— Да-да? — наклонился вперед Медведь.
— Охотники за метеоритами! — выпалила Лайма. —
Вот, например, сообщение от РИА «Новости», датированное концом прошлого года:
«Преступники незаконно вывозят из Алжирской Сахары ее главное богатство —
метеориты. Силы безопасности страны пытаются выявить сеть дельцов, которые
распиливают, транспортируют и затем продают метеориты на черном рынке».
— Черный рынок метеоритов? — не поверил
Медведь. — И много за них дают?
— В том-то и дело! — воскликнул Корнеев. — Мы
на это и внимания особого не обращали. Я прочитал, что один грамм
Сихотэ-Алинского метеорита идет примерно по четыре бакса, не посчитал эту цену
заслуживающей внимания и больше в эти дебри не погружался. А сейчас выяснилась
такая штука!
— Слушайте дальше, — не утерпела Лайма. —
«Многие преступники приезжают в пустыню под видом туристов. На самом же деле
они ищут „пришельцев из космоса“ — метеориты. Тайно вывозят их в Марокко,
оформляют липовые сертификаты и продают. Контрабанда метеоритов чрезвычайно
прибыльное дело. Некоторые метеориты дороже алмазов и рубинов. Самые редкие из
них коллекционеры готовы купить за баснословные деньги. Один грамм обломка Луны
или Марса может стоить от десяти до семидесяти тысяч долларов».
— Сколько?! — спросил, потрясенный Анисимов. И
повторил: — Тысяч долларов? Вы ничего не путаете, а?
— Это не одна какая-то статья, — объяснила
Лайма. — Их тут множество. Только про Алжирскую Сахару десятка полтора.
Здесь написано, что она занимает площадь в два миллиона квадратных километров и
считается самой богатой метеоритами территорией мира.
— Граков и Браун были там семь раз.
— Некоторые журналисты считают, что интерес к
метеоритам у частных коллекционеров начался с Голливуда, — сообщил
Корнеев. — Стали снимать блокбастеры о том, как метеориты летят к Земле,
грозя врезаться в нее и уничтожить цивилизацию. У богатых стало модным ставить
на каминную полку кусочки настоящих «пришельцев из космоса». Потом пошел слух,
что в одном из марсианских метеоритов обнаружили следы внеземной жизни, и цены
вообще взлетели до небес. Новость не подтвердилась, но спрос на камушки не
упал. Коллекционировать метеориты стало модно. Появились аукционные дома,
которые продают их и зарабатывают на этом большие деньги.
— Где еще побывали Граков с Брауном? — спросил
Анисимов.
— В Чили, в пустыне Атакама, в Египетской Сахаре, в
Аргентине, в Намибии… Это те места, куда со всего света съезжаются охотники за
метеоритами. Некоторые вывозят по двести, а то и больше килограммов
метеоритного вещества.
— Помнишь, Антон, как Леночка, еще когда мы к Степану в
гости ходили, сказала про то, что через границы можно возить сколь угодно
тяжелый груз — только деньги плати? — Анисимов кивнул. — Она начала
болтать лишнее, понимаешь?
— Не могу поверить, что речь идет о таких больших
деньгах, — покачал головой Медведь.
— Хочешь подтверждения? — азартно воскликнул
Корнеев. — Изволь. Вот, пожалуйста. Есть такой очень известный охотник за
метеоритами, американец Роберт Хааг. В Австралии он за шесть баксов купил у
местного жителя метеорит, который потом перепродал за один миллион триста тысяч
долларов. Вывез его, конечно, незаконно, и австралийцы грозятся его арестовать.
Впечатляет?
— А вот мнение, которое, пожалуй, проливает свет на
появление Лейтера в Москве.
— Кто такой Лейтер? — спросил Анисимов.
— Ученый, работавший на НАСА. Итак, цитирую: «Ученый
мир не разделяет радости коллекционеров и азарта охотников за метеоритами. Цены
на космические камни растут, иметь „неземное тело“ у себя дома считается
престижным, и метеориты сотнями исчезают из поля зрения ученых. Никто не
позволяет исследовать свое, такое дорогое, приобретение научным институтам и
лабораториям. Большинство метеоритов возникло более четырех с половиной
миллиардов лет назад в астероидном поясе, разделившем Марс и Юпитер. Земля
менялась, а метеориты нет. Они являются единственным внеземным веществом,
которое можно потрогать руками и исследовать основательно. В них — вся история
нашей планетной системы».
— Полагаешь, ученые решили применить силу?
— Почему бы нет? — пожала плечами Лайма. —
Допустим, НАСА узнает, что у Гракова есть редкий метеорит, который он
собирается продать в частную коллекцию. К нему отправляется их представитель,
Николас Лейтер, для переговоров. Думаю, Граков не согласился на предложенные
условия. Возможно, Лейтер ему угрожал, за что и поплатился жизнью.
— Значит, Граков? — уточнил Анисимов.
— Надеюсь, он все еще у себя дома. Скоро приедут люди,
которые о нем позаботятся.
— А ты не хочешь с ним поговорить, прежде чем его…
того… — спросил Медведь. — Увезут?
— Конечно, хочу. Мы обязательно с ним поговорим. Но не
сами, конечно. Боюсь, этот орешек нам не по зубам. Видели, что он сделал с
Чуприяновым?
— Это Граков?! — воскликнул потрясенный
Корнеев. — Граков избил Чуприянова?! Но за что?
— Всему свое время. Я расскажу, когда он будет сидеть
вот тут, прямо передо мной.
— Значит, в деле замешаны американцы? — уточнил
Анисимов. — Ученые, вышедшие на тропу войны, это что-то новое. Наука
против денег.
— Если верить газетам, то увлеченные метеоритикой
миллионеры и ученые то и дело сталкиваются друг с другом. Как правило,
миллионеры побеждают.
— Но это, наверное, только старые метеориты находят в
пустынях. Сейчас такая аппаратура, которая каждый камушек отслеживает, —
покачал головой Медведь.
— Пишут, что каждый день на Землю падает около
пятидесяти тысяч тонн камней. Большинство из них сгорает в атмосфере, тонет в
океанах и рассыпается в недоступных человеку местах. Разве их все отследишь?
— В общем, ищи — не хочу, — сделал заключение
Медведь.
— Насколько я понял, — заметил Анисимов, — не
все метеориты имеют одинаковую стоимость. Что-то уходит совсем по бросовой цене.
— Главенствуют Марс и Луна, — подтвердил
Корнеев. — Именно эти камни особенно редкие, а потому и ценные. А ученые в
бешенстве еще и потому, что торговцы теперь придумали толочь марсианские камни
в пыль и продавать эту пыль по милиграммам. А им не достается ничего
интересного. Все интересное — недоступно.
— Это потрясающий товар, — деловито подвела итог
Лайма. — Такого больше нет на Земле. Подделать его невозможно — это раз.
Он легко делится на части — это два. И пилится, и режется, и колется. И дорого
при этом стоит — три. Цена его, как у настоящей антикварной вещи, со временем
не падает, а только растет.
— Подождите! — Корнеев неожиданно вскочил и бегом
бросился к окну. — Кажется, они приехали. Скажи им, пусть Гракова сюда
приведут, — попросил он Лайму. — Не можем же мы его просто так взять
— и отдать! — добавил он таким тоном, точно речь шла о какой-то
игрушке. — Нам потом ничего не расскажут!
