждал по лесу и вдруг вышел на берег моря. Корнеев смотрел на свое невидимое
море счастливым взором. Неужели его так возбудило свидание парочки, свидетелем
которого он стал? Жаль, нет времени выспросить у него все подробности.
Интересно, кто с кем мог встречаться тайком в лесу? Смысл прятаться есть только
у двух замужних дам — Венеры Остряковой и Лены Дюниной. Вероятно, какая-то из
них тайком от супруга бегает на ночные свидания. Забавно, но не более того.
Свидания вряд ли имеют отношение к их делу. Если, конечно, они действительно
любовные.
Тем временем они все шли и шли, ориентируясь на крохотное
пятнышко света, прыгающее впереди. «Монах» не выключал фонарик, в противном
случае Лайма давно уже пала бы духом. Хотя теперь заблудиться мудрено — кто-то
протянул вдоль обозначенной дороги веревку, закрепив ее между вехами. Лайма сто
раз пожалела, что взяла с собой гантель, но выбросить ее было жалко — гантель
была хорошая, новая, со специальным мягким покрытием. Ей казалось, что Корнеев
расстроится, если она от нее избавится.
