Никто больше не видел прокаженного. Даже Арент не успел. Прокаженный скрылся сразу после того, как Сара закричала. Только животные в хлеву над каютой переполошились и загомонили.
– Конечно нет, ваша милость. Просто думаю, что вы приняли за прокаженного… – Кроуэлс слегка присел, чтобы быть одного роста с Сарой, посмотрел в окно и торжествующе заключил: – Луну!
– В окровавленных повязках? – убийственно холодным тоном спросила Сара. – Как странно! Прежде я такого не видела.
– Ваша милость…
– Я способна отличить лицо от луны! – вскричала Сара, раздосадованная столь нелепым предположением.
Если бы прокаженный возник в окне ее мужа, «Саардам» уже плыл бы обратно в Батавию.
– Там гладкая стена, – промямлил ван Схотен. Изо рта у него так пахнуло перегаром, что у Сары заслезились глаза. – Под ней не на что встать, а наверх нипочем не вскарабкаешься.
Кресси нежно коснулась плеча подруги:
– Успокойся, дорогая.
Сара глубоко вдохнула.
Не стоило при свидетелях кричать на мужчин, особенно на служащих Компании, которые не отличались родовитостью. Каждое утро вместе с чепцом и корсетом Сара надевала маску отстраненной снисходительности.
– Поймите, ваша милость, – подобострастно продолжал Кроуэлс, – галеоны держатся на плаву в равной степени благодаря суевериям, ветру и волнам. На борту не сыщется человека, который бы не целовал корпус корабля на удачу или не носил бы амулет, якобы спасший его от беды во время прошлого путешествия. Если по кораблю расползутся слухи о том, что вы видели прокаженного, матросы поверят в его существование. Они припомнят, как о мачту разбилась птица, кто-то сломал руку, а кто-то поранился острым гвоздем, и заявят, что все это проделки злых сил. А потом перережут глотку матросу на соседней койке, потому что он, видите ли, во сне бормотал какую-то дьявольщину.
В каюту вбежала Доротея с кружкой пряного вина. Она специально ходила за ним в камбуз.
Сара пыталась ее отговорить, но Доротея считала, что пряное вино – лучшее средство при нервном потрясении, и разубедить ее было невозможно.
– Что бы вам ни привиделось, не говорите об этом за пределами каюты, – потребовал ван Схотен.
Доротея протянула Саре кружку с вином и сурово посмотрела на ван Схотена:
– Знайте свое место. Вы разговариваете с высокородной дамой. Моя госпожа уверена в том, что видела. С чего вы решили, что вам лучше знать?
Ван Схотен вперил в нее взгляд. На его лице читалось, что если капризы избалованных господ он еще терпит, то наглость слуг сносить не намерен.
– А ну-ка… – Он ткнул пальцем в служанку.
– Нет, это вы послушайте, мастер-негоциант, – перебила его Сара, вставая между ним и Доротеей и упирая палец ему в грудь. – В Батавии Боси грозил «Саардаму» гибелью. Потом на парусе появилась странная метка, а теперь прокаженный заглядывает в окна. На корабле происходит нечто странное, и вы должны отнестись к этому серьезно.
– Если дьявол хочет плыть на борту «Саардама», пусть покупает билет, как все остальные, – отрезал ван Схотен; на его скулах заходили желваки. – Поговорите с мужем. Если он велит мне выяснить, в чем дело, я этим займусь. А покамест у меня есть более важные заботы. – Он сердито вышел из каюты.
Кроуэлс грациозно поклонился и последовал за ним.
Сара хотела было догнать их, но Лия и Кресси ее удержали.
– Это ничего не даст, – сказала Кресси. – Гнев делает из достойных мужей упрямцев, а упрямцы выглядят жалко. Тебя не послушают.
Сара в отчаянии смотрела на обеспокоенную Лию. Единственной ее обязанностью на борту было защитить дочь, но мужчины не желали ее слушать, а безрассудно гнали корабль в темные опасные воды.
– Как все ужасно… – Кресси тяжело опустилась на стул и обхватила голову руками.
– Это не твоя вина, – смущенно сказала Сара.
– Прокаженный искал меня, Сара. Разве ты не понимаешь? Должно быть, его подослал Старый Том.
Мощный стук сотряс дверь.
Сара сразу догадалась, что это Арент. Только у него была столь тяжелая рука.
– Есть что-нибудь? – спросила его Сара.
– Ничего, – ответил Арент из коридора, не решаясь войти. – Я прочесал все верхние палубы.
– Верхние палубы?
– Все, что под открытым небом. Прокаженному не хватило бы времени, чтобы проникнуть в нутро корабля. – Он протянул ей кинжал в ножнах. – Если снова появится, бейте в лицо.
Сара с благодарностью приняла подарок и взвесила его на руке.
– Честное слово, мне не привиделось, – сказала она.
– Поэтому вы сейчас и держите в руках мой кинжал.
– Это был он. Боси. Я знаю.
Арент кивнул.
– Он же умер у нас на глазах. – Сара впервые высказала то, что ее пугало. – Как такое возможно?
Арент пожал плечами.
– Однажды Сэмми раскрыл дело, в котором умершая жена каменщика попросила его построить ей церковь, – сказал он. – А еще разгадал, почему двое братьев одновременно упали замертво от разрыва сердца, хотя шесть лет не видели друг друга. Его зовут, если загадка кажется неразрешимой. К счастью для нас, он на этом корабле.
– Он узник, Арент. Что он может сделать?
– Спасти нас. – В добрых глазах Арента засияла вера – истовая, сметающая все возражения, которые бурлили в душе Сары.
Та же вера горела в глазах священников и тайновидцев, перед тем как они бросались навстречу опасности, веря, что любовь Господа заслонит их от зла.
Арент Хейс был религиозным фанатиком.
А поклонялся он Сэмюэлю Пипсу.
20
– Нервический припадок, – проворчал Арент, устало шагая по палубе с мешком через плечо.
Ван Схотен не поверил Саре, потому что не видел, как она стояла на коленях подле обгоревшего Боси в порту, и не слышал, как она умоляла Арента прекратить его страдания.
Сара Вессел была свидетелем тому, как горела человеческая плоть, но не впала в истерику. Увиденное не лишило ее способности рассуждать здраво. Лицо ее оставалось спокойным, а взор – ясным, полным скорби и сострадания.
Нет, она вовсе не нервическое существо.
Арент поглядел на шрам. Почему же он до сих пор не рассказал ей о Старом Томе? Нет, ему хотелось, но слова просто не шли. Сэмми всегда говорил Аренту, что лучше держать сведения при себе, пока не поймешь, что они означают. Тогда этот совет несколько уязвил гордость Арента, но все же он принял его с благодарностью.
Пробили склянки, что означало смену ночной вахты. Люки со стуком открывались, на палубу вылезали сонные и недовольные матросы. Они злобно зыркали на Арента и чертыхались себе под нос, мол, нечего ему тут делать после наступления темноты, но, как и днем, не проявляли желания с ним связываться.
