– В основном каютные юнги, – запинаясь, проговорил Кроуэлс, все еще находящийся под впечатлением от услышанного. – Иногда стюард приносил объедки со стола после ужина.
– Узнайте, не было ли у кого-нибудь из них повязок или четок.
– Вздор! – всплеснул руками мастер-негоциант. – Вы не желаете признавать очевидного.
Не обращая на него внимания, Сэмми вновь обратился к капитану:
– Кому известен путь в Амстердам?
– Я прокладываю курс по звездам, – гордо сказал Кроуэлс. – Остальные корабли следуют за нами, стараясь не отставать.
– Вы не боитесь потерять их из виду?
– Ни один караван судов не продержится вместе восемь месяцев – ветер и волны не дадут. Даже в штиль приходится идти на некотором расстоянии друг от друга ради безопасности. Сегодня вечером два корабля не стали нас дожидаться и продолжили путь. С другими мы тоже постепенно разойдемся, тут ничего не поделаешь.
– И все же наш загадочный преследователь все время нас находит, – подытожил Сэмми, сердито глядя туда, где исчез восьмой фонарь. – Впечатляющие умения.
– Это все дьявольщина, – упрямо повторил мастер-негоциант. – И я не собираюсь стоять и ждать, когда она нас погубит. Капитан, я приказываю вам с рассветом развернуться и плыть в Батавию.
Кроуэлс было открыл рот, чтобы возразить, но передумал и со вздохом произнес:
– Да, пожалуй, так будет разумнее. На рассвете я разошлю приказ капитанам, но для этого необходимо разрешение генерал-губернатора.
– Вы его получите, – пообещал ван Схотен, уходя.
Пока капитан отдавал дальнейшие распоряжения, Арент отвел Сэмми в сторону.
– Владельца четок искать не нужно, – сказал он тихо. – Я знаю, чьи они.
– Превосходно! – воскликнул Сэмми. – Ты их у кого-то видел?
– Да, – ответил Арент. – У отца. В день, когда он исчез.
41
Кресси Йенс вдыхала аромат помандера, отгоняя воспоминания о заколотых животных. Ей все время мерещилась кровь. Не вид, а запах. Он словно бы пропитал волосы, въелся в кожу и теперь струился по платью. Нет, она не прикасалась к крови, но у нее возникло ощущение, будто она искупалась в ней.
– Вы дрожите, – заботливо сказал Вос.
– Такое потрясение, – ответила Кресси, спускаясь по трапу на шканцы. – Никогда прежде не видела смерть так близко.
Она отправилась к генерал-губернатору, поскольку ей в обязанности вменялись регулярные визиты, но Вос от нее не отставал и впервые за это время обратился к ней. Как и всегда в его присутствии, Кресси стало не по себе.
– Могу ли я поговорить с вами о деле личного свойства? – поинтересовался Вос деловым тоном.
Он будто был сделан из пружин и шестеренок. После всего, что им только что довелось лицезреть, он беседовал с ней, будто на променаде. И похоже, не понимал, что Кресси расстроена и хочет, чтобы ее оставили в покое.
– А это не может подождать до завтра? Я…
– В скором времени я стану обладателем суммы, которая существенно изменит мое положение, – перебил Вос, пристально глядя ей в глаза.
– Каким же образом? – растерянно спросила Кресси.
– У меня есть определенные планы, – ответил Вос. – И они осуществятся, когда мы прибудем в Амстердам. С помощью новообретенного богатства я намереваюсь обратиться к Совету семнадцати с просьбой назначить меня на пост генерал-губернатора Батавии. Разумеется, при поддержке Яна Хаана.
Кресси уставилась на него, ошеломленная новостью:
– А почему вы мне об этом говорите, Вос?
– Потому что я хотел бы просить вашей руки.
Кресси застыла с раскрытым ртом.
– Я понимаю, что вы обещаны герцогу Астору, но, по моим сведениям, следующая война его разорит, а он готов воевать постоянно.
Кресси молча смотрела на него. Ей только что сделали предложение ходячие счеты. Не замечая ее изумления, Вос продолжал:
– Герцог Астор – прекрасная партия, но что вы будете делать, когда он года через три погибнет на поле боя? Вы красивы, однако красота увядает. Как вы тогда будете жить, чем питаться, откуда получать доход? Я предлагаю взаимовыгодный союз. Я восхищаюсь вами. Я стану обращаться с вами как с королевой, а вы поможете мне добиться должности, которую я считаю своим предназначением.
– Я… я… – У Кресси не было слов. Да и не могло быть. – Я думала, он граф, – наконец пролепетала она.
– Вам не следует снисходить до какого-то ничтожного графа.
Кресси ошарашенно смотрела на невыразительное лицо Воса.
– Я и не знала, что у вас столь далеко идущие планы, – сказала она не без интереса.
– Генерал-губернатор не выносит честолюбия, а я не настолько глуп, чтобы навлекать на себя его недовольство.
– Состояние, которое для этого понадобится…
– Я все подсчитал. И уверен, что получу желаемое. Я покажу вам расчеты, если пожелаете.
В неловкой тишине они дошли до кают-компании. Свечи в канделябрах уже погасили, столовые приборы убрали, будто бы унеся с ними и царившую здесь недавно веселость. Стулья были составлены друг на друга, лунный свет, струившийся в решетчатые окна, покрывал пол паутиной теней.
– Вы понимаете, как опасно ваше предложение? – спросила Кресси, понизив голос. Под дверью генерал-губернатора виднелась полоска дрожащего света. – Я на борту «Саардама», потому что Ян Хаан так пожелал. Он купил мне билет и платит мне содержание.
Вос сдвинул брови и, по обыкновению странно перебирая пальцами, погрузился в размышления, будто никогда прежде об этом не задумывался.
– Если он узнает, что вы ухаживаете за его метрессой… – продолжала Кресси.
– Я не прошу дать ответ сейчас, но буду спать значительно лучше, если вы дадите мне обещание подумать, – сказал Вос.
– Считайте, что оно у вас есть, – кивнула Кресси.
Вос просиял, благодарно склонил голову и удалился туда, откуда пришел.
Кресси выдохнула с облегчением, все еще обдумывая его слова. Предложение было заманчивым. Вос облек в слова все ее тайные страхи, а затем развеял их. Кресси поймала себя на том, что впервые думает о нем с улыбкой.
Она подошла к двери генерал-губернатора.
– Добрый вечер, мадам, – приветствовал ее капитан стражи Якоб Дрехт. В его голосе, как всегда, слышалось осуждение.
Кресси обладала властью над мужчинами и становилась предметом вожделения каждого из них, так что когда она впервые столкнулась с пренебрежением Дрехта, то расценила его как вызов. Она начала флиртовать с ним, носить ему еду, приглашала его на званые ужины, но все без толку.
Дрехт, похоже, хотел лишь одного: чтобы их разделяла стена, да повыше.
