Первой и без того напряженную эмоциональную атмосферу взбаламутила Грета. Она что-то прошептала на ухо оторвавшемуся от сборов Баламуту. Я вежливо отключил наруч, но вырвавшуюся из него ярость ощутили все присутствующие, даже те, у кого магического дара не было и в помине.
– Как такое вообще могло прийти тебе в голову? – с горечью в голосе спросил Гена, глядя в глаза своей подруге.
Похоже, рациональная немка предложила жениху свалить с тонущего корабля. Это она, конечно, зря. Я бы и сам его спихнул в спасательную лодку, но даже пытаться не буду – слишком хорошо и слишком давно знаю этого упрямца.
Грета заплакала и убежала к выходу.
Не знаю, что хотела сказать мне Эля, но, судя по скачкам эмоций, после этой сцены передумала. Просто подошла и крепко обняла.
– Береги себя. Я хочу быть с тобой, даже если придется уехать в глушь и жить в палатке.
– Ты еще лопухи вспомни, – улыбнулся я, целуя женщину, которую любил.
Она решительно вырвалась их моих объятий и, подхватив ревущую Златку, пошла догонять Грету.
Шаталина, как всегда, была лаконична и убедительна:
– Не вздумай сдохнуть. Поверь, я тебя и там достану.
Похоже, она не очень-то и верит в защиту посадника.
– Даже не сомневаюсь, – искренне улыбнулся я одновременно злой и испуганной Ане.
Фух, наконец-то удалось отправить с попавшего в шторм корабля спасательные лодки в виде двух броневиков и одного такси.
Конечно, благородство требовало убрать из-под удара еще и Анджея с Саней, но они мне нужны, особенно артефактор. Так что постараюсь просто держать их подальше от эпицентра событий.
Сборы закончили уже за полночь. Когда броневики и дружинники уехали, постарались ускориться, чтобы нас не прихватили прямо тут. Похоже, последние ограничители в башке Бурелома слетели и от него можно ожидать чего угодно. Сейчас нас может спасти только постоянное движение, а еще лучше – нахождение там, куда боярин не рискнет соваться, по крайней мере, с ходу.
Вот в такое место мы и поехали.
Судя по обстановке на подземной парковке паучьего храма, для них что ночь, что день – без разницы. Все те же широкоплечие, татуированные ребята с факелами и таящиеся в их тени жрицы. Одна из них поманила меня за собой.
Через пару минут стало понятно, что идем мы в келью к заказчице.
Ну и хорошо, потому что брезентовая сумка с головой напрягает меня все больше и больше.
Когда открылась дверь, я увидел сидящую на топчане страдалицу все в том же монашеском балахоне.
Она что, вообще не спит?
Горящий безумием взгляд женщины сначала впился в мое лицо, а затем скакнул на сумку.
Что же, будем придерживаться буквы договора.
Достав голову за волосы, я водрузил ее на стол. Не знаю почему, но не было ни малейшей брезгливости. Да и вообще, сей жутковатый предмет меня волновал мало. А вот для другой стороны сделки товар являлся чем-то сакральным.
Жуткая мешанина эмоций, обуревавших эту бедную женщину, вспыхнула еще ярче. Она задрожала как в припадке, но нашла в себе силы встать с топчана и подойти к столу. Всмотревшаяся в мертвое лицо страдалица внезапно захохотала, заставив меня вздрогнуть. Затем она плюнула на голову врага.
И тут произошло нечто поразительное. Ментальная буря, явно очень давно терзавшая жительницу кельи, вдруг улеглась. От женщины повеяло умиротворением. Она вернулась на топчан и, свернувшись там калачиком, тут же провалилась в глубокий сон.
Я растерянно оглянулся на сопровождавшую меня жрицу:
– А…
– Мы сами уберем, – правильно угадала она мой вопрос.
– Э…
– Обещанное получите позже.
Казалось, что жрица ведет разговор с глухонемым.
– Ну позже так позже, – сказал я хоть что-то полностью.
– Старшая сестра ждет вас, – снова предвосхищая вопрос, произнесла жрица.
Старая паучиха в своем паутинном рубище все так же сидела в центре шестиугольного зала.
Мне вообще кажется, что в этом месте веками ничего не меняется. Только сейчас рядом с циновкой, на которой сидела старуха, стоял потрепанный саквояж.
– Как я и говорила, наше расставание было недолгим, – насмешливо произнесла паучиха.
– Знаете, мне как раз показалось, что прошло очень много времени, – ответил я, присаживаясь на циновку.
– Тебе ведь нужны не только инструменты Дудочника?
– Да, – вздохнул я, – хотелось бы еще узнать, как защититься от высшего мага.
– Это вопрос не к нам, а к старикашкам из Академии, – ехидно хмыкнула жрица. – Вот уж где извращенец на извращенце сидит и безумцем погоняет.
Тихо хихикнув, она стала серьезнее и посмотрела мне в глаза.
– На самом деле ты хотел спросить, переживешь ли встречу с Буреломом.
– И? – не очень вежливо поторопил я пожилую женщину.
– Без этого… – Чуть нагнувшись, она передвинула саквояж ко мне. – Не выживешь.
– А с этим выживу? – приободрившись, спросил я.
– Не знаю. После узла вашей встречи твоя нить размыта туманом неопределенности из-за запредельного обилия магии, извращающей суть мироздания.
– А где и когда… – я с трудом подобрал подходящее слово, – …завяжется этот важный узел на нити моей судьбы?
– Встретитесь вы не позднее следующей полуночи. – Это она сказала обычным голосом, а затем ее глаза почернели, и мне показалось, что через жрицу говорит кто-то другой. – И только тебе решать – сдохнешь ты загнанным шишей или же огрызнешься как злобный тахрун.
Что она хотела сказать, поминая тахруна, было понятно, а вот о шише я слышал в первый раз, но уточнять совсем не хотелось. Навалилась такая жуть, что осталось единственное желание – сбежать отсюда как можно дальше.
Подхватив саквояж, я торопливо двинулся к выходу, едва не наступая на пятки указывающей путь жрице. Вдогонку мне полетело мерзкое хихиканье и ставший нормальным голос старухи:
– Не забудь оставить служительнице три дюжины золотников мерзкого металла.
После того, что я ощутил в круглой комнате, ползающие по паутинному потолку монстры казались безобидными домашними питомцами.
Выдохнул, только когда оказался в броневике. Передав младшей жрице три слитка истинного серебра, в ответ услышал разрешение остаться на этой пещерной парковке до утра.
Только когда бронированная дверь встала на место, я задумался над тем, что произошло в гнезде старой паучихи. На ментальное внушение мое состояние списать не получится, это я утверждаю как специалист по запугиванию. Казалось, что мне позволили заглянуть туда, где живет нечто невообразимо могущественное.
