Хорошо хоть научился уклоняться и отводить удары. А ведь мог же перенять у него намного больше. Вот и страдай теперь.
От третьего удара пришлось уходить в перекат, иначе получил бы в висок. Шляпа слетела с меня и сиротливо осталась лежать на песке, к тому же этот гад еще и наступил на нее. Хорошо хоть обруч сидел на голове как влитой.
Ну вот никак у меня не получалось довести себя до ярости в этом пусть и очень странном, но все же тренировочном бое. Еще один перекат теперь уже по вертикальной оси развернул меня спиной к болельщикам соперника, а последовавший тут же мощный удар ногой в живот запустил в их сторону, словно снаряд катапульты.
Только пролетев метров пять, я понял, что Хорошавин присовокупил к удару ногой еще и рассеянный таран. Но это вроде не против правил – такие тараны считаются вспомогательными артефактами.
Прокатившись по арене, я собрал на себя немало песка. Даже в рот попало. И вот после этого во мне наконец-то проснулась ярость. Из переката вышел в низкую стойку раскорякой, и с ненавистью посмотрел на противника. Тот замер в ожидании увидеть мое искаженное болью лицо, но просчитался.
Спасибо вам, мастера-скорняки, – титановые вставки на животе и мне здоровье сберегли, и соперника позлили. По его яростно блеснувшим глазам стало понятно, что теперь меня буду бить исключительно по морде.
Дружинник тут же ринулся воплощать в жизнь задуманное, но этой заминки мне хватило, чтобы не только разозлиться, но и начать думать. Я сорвался вперед с низкого старта, даже не думая использовать пробойник, и лишь принимал на щит разряды противника.
За мгновение до казавшегося неизбежным столкновения я активировал «паука», и силовые нити подбросили меня вверх, так что разошлись мы на разных уровнях. Уже в полете я активировал щит, обрубивший силовые нити. А как только наши с Хорошавиным тела оказались слишком близко от соприкосновения – оба силовых щита. Я тут же постарался оплести нитями вновь активированного «паука» тело пролетевшего снизу дружинника.
Зацепиться за человека, если на нем нет браслета опричника, сопряженного с твоим, очень трудно – нити скользили по нижним, самым плотным слоям ауры. Но тут на помощь приходит петля, изобретенная мной и опробованная в драке у ресторана. И это вам не фунт изюма, я потратил три месяца, чтобы научиться вить такие петли!
Приземлившись перекатом, я снова раскорячился в максимально устойчивой позе и влил максимум энергии в натянувшуюся нить. Повинуясь моей воле, она перестала растягиваться и стала жесткой. Меня чуть качнуло, а вот Хорошавину было намного хуже. Прямо в полете его не такое уж маленькое тело резко дернуло за шею. Взбрыкнув взлетевшими в воздух ногами, дружинник жестко приземлился на спину. Разрезающий нить магический щит он восстановил мгновенно, но было уже поздно.
Рыча, как разбуженный в январе медведь, Хорошавин заворочался на песке. Я на всякий случай сделал короткий вдох, подкачивая энергетический запас, и очень правильно сделал.
Меня спас мой Талант. Разорвавшие его ментальную защиту протуберанцы ненависти показали, что у дружинника напрочь сорвало тормоза. Так что выставленный мною щит максимальной толщины оказался очень кстати. Через мгновение в него влетела какая-то странная, сочащаяся зелеными брызгами нитевидная, точнее канатовидная молния. Мой энергетический запас начал таять с пугающей скоростью. Еще пара секунд – и щит схлопнется. Выяснять, что будет, когда эта дрянь ударит в меня, совершенно не хотелось.
План родился в голове, когда я ощутил, что Баламут сейчас ринется вперед. Я не стал его останавливать, а, наоборот активировал на нем и «рывок» и «ледяной доспех». Себе оставил сущие крохи энергии – лишь бы удержать щит, пока Гена не пролетит надо мной, что и случилось через мгновение.
С невнятным, наверняка матерным рыком мой друг практически пробежал по моему благоразумно распластавшемуся на песке телу и принял на себя удар зеленой молнии. Еще через секунду он со стремительностью профессионального регбиста врезался в Хорошавина. Усиленный «рывком» толчок массивного тела отправил нашего недруга в полет, закончившийся в группе поддержки.
Гена встряхнулся как собака и на песок полетели целые куски ледяной корки. Его щит не только сумел развеять атакующее заклинание, впитывая его силу, но и высосал энергию из всего пространства на арене и немного вокруг ее.
– Назад! – крикнул я, сосредоточенно собирая крохи энергии мучительно медленно восстанавливающегося магического фона.
Еще на пару минут «ледяной доспех» будет бесполезен, так что нам придется прятаться за моим щитом, и, учитывая куцый энергозапас, толку от него будет мало. Но делать что-то нужно, так как дружинники по другую сторону арены начали тянуть в себя энергию. К тому же все разом.
– Сейчас нас будут убивать, – выдохнул я, обходя Гену, и становился перед ним.
И тут Коршун показал, кто в этом доме хозяин. Причем полновластный и очень злой к неадекватным гостям.
Как открылись бойницы в стенах, я не заметил, зато отчетливо услышал оглушающее стаккато пулеметов.
Смена характера угрозы изменила и инициативное звено в нашей паре – Гена тут же навалился на меня, сбивая с ног. У него эти звуки активируют рефлексы на уровне врожденных.
Пугались мы зря. В нас ничего так и не прилетело, но пули свистели, как на поле боя. Дружинники тут же попрятались за препятствиями тренировочного полигона и собственными щитами. И только Захар, как бог войны, спокойно шествовал по песку арены. Здесь он владел всем, включая скрытые в стенах пулеметы, которыми Коршун управлял через обруч удаленной связи. Может, из-за плохо сросшихся конечностей атакующие артефакты слушались его хуже, чем раньше, но с головой, да и с силой воли у старика все по-прежнему на уровне. Даже его крик звучал как глас Громовержца, явно усиленным магическим способом:
– Вы совсем страх потеряли, убогие?! Смертная свара в моем доме? Думаете, если Захар стал меньше рычать, то зубы вовсе истерлись? А ну выдохнули все!
Ослушаться этого приказа я не рискнул, впрочем, как и дружинники. Причем все применили один и тот же способ, который я выучил не так давно. Вся энергия насильно ушла в сферический, самый энергозатратный щит. От такого надругательства он заискрился сетью молний. Со стороны казалось, что и меня и моих недругов на мгновение окутало искрящееся сияние. Мой энергетический запас опустился до уровня чуть ниже, чем в состоянии покоя.
– Хорошавин, – продолжил свою речь Захар, – ты доигрался. Теперь пойдешь к ошаговцам не добровольцем, а штрафником. И молись, чтобы за следующие полгода никто из истинных магов кукухой не повредился. А то будешь ковылять до конца жизни, как я, и это в лучшем случае.
Пока главный инструктор Полигона разносил дружинников, я подобрал шляпу, не забывая внимательно мониторить ментальное поле. Когда люди испытывают сильные чувства, то их неспособны удержать даже сильные артефакты. Вот и сейчас группа провинившихся обильно сочилась разнообразными эмоциями. Что самое интересное, Хорошавин кроме страха испытывал какую-то долю растерянности, причем ненависть в этом коктейле если и была, то в незначительных пропорциях.
