- И ты подняла этот вексель?
- Ясное дело, - ответила Ева Лотта.
- И что ты с ним сделала? - затаив дыхание, спросил он.
Ева Лотта немного подумала. Пока она думала, стояла мертвая тишина. И только на яблоне по-прежнему чирикал зяблик.
- Не помню, - в конце концов сказала Ева Лотта.
Комиссар слабо застонал.
- Но уверяю вас, это был всего-навсего маленький клочок бумаги, - повторила девочка, желая утешить его.
Тогда комиссар, взяв ее за руку, медленно и отчетливо объяснил ей, что вексель - очень важный документ, по которому можно узнать, что у кого-то одолжили деньги и что обязуются эти деньги вернуть. И подтверждают свои слова подписью. Человек, убивший Грена, сделал это, так как у него, очевидно, не было денег вернуть долг. Он хладнокровно застрелил человека, чтобы получить обратно свои векселя. А Ева Лотта считает их столь незначительными! Ведь на клочке бумаги, потерянном убийцей на тропке, должна стоять его фамилия. Понятно ли теперь Еве Лотте: она абсолютно обязана вспомнить, что она сделала с векселем?
Ева Лотта понимала это. И она, в самом деле, напряглась, пытаясь вспомнить… Она помнила, как стояла там с векселем в руке. Помнила, что именно в эту минуту раздался ужасающий удар грома. А больше ничего не помнила. Да, разумеется, еще то страшное, что случилось вслед за этим. Но о векселе она ну ничегошеньки не могла больше вспомнить. Грустно призналась она в этом Комиссару.
- А ты, случайно, не прочитала на бумажке его фамилию? - спросил комиссар.
- Нет, не прочитала, - ответила Ева Лотта.
Комиссар вздохнул. Но тут же сказал самому себе, что такой легкой сыскная работа быть не должна. Допрос девочки и так многое дал. И нельзя требовать, чтобы фамилию преступника тебе преподнесли на блюдечке. Прежде чем продолжить допрос Евы Лотты, он отдал по телефону приказ в полицейский участок, чтобы прочесали каждый клочок земли в Прерии. Разумеется, само место преступления было тщательно осмотрено, но бумажку могло занести ветром очень далеко. А вексель необходимо найти.
Затем Еве Лотте пришлось рассказать, как она наткнулась на Грена. Теперь она, время от времени глотая комок в горле, говорила очень тихо. И папа ее закрыл лицо руками, чтобы не видеть испуганных глаз девочки.
Но теперь, вероятно, допрос скоро кончится. У комиссара осталось всего несколько вопросов.
Ева Лотта уверяла, что убийца абсолютно не из их города, потому что она бы узнала его. И вот тут комиссар спросил ее:
- Как по-твоему, ты смогла бы узнать его, если бы снова увидела?
- Да, - тихо ответила Ева Лотта. - Я узнала бы его среди тысячи других…
- А ты никогда не видела его раньше?
- Нет, - сказала Ева Лотта.
Но тут на мгновение заколебалась.
- Да… частично, - добавила она.
Комиссар широко открыл глаза. Этот допрос был полон неожиданностей.
- Что ты имеешь в виду под словом «частично»?
- Я видела его брюки, - нехотя произнесла Ева Лотта.
- Объясни подробнее, - велел комиссар. Ева Лотта поежилась.
- Я должна?… - спросила она.
- Ты сама хорошо знаешь, что должна. Где висели его брюки?
- Они не висели, - сказала Ева Лотта. - Они торчали из-под шторы. В них был одет убийца.
Комиссар быстро схватил оставшуюся на блюдечке венскую булочку. Он чувствовал необходимость подкрепиться. И засомневался, в самом ли деле Ева Лотта так серьезна, как он думал. Не начинает ли она фантазировать?
- Итак, - сказал он. - Брюки убийцы торчали из-под шторы. Чьей шторы?
- Ясное дело, шторы Грена, - ответила Ева Лотта.
- А ты, где была ты?
- Я сидела на приставной лестнице снаружи. Я сидела там с Калле в понедельник, около десяти часов вечера.
У комиссара детей не было, и он, страшно обрадованный, возблагодарил за это небо.
- Ради всех святых! Что вы делали на лестнице Грена в понедельник вечером? - спросил он.
И, вооруженный новыми сведениями, добавил:
- О, понимаю, разумеется, это был какой-нибудь другой Великий Мумрик, за которым вы охотились?
Ева Лотта почти презрительно посмотрела на него.
- Вы что, комиссар, считаете, будто Великие Мумрики растут на деревьях? - спросила она его. - В мире есть только один Великий Мумрик на веки вечные. Аминь!
И тут Ева Лотта поведала о ночном марше по крыше Грена. Услыхав ее рассказ, бедный пекарь только огорченно покачал головой. А еще говорят, что с девочками спокойней!
- Откуда ты узнала, что видела брюки убийцы? - удивился комиссар.
- Я этого не знала, - ответила Ева Лотта. - Знай я это, я бы вошла в дом и арестовала его.
- Да, но ведь ты говорила, - раздраженно возразил комиссар.
- Нет, это я вычислила позднее, - сказала девочка. - Потому что на убийце были такие же темно-зеленые габардиновые брюки, как те, что я видела, сидя на лестнице.
- Здесь возможна случайность, - сказал комиссар. - Нельзя делать поспешные выводы.
- А я вовсе не спешила, - заверила его Ева Лотта. - Я ведь слышала, как они шумели там, в комнате, из-за векселей, а тот, что в брюках, сказал: «Встретимся в среду на обычном месте! Возьмите с собой все мои векселя!» И сколько же надо наготовить зеленых габардиновых брюк, чтобы Грен успел встретиться с ними в единственную несчастную среду?
Комиссар был убежден в том, что Ева Лотта права. Головоломка решена. Все было ясно! Мотив убийства. Время. Способ действия. Осталось только одно - схватить убийцу.
Комиссар поднялся и погладил Еву Лотту по щеке.
- Спасибо тебе, - сказал он. - Ты очень толковая. Ты и сама не понимаешь, как нам помогла. А теперь - забудь всю эту историю!
- Да, спасибо! - поблагодарила его Ева Лотта.
Комиссар обратился к Бьёрку:
- А теперь надо связаться с этим Калле, пусть подтвердит рассказ Евы Лотты о том, что произошло в понедельник вечером. Где его найти?
- Здесь, - произнес уверенный голос с балкона над верандой.
Комиссар удивленно глянул наверх и увидел, что над перилами балкона торчат две головы - одна светлая, а другая темная.
Рыцари Белой Розы не бросают друг друга на произвол судьбы во время полицейских допросов и других испытаний. Так же как пекарь, Калле и Андерс пожелали присутствовать на допросе. Но, на всякий случай, решили, что разумней не спрашивать на это позволения.
10
Первые страницы всех газет страны пестрели сообщениями об убийстве. Много писалось о свидетельнице Еве Лотте. Ее имя не называлось, но довольно много говорилось о «толковой тринадцатилетней девочке», которая так трезво сделала свои наблюдения на месте преступления и смогла сообщить полиции исключительно ценные сведения.
