Он стоял у дальнего стеллажа с книгами, а за его спиной,
словно сомкнувшее ряды войско, расположились сотни томов.
— Буду с вами совершенно откровенна, — отрывисто
начала она.
— Опять?!
— Не паясничайте, пожалуйста. Ваше революционное
настроение заставляет меня нарушить служебные инструкции.
— Вот как? — кажется, Анисимов почувствовал нечто
такое в ее интонациях, что заставило его сбавить тон. — Ну, говорите.
— Мы с Артуром представляем здесь службу
государственного экологического надзора. Есть все основания полагать, что
некоторое время назад возле поселка действовала секретная лаборатория
Министерства обороны и часть опасных химических веществ была не вывезена, а
захоронена на ее территории. Это неподтвержденные данные. Мы
следователи-экологи, понимаете? Следователи всегда работают под прикрытием.
— Это правда? — напряженным тоном спросил
Анисимов.
— Это правда, — с нажимом ответила Лайма и тут
увидела их.
Они лежали на одной из полок рядом с бронзовым бюстом
Мольера. На коричневом ремешке из крокодиловой кожи, с желтоватым циферблатом.
Наручные часы Острякова. В тот момент Лайма всего лишь удивилась. Она обратила
внимание на эти часы еще в самом начале вечеринки, когда секс-символ пытался
выпроводить собаку Бабушкина на веранду. Часы были модными, красивыми и очень
дорогими. С какой стати он снял их с руки и оставил на полке?
Напряженный разговор с Анисимовым отвлек Лайму, она
отвернулась и забыла о часах. И вспомнила о них гораздо, гораздо позже.
— Откуда я могу знать, что вы снова это не
выдумали? — спросил Анисимов, но по его лицу стало ясно, что он ей наконец-то
поверил.
— У меня есть документы. Только дома, разумеется.
— Почему вы не сказали сразу?
Он смотрел на нее по-прежнему хмуро, но уже без
враждебности. Кажется, для него была гораздо важнее ее человеческая
порядочность, нежели опасность отравиться ядами, закопанными в землю.
— Как я могла вам сказать? — вознегодовала
Лайма. — Я и так нарушила все мыслимые и немыслимые инструкции.
— Но ваше… М-м-м… поведение… Почему вдова не может
вести себя скромно?
— Я не имею права посвящать посторонних в детали операции, —
с сожалением произнесла она. — Если захотите взглянуть на мои документы —
милости прошу.
— Я ведь не знал, — примирительно сказал Анисимов
и протянул ей руку. — Мир?
— Мир, — ответила она. — И, пожалуйста, не
чините мне препятствий.
— Я что, не должен был прогонять Чуприянова? —
вздохнул он. — Я разбил вашу любовную лодку?
— Нет-нет, я рада, что вы его прогнали… А любовная
лодка всегда разбивается по вине того идиота, который сидит на веслах.
Когда Лайма с Анисимовым уже выходили из библиотеки, Дюнин
громко объявил:
— А сейчас, дорогие гости, прошу всех к столу!
Проходя мимо, они услышали, как он, понизив голос, довольно
зло сказал жене:
— Пойди приведи себя в порядок. Освежись. Ты слишком
много выпила.
—Ладно, — покорно кивнула Леночка. — Пойду к
бассейну, окунусь и сразу обратно.
— Только смотри, не утони, — неприязненно заметил
Дюнин. — Возись потом с тобой…
— Садитесь за стол без меня.
— Конечно, сядем, — проворчал хозяин дома. —
Тебя, что ли, будем дожидаться? Как это я раньше не замечал твоей тяги к
алкоголю?
— У меня нет никакой тяги.
— Почему же ты не удержалась и напилась, когда я решил
устроить праздник?!
Заметив краем глаза Анисимова и Лайму, Дюнин дернулся и
немедленно расцвел улыбкой:
— А не хотите прежде, чем садиться за стол, осмотреть
кухню?
В его голосе было столько энтузиазма, что никто не
отказался. Гости потянулись на кухню, ахали, охали, все трогали руками, чем
страшно напрягали Арину. Наконец Дюнин позвал:
— Проходите, проходите в столовую! Рассаживайтесь, как
вам удобно.
Раздухарившаяся Саша подхватила на лету:
— Нам будет удобно, если Антон сядет рядом со мной, а
Лайма рядом с Димой.
Анисимов бросил на Лайму по-детски растерянный взгляд, она
не удержалась и подмигнула ему. Чуприянов это заметил и надулся.
— Вы говорили, что у нас есть шанс, — напомнил он
с мужской прямолинейностью.
— Чего ты к ней привязался? — неожиданно громко
спросил Бабушкин, ткнув бизнесмена кулаком в почку. — И трешься вокруг
нее, и трешься.
— Риторический вопрос! — ответила Саша вместо
Чуприянова. — Почему джентльмены предпочитают блондинок?
— Да, почему? — поддакнул Дюнин.
— Элементарно, Ватсон, — ответила Лайма. —
Считается, что блондинки глупее, а мужчины интуитивно ищут пару по себе.
Приступив к закускам, гости начали хвалить дизайнера и перебирать
те детали интерьера, которые произвели на них самое большое впечатление. Потом
из кухни повалил дым и раздались истошные крики экономки. Оказывается, сгорела
индейка, которая доходила в духовке. Арина уверяла, что она тут ни при чем.
— Правильно, — заметил Граков. — Народ
набежал на кухню, толпились там, все хватали руками. Наверное, повернули ручку
на плите и не заметили.
— Степан, извини, — обратился к нему хмурый
Дюнин. — Леночка запомнила, что ты любишь птицу именно в ореховом соусе…
— Кстати, а где Леночка?
— Сейчас придет, — успокоил его Дюнин, ничего,
впрочем, не объясняя. Было ясно, что ему не очень хочется видеть среди гостей
пьяную жену.
— Клип, клип! — спохватилась Саша, замахав
руками. — Включайте свой огромный телевизор. Николай, пожалуйста!
— А сколько сейчас времени? — спохватился
Граков. — Мне нужно срочно позвонить. Конфиденциальный разговор. Я очень
быстро позвоню и приду. Успею до начала, — успокоил он занывшую певицу. Ей
страстно хотелось, чтобы такой человек, как Степан Граков, сделал ей комплимент
— хотя бы и дежурный.
Граков вышел из столовой в гостиную и уже хотел было
скрыться в библиотеке, когда услышал, как рыдает на кухне Арина.
— Ну, будет вам! — сказал он, поспешно набирая
номер на своем мобильнике. — Подумаешь — спалили курицу!
— Индейку, — простонала Арина в фартук, куда она
спрятала лицо.
— Вот. — Он вытащил из кармана пиджака носовой
платок и подал ей. — Утрите слезы. Я знаю, что вы старались ради меня, но
я ни чуточки не обиделся.
В этот момент его соединили с собеседником, он отвернулся к
распахнутому окну и повел беседу, отбиваясь от комаров. Арина разрыдалась пуще
прежнего. Оглянувшись на нее, Граков вышел через боковую дверь, которая вела из
кухни в сад, достал одной рукой сигарету из пачки, потом зажигалку и закурил.
