— Ты меня не так поняла. Сама Саша станет твоей лучшей
подругой! Она наверняка любит свою псину. И когда сообразит, что та пропала,
как пить дать ударится в панику. И тут ты приходишь и возвращаешь ей лохматое
сокровище! Да она тебя боготворить будет. Правда, я умный?
— Как тебе удалось украсть собаку? — мрачно
поинтересовалась Лайма. — Она что, была без сознания?
— Просто она очень маленькая.
— Болонка, что ли?
— Карликовый пудель. Такая серенькая кудлатая шавка. На
ухе у нее красный бантик и какие-то цацки на шее. Она пролезла через дырку в
заборе и бегала по дороге.
— Ты отнёс карликового пуделя в темный лес?! — в
ужасе спросила Лайма. — Да ещё привязал к дереву?! Ведь его там съедят
дикие звери!
— Здесь водятся только коровы, — буркнул Корнеев,
расстроенный тем, что напарница не оценила его подвиг.
— Или он умрет от страха! Маленькие собачки безумно
боятся темноты и одиночества!
— Ты говоришь с такой страстью, будто сама была
маленькой собачкой. — Корнеев встал и потянулся, хрустнув
косточками. — Что ж, пожалуй, я пойду устраиваться на новом месте. Посплю
пару часов, а потом проверю свою идейку.
— Евгений, ты не можешь так поступить. Надо сходить в
лес и забрать животное.
— Не выдумывай, — отрезал Корнеев. — Если я
буду бегать по поселку, меня обязательно кто-нибудь заметит. Мы не можем
провалить серьезную операцию только потому, что ты такая жалостливая. Ложись
спать, а завтра утром приступишь к спасательной операции.
— Где собачка? К какому дереву ты ее привязал?
— В общем, так. Надо перейти шоссе возле указателя
«Богодуховка, 1 км», спуститься по насыпи и двигаться к лесу, ориентируясь на
большой дуб с дуплом. Собачка за дубом. Да ты наверняка ее услышишь. Когда я
уходил, она жутко выла.
— Избавься от этих усов, — сказала Лайма ему в
спину. — Ты похож на водопроводчика.
Собственные щегольские усики делали Корнеева совершенно
неотразимым. Тонкие и черные, они повторяли капризный изгиб его верхней губы и,
подобно последнему росчерку пера, идеально дополняли облик рокового красавца.
При виде Корнеева у большинства женщин слабели коленки.
Он принял душ и, завернувшись в банный халат, удалился в
свои чертоги. Лайма некоторое время ходила взад-вперед по комнате, представляя
себе маленького пуделя, изнемогающего от страха и одиночества посреди леса,
потом открыла дверь в подвал и спустилась на несколько ступенек.
— Тук-тук! — крикнула она. — Можно к тебе,
жестокосердный тип?
Жестокосердный тип не ответил, и тогда она двинулась дальше
со словами:
— Думай обо мне что хочешь, но уснуть я не смогу. Давай
сходим за этой собакой…
Она оборвала себя на полуслове, потому что увидела Корнеева,
который сидел абсолютно неподвижно, уставившись на экран монитора. Во рту у
него торчал бутерброд, а глаза были стеклянными, как будто он подавился и
вот-вот собирается свалиться замертво.
— Ясно, — пробормотала Лайма. — Люки
задраены. — Она развернулась и пошла обратно, приговаривая: — Был бы тут
Иван, он не допустил бы такого безобразия. Ивана даже не пришлось бы ни о чем
просить…
Лайма Скалбе, Евгений Корнеев и Иван Медведь составляли
особое подразделение под кодовым названием «Группа У» — ударная группа. Три
дилетанта, волею судьбы попавшие под единоличное командование сотрудника одного
из подразделений службы безопасности страны, успешно справлялись с самыми
невероятными заданиями. Группа была законспирирована, личные дела ее членов
изъяты из архивов, и связь со своим боссом, Игорем Тагировым (позывной — Орех),
тройка поддерживала исключительно по телефону. Для этой цели имелся специальный
сотовый аппарат, который Лайма, как командир группы, постоянно носила с собой.
К сожалению, на этот раз им пришлось разделиться. Бедной
вдове не пристало иметь в своем распоряжении двух здоровых красивых мужчин. Со
стороны она должна казаться слабой и беспомощной. Кроме того, кому-то нужно
было действовать за пределами Богодуховки. Корнеев поехал с Лаймой для
подстраховки. Работать с компьютером он мог в любых условиях.
Лайма выключила свет, подошла к окну, тихонько раздвинула
жалюзи и выглянула на улицу. Луна исчезла. Черное небо горячим июльским животом
легло на Богодуховку, почти раздавив ее. Фонари, тускло мерцавшие вдоль дороги,
делали пейзаж еще страшнее и таинственнее. Ни ветерка, ни шороха. В такие ночи
злодеи совершают ужасные преступления, а праведники мучаются кошмарами.
Лайма поднялась на второй этаж, выудила из чемодана кеды и
быстро переобулась. Потом отыскала подсобное помещение, нашла ручной фонарик и
заткнула его за пояс. По-хорошему, стоило переодеться в спортивный костюм, но она
страшно не любила носить брюки. Юбки казались ей самой удобной одеждой на
свете, и, когда предстояло трудное или опасное дело, она предпочитала именно
их. Собравшись с духом, Лайма выскользнула на крыльцо и потянула за ручку.
Дверь бесшумно затворилась за ней.
На душе было неспокойно. Невозможно сказать, что ее мучило
больше — страх или угрызения совести. Она находилась на задании и не имела
никакого права идти в лес одна. Лес представлял собой неизвестную, опасную
зону, которую еще только предстояло исследовать. В этом, собственно, и
заключалась миссия «Группы У» — выяснить, что происходит в Богодуховке. Дело на
группу свалилось буквально с неба. Вот как это произошло.
* * *
День начался безобразно — пива, которое Виктор, как ему
помнилось, припас на утро, в холодильнике не оказалось, «Но я же точно помню,
что оставлял», — думал он, лихорадочно, по второму и третьему заходу
обшаривая дурацкий белый ящик. Напрасно — затеряться проклятой бутылке здесь
было попросту негде.
Окинув злым прощальным взглядом пустое холодное нутро,
хранящее в себе лишь кусок окаменевшего сыра и черную обугленную сковородку с
остатками непонятно чего, Виктор выругался, с силой захлопнул дверцу и
плюхнулся на табурет. Значит, пиво было выпито ночью, а он совершенно этого не
помнит — хорош был. Они с другом Мишей решили с горя выпить: Виктора очередной
раз турнули со службы, даже не расплатившись с ним полностью за отработанное. И
место-то было дрянное, и хозяева какие-то вороватые, да и деньги небольшие
платили, но все-таки жаль.
А-у Миши, как нарочно, тоже событие, точнее, памятная дата —
год, как он вообще без всякой работы сидит, у родителей кормится. Однако у
Виктора нет ни родных, ни, в настоящий момент, семьи — один в поле воин, ему
завтра же надо начинать поиски новой работы. Поэтому договорились выпить по
чуть-чуть. Но одной, как водится, не хватило, а после второй он уже ничего не
соображал. Однако пиво специально приберег — знал, каково будет наутро. И вот —
на тебе. Это, скорее всего, Мишка, гад неугомонный. Ему бы только водку с пивом
мешать!
