– К тому же мой дядя разорил его фирму, – добавил Арент. – Вос уверяет, что не испытывает никаких чувств по этому поводу, но возможно, все эти годы он таил обиду.
– Итак, пока что заключим, что кражу совершил Вос, – сказал Сэмми. – Второй вопрос: как ему удалось незаметно вынести Причуду из запертого и охраняемого погреба?
– Констебль говорил мне, что ночью выходит по нужде в одно и то же время. Нас могли подслушать и легко выяснить, когда именно.
Сэмми вскочил со стула и распахнул дверь, за которой по-прежнему стояли зеваки.
– Кто-нибудь из вас видел, чтобы отсюда выносили нечто крупное? – Он посмотрел на Арента. – В какое время констебль отлучался?
– Как пробьют две склянки.
– После двух склянок! – снова обратился Сэмми к зевакам. – Было такое с тех пор, как мы отплыли?
Пассажиры переглядывались, но, похоже, никто ничего не видел. Сэмми снова захлопнул дверь:
– Значит, мы знаем, в какое время Вос мог провернуть дельце, но не знаем как. У него есть приятели на корабле?
– По-моему, нет, – сказала Сара.
Сэмми принялся задумчиво мерить шагами погреб.
– Я проверил все бочонки, три – пустые, – пробормотал он.
– Констебль сказал, что бочонки пусты, потому что матросы поторопились набить пушки порохом еще до приказа, – пояснил Арент.
– Три бочонка, и Причуда разбирается на три части.
Сэмми попробовал достать с полки пустой бочонок. Не смог и махнул рукой Аренту. Вместе они открыли крышку и заглянули внутрь.
– Здесь, – сказал Сэмми и перешел к следующему бочонку. – И здесь. Отметины от зубьев видишь? – Он с довольным видом выпрямился. – Вос украл ключ от погреба и проник сюда, пока констебль облегчался наверху. Своим ключом Вос отпер ящик и спрятал части Причуды в трех бочонках, а порох, наверное, высыпал заранее. – Взгляд Сэмми на мгновение затуманился, потом он щелкнул пальцами и восхищенно воскликнул: – Ну до чего же дотошный человек!
– Сэмми?
– Команда «К бою!». – Сэмми резко повернулся к нему. – За восемь месяцев плавания на галеоне объявляют тревогу с полдюжины раз. Вос это знал и все спланировал. Выкрал Причуду заранее, спрятал ее детали в бочонках и стал выжидать. Когда приказали готовиться к бою в первый раз, он переоделся матросом и с двумя сообщниками проник в пороховой погреб. Была суматоха, да и он скрыл лицо шляпой.
– А сообщники зачем? – поинтересовалась Сара. – Разве нельзя было унести все три бочонка самому?
– Их могли схватить случайно, он не стал рисковать.
Арент подошел к двери.
– Ты куда?! – грозно спросил Сэмми.
– Скажу дяде.
– Он не послушает. – Сэмми побежал за Арентом. – Стой! Дядя не обратит внимания на твои слова. Вос – его самый преданный слуга. Он скорее поверит в то, что «Саардам» может летать, чем в предательство Воса. Нужны доказательства.
– Сейчас высекут ни в чем не повинного человека! – рявкнул Арент с трапа. – Причем хорошего.
– Не он первый, не он последний, – скорбно изрек Сэмми. – К тому же наша теория не исключает участия твоего друга в заговоре. Наоборот. Вос мог облегчить себе задачу, подкупив констебля, чтобы тот отставил нужные бочонки в сторону. Расскажешь о подозрениях генерал-губернатору – насторожишь Воса. Затаишься и будешь наблюдать – он выкинет какую-нибудь глупость. И ты получишь желаемое.
– Почему вы так уверены? – спросила Сара.
– Убийцы не могут не убивать, шантажисты – не шантажировать, а воры – не красть, – ответил Сэмми. – У них руки чешутся. Это их и губит.
Плечи Арента поникли.
Сэмми, как всегда, прав.
Вина, словно грязь. Она въедается в кожу и не смывается. Преступник начинает сомневаться, не совершил ли он промах. Червь сомнения все сильнее гложет душу. И вот он уже прокрадывается на место преступления в поисках несуществующих улик. Немало преступников Сэмми поймал именно потому, что у них чесались руки.
– Так что мне, черт подери, теперь делать? – спросил Арент.
– То, что у тебя очень плохо получается, – ответил Сэмми. – То есть ничего. Наблюдать за Восом. Если у него имеются сообщники, рано или поздно он выведет на них или они – на него. И как только это произойдет, ты схватишь преступника.
– И Старого Тома, – добавила Сара и, видя любопытство на лицах, пояснила: – Зандер предсказывал, что будет три святотатственных чуда и после каждого останется метка Старого Тома. Когда появился восьмой фонарь и погибли животные, на полу была метка. Сейчас тоже. Если это дело рук Воса, то, может, это он одержим Старым Томом?
– Или поддался ночному шепоту, – возразил Арент. – И это цена, заплаченная за…
Барабаны наверху смолкли.
50
Арент взял бутыль вина из сундука и вышел на палубу, прикрываясь рукой от слепящего солнца.
Лия и Сара остались в кубрике лечить раненых, а Сэмми вернулся в камеру, опасаясь, что теперь, когда все улеглось, его заметят. Арент хотел его проводить, но не мог оставить констебля в одиночестве. Он чувствовал себя виноватым за то, что произошло со стариком.
Матросы с голыми торсами и в парусиновых штанах тесной толпой стояли на шкафуте и молча ждали, неотличимые друг от друга. Суровая морская служба уравняла и верзил, и коротышек. Тощие от недоедания, с жилистыми руками и кривыми ногами, они уже не годились для другой работы.
С констебля содрали рубаху. Дрехт стоял рядом с плетью наготове. Очевидно, генерал-губернатор решил поручить экзекуцию тому, кому доверял.
– Господа, пощадите! – стонал констебль. – Дочками клянусь, что я ни в чем не виноват, не виноват…
Матросы зашикали на него, боясь, что за жалобы ему добавят еще дюжину ударов.
Арент протолкнулся вперед, сопровождаемый приглушенными угрозами.
Ему хотелось объяснить, что это не из-за него, что он был против. Но его бы не послушали. На корабле все делились на своих и чужих. Команду и пассажиров. Богатых и бедных. Офицеров и матросов.
Во что бы Арент ни оделся и что бы ни сказал, он останется чужаком.
От господ его отличало только то, что они смотрели на разворачивающееся действо со шканцев, будто из театральных лож.
Дядя стоял рядом с Восом, который безучастно наблюдал за происходящим. Лучше бы он злорадствовал. Упивался происходящим. Испытывал ненависть, злобу, да что угодно. Ничего из этого не было. Его лицо оставалось бесстрастным. Взгляд блестящих зеленых глаз был лишен всяческого выражения.
Капитан Кроуэлс и офицеры стояли позади, всем своим видом давая понять, что они не имеют никакого отношения к происходящему.
Не хватало только ван Схотена. Очевидно, мастер-негоциант сидел в каюте с бутылью вина, пережидая, когда все закончится.
