– Очень любезно с вашей стороны, капитан, но садиться – одно из немногих действий, которые мне еще позволено проделывать самой, так что я достаточно хорошо с ним справляюсь.
Оглядев низкую скамью, Сара прокляла свою гордость. Юбка была сшита из красной парчи и украшена жемчугом, а по корсету струились волны кружев. Наряд весил чуть меньше полного доспеха. Омываемая золотистым светом свечи, Сара неловко опустилась на скамью. Рядом с волнами и мерцающими звездами недавние пустые разговоры в кают-компании казались чем-то из другой жизни.
– Выпьете? – предложил Арент, протягивая ей бутыль.
– Я найду кружку, – сказал Дрехт.
– Я попью из бутылки, – отказалась Сара. – Только мужу моему не говорите.
Она поднесла глиняную бутыль к губам и приготовилась к отвратительному вкусу солдатского пойла, но вино оказалось чудесным.
– Это из тайника Сэмми, – пояснил Арент, тихонько наигрывая на струнах. – Если хотите попробовать то, что пьют солдаты, подождите до следующей недели – тогда это вино закончится. – Он снова улыбнулся.
Сара вдруг поняла, что его улыбка зарождается в глазах. Зеленых, с золотинкой в центре, и удивительно добрых для столь мужественного лица.
– Вы рассказали капитану стражи о Старом Томе? – спросила Сара, возвращая ему бутыль.
– Не было необходимости, – ответил Дрехт. – Генерал-губернатор уже обмолвился. Рассказал мне про метку на парусе и про то, как Старый Том разорял страну тридцать лет назад. Я-то во все это нисколечко не верю, но генерал-губернатор чего-то опасается. Требует, чтобы я лично сопровождал его за пределами каюты.
– Повезло вам, – ехидно заметила Сара.
– Вы не верите в демонов, Дрехт? – спросил Арент, поднося виолу к уху и подтягивая струну.
– А зачем они нужны? – Дрехт вытащил мотылька, застрявшего у него в бороде, и раздавил его пальцами. – Что-то я не видел, чтобы демон убивал ребенка, насиловал женщину или поджигал дом вместе с его обитателями. Вы были на войне, Хейс. И знаете, что творят мужчины, когда их никто и ничто не сдерживает. Им для этого не нужен шепот Старого Тома. Зло идет отсюда… – Дрехт постучал себя по груди. – Мы с ним рождаемся. Уберите мундиры, регалии и дисциплину, и останется только оно.
Сара и без войны знала об этом. Всю жизнь она изучала поведение мужчин. Не из любви или из восхищения, как подобало бы женщине, а из страха. Мужчины опасны. Их нрав переменчив и резко портится от досады, а досадуют они часто – чаще всего на собственные недостатки, хотя только дурак осмелится им на них указывать.
– Но кто, если не сам дьявол, оставил метку на парусе? – не отступал Арент.
– Да кто-нибудь в команде услышал россказни и теперь подшучивает над остальными. – Дрехт махнул рукой в сторону шкафута.
В свете фонарей матросы плясали и пели под флейты и барабаны. Вскрики, хохот, неожиданные стычки… У Сары побежали по телу мурашки.
– Дело лишь в злости да в скуке, – заключил Дрехт.
– Может, и так, но все равно остается множество вопросов, на которые Сэмми стал бы искать ответы, – ответил Арент, отхлебывая вина. – Непонятно, как хромой плотник стал прокаженным, оказался на ящиках и без языка провозгласил «Саардам» обреченным.
– Он не был прокаженным, – сказала Сара. – По крайней мере, в привычном смысле. Проказа убивает не сразу, а через несколько лет. Если бы он болел на «Саардаме», команда бы знала. А если бы заразился в Батавии, то дело не успело бы дойти до окровавленных повязок.
– Думаете, он специально так вырядился? – спросил Арент.
– Или это что-то вроде обмундирования, – предположил Дрехт. – Как в армии.
– Йоханнес Вик может знать, – сказала Сара, ковыряя полуоторванную жемчужинку на платье. – Наверняка он отрезал Боси язык, чтобы тот не сболтнул лишнего. И скорее всего, знает, что потребовали от Боси в обмен на богатства. И конечно, что такое лаксагарр.
– Лаксагарр? – переспросил Дрехт. – Это что, имя?
– Или место. – Сара пожала плечами, ткань платья зашуршала. – Очевидно, это на норнском языке.
– Спрошу у мушкетеров. Может, кто-нибудь знает. Здесь народ отовсюду. – Дрехт допил вино. – А ты, Арент? Веришь в то, что на борту дьявол?
– Сэмми на моих глазах разоблачил столько призраков, что нет, не верю, – ответил Арент.
Пламя свечи отразилось в его глазах.
Дрехт зевнул и с трудом поднялся:
– Отпущу караульного у двери генерал-губернатора. – Он предложил руку Саре. – Проводить вас до каюты, ваша милость?
– Я бы хотела еще немного посидеть на свежем воздухе, капитан, – отказалась Сара. – Арент меня проводит.
Дрехт вопросительно посмотрел на Арента. Тот кивнул.
– Очень хорошо, – неуверенно произнес Дрехт. – Доброй ночи, ваша милость. Доброй ночи, Арент.
Арент кивнул, а Сара помахала рукой. Обоих позабавило, что на середине трапа Дрехт остановился и обернулся.
– Кому он не доверяет? Мне или вам? – спросила Сара.
– Вам, конечно, – ответил Арент. – Мы-то с ним теперь лучшие друзья.
– Вижу, – сказала она. – Но ведь еще утром он приставил к вашей груди шпагу.
– И снова приставит, если я встану у него на пути, – весело ответил Арент. – Хладнокровнее человека я не встречал.
– Странная дружба.
– Странный день. – Арент тронул струны виолы, явно желая что-то сыграть. – Хотите послушать песню?
– «Над тихой водою» знаете?
– Знаю. – Арент взял первую ноту.
Некоторые песни – не просто песни. Они разжигают тлеющие воспоминания. Пробуждают в сердце тоску. Для Сары такой песней была «Тихая вода». Она уносила ее в детство, в большой родительский дом, напоминала, как они с сестрами впятером возвращались домой, продрогшие до костей после катания на лошадях, пробирались на кухню и тайком ели похлебку под столом, рядом с собаками.
Сара с грустью подумала, что ее собственная дочь никогда не предавалась невинным шалостям. Не знала радостей детства. Отец заточил ее в форте из страха, что ее обвинят в колдовстве. Ничего, как только они будут свободны, Сара даст Лии все, чего та была лишена в детстве.
Арент тихо наигрывал мелодию.
– Почему вы не пришли на ужин? – спросила Сара, удивляясь собственной смелости.
Арент глянул на нее, не прекращая играть:
– А вы хотели, чтобы я пришел?
Сара прикусила губу и кивнула.
– Тогда завтра приду, – тихо сказал Арент.
Сердце Сары отчаянно забилось. Чтобы скрыть замешательство, она начала вынимать из волос драгоценные шпильки; рыжие кудри упали на плечи, голове сразу стало легче.
– Такую шпильку вы дали мне в порту? – спросил Арент.
