— Может быть, подкрасться к дому Саши и подглядеть, что
она будет делать с тем пакетом? Запросто можно подобраться — сторожевой собаки
у нее нет. А Лили можно задобрить печеньем.
— Зато у нее есть Гарик, —напомнила Лайма. —
Думаю, он умнее и опаснее любой цепной собаки. Видел его сросшиеся брови?
— Брови — это не показатель свирепости, — возразил
Корнеев. — Никогда не доверяй первому впечатлению. — Он вообще не
верил в то, что женщины могут быть хорошими физиономистами. — Кроме того,
Гарика сейчас нет дома.
— О! Так это он отправился на любовное свидание?
— А я про что? Ну, так как? Рискнем подобраться к
Сашиному окну?
— Тебе просто хочется посмотреть, как она будет
переодеваться, — буркнула Лайма. — Подсматривай, если невтерпеж, а я
не вижу в этом никакого смысла.
— Неужели тебя не интересует содержимое того мешка,
который она потащила с собой?
— Может, она головастиков ловила, — уперлась
Лайма. — Не жемчуг же она горстями таскала из озера?
— А давай…
— Нет! — резко ответила Лайма. — Это
заманчиво, конечно, но в воду я тебя не пущу.
— Но с Сашей ничего не случилось!
— Она на берегу стояла, у воды. Пойдем отсюда. Если уж
на то пошло, есть смысл вернуться на это озеро в светлое время суток и сачком
пройтись по дну. Не останавливайся, а то упустишь шанс посмотреть, как Саша
выйдет из душа.
Обратная дорога показалась им в два раза длинней. Лайма
устала и после пережитого страха чувствовала абсолютное опустошение. Когда
незадачливые агенты наконец вышли на шоссе, она застонала:
— У меня дико болят ноги! Вероятно, когда ходишь по
болоту, напрягаются какие-то другие мышцы.
Корнеев удивленно посмотрел на нее, и она объяснила:
— Ну, знаешь, так бывает, когда долго носишь обувь без
каблука, а потом надеваешь шпильки. Те мышцы, которые действуют при ходьбе на
шпильках, при ходьбе без каблука не задействованы вообще. И к вечеру коленки
начинают так дрожать от напряжения!
Корнеев долго молчал, потом заметил:
— Я никогда не смогу понять, о чем думают женщины. Даже
пытаться не стоит. Ваши проблемы кардинально отличаются от наших. Сказать по
правде, они такие мелкие!
— Конечно, у вас проблемы совсем другие, —
съехидничала Лайма. — Суперважные. Сидеть с банкой пива перед телевизором,
чесать пузо и рассуждать о том, смогут ли лейбористы, возглавляемые Тони
Блэром, одержать третью победу подряд и сформировать правительство.
Они миновали перелесок, отыскали заветный лаз и тут
разделились: Корнеев пошел дальше — искать дерево, которое поможет преодолеть
Сашин забор, а Лайма отправилась домой. Однако в дом она не попала. Ключ они,
уходя, спрятали в тайнике под камушком, и теперь этот камушек было невозможно
обнаружить. Согнувшись в три погибели, Лайма прошлась вдоль дорожки,
переворачивая все, что привлекало ее внимание, но безрезультатно.
Поминая всех чертей по имени, она метнулась к загородке,
отделяющей их участок от Сашиного. Собиралась найти зазор между досками и
окликнуть Корнеева, если он уже на месте. Однако вдоль забора тесно росли кусты
крыжовника. И как только она вторглась в них, колючки мигом вонзились в ее
тело.
— Ай! — пискнула Лайма и попятилась, ломая ветки и
производя изрядный шум.
Освободившись, она принялась слюнявить пальцы и тереть
царапины и не услышала, как сзади к ней подошел Анисимов.
— Что вы тут делаете? — спросил он с подозрением.
Лайма подпрыгнула от неожиданности и рывком повернулась к
нему:
— Вы меня напугали до смерти!!! Разве можно так
подкрадываться?
— Я не подкрадывался.
— Нужно было окликнуть меня издали!
Истощенная ночными переживаниями, она завелась с полоборота.
— Но я не знал, что это вы. Кроме того, с какой стати
мне ночью вопить на улице?
Лайма полизала палец, который саднил особенно сильно, и
воинственно спросила:
— А что это вы бродите по моему участку?!
Выпятила грудь и подбоченилась, изо всех сил пытаясь
реанимировать чувство собственного достоинства.
— Я думал, в кустах злоумышленники.
— Вам-то какое дело? Мои кусты, и злоумышленники тоже,
стало быть, мои. И вообще — почему вы не спите? — Она оглядела его с ног
до головы, намекая на то, что он при полном параде.
— Охраняю ваш покой, — язвительно ответил
Анисимов. — А вы чего тут лазите по кустам?
Лайма побегала глазами по сторонам и важно сказала:
— Проверяю, не созрел ли крыжовник.
— Что ж, самое время.
Они некоторое время молчали, потом Анисимов удивленно
заметил:
— Знаете, от вас пахнет жабами.
В общем, в этом не было ничего удивительного, если учесть,
что у нее в ботинках скопилась болотная жижа, а все ноги были испачканы тиной.
— Спасибо за комплимент, — ответила она, вздернув
подбородок. — Я подумаю, не сменить ли мне туалетную воду.
Обогнула его и направилась к дому, бросив через плечо:
— И не заходите больше за забор.
— Между нами еще нет забора, — напомнил Анисимов.
— Не заходите за воображаемый забор, —
упорствовала Лайма. — Тем более, что вы уже наметили его двумя палками.
Она презрительно указала на результаты его сегодняшних трудов
и взбежала по ступенькам на крыльцо.
— В следующий раз, когда пойдете ночью по ягоды, не
шумите, как лось в буреломе, — тут вам все-таки поселок, а не хутор.
Сделав это оскорбительное замечание, он круто развернулся и
пошел прочь, ни разу не оглянувшись. Лайма фыркнула и тут же вспомнила, что
ключ-то она так и не нашла. Однако не успела и шагу сделать, как дверь
отворилась, и на пороге появился Корнеев.
— Я не смог перелезть, — признался он. —
Очень высоко, и ни одного дерева поблизости. Кстати, я видел вас с писателем в
кустах, что вы там делали?
— Решали территориальные споры.
— Но почему он не спит по ночам? — Корнеев стащил
с себя водолазку и двинулся к холодильнику.
— Размышляет, как аннексировать часть нашего сада.
Подожди-ка, что ты собираешься делать?
— Поесть, — он удивленно посмотрел на нее.
— Грязными руками?
— Но, командир…
— Отставить холодильник, идти в ванную. Я пока
что-нибудь соображу.
Они оба наелись, как косцы после целого дня работы, и
залегли спать. И спали долго, до самого обеда.
