– Мужайся. Я распоряжусь, чтобы потом тебе выдали двойной паек, – прошептал констеблю Исаак Ларм, вынырнувший из толпы.
Увидев Арента, констебль в панике задергался:
– Хейс! – По его посеревшим щекам катились слезы. – Прошу тебя, не позволяй им так со мной обойтись. Сил у меня нет.
– Я ничего не могу сделать, – мягко сказал Арент, повернулся и приподнял свою рубаху, показывая шрамы на спине. – Пятьдесят ударов плетью. Я вопил не переставая. Последуй моему примеру. Кричи как можно громче, иначе боли некуда уходить. – Он вынул пробку из бутыли, приложил ее к губам констебля и поил его, пока тот не захотел вдохнуть. – Придет день, когда таких негодяев, как генерал-губернатор и Вос, накажут по заслугам, – сказал Арент. – Но этот день не сегодня. Придется стерпеть, понимаешь? У тебя есть силы, и дома тебя ждут пять дочерей.
Констебль кивнул. Похоже, эта мысль придала ему мужества.
Так как у констебля не было руки, его привязали к мачте за пояс, пропустив веревку под свисающим животом. Каждый раз, делая оборот, матросы тихонько просили прощения у старика.
– Допьешь, когда все закончится. – Арент поставил бутыль на палубу так, чтобы констебль ее видел, и отошел в сторону.
Дрехт запихнул констеблю в рот кусок пеньки. По его лицу невозможно было понять, что он обо всем этом думает. Просто солдат, исполняющий приказ.
Ветер трепал паруса, волны плескались о борт. Все смотрели на генерал-губернатора, ожидая, когда этот резкий, тощий человек отдаст приказ.
– Совершено гнусное преступление, – произнес он, как только констеблю в рот засунули кляп. – Украдена чрезвычайно ценная вещь. – Он подождал, чтобы все прониклись серьезностью обвинения. – Я считаю констебля виновным в преступлении, но не верю, что он действовал в одиночку. Пока украденная вещь не будет возвращена, здесь каждое утро будут пороть кого-то из команды.
Матросы негодующе завопили.
Аренту подумалось, что генерал-губернатор только что поднес пылающий факел к «Саардаму».
– Двадцать ударов в полную силу, капитан стражи! – скомандовал генерал-губернатор, кивая барабанщику.
Дрехт тряхнул плеткой и замахнулся.
Он старался подгадать удар так, чтобы он совпал со звуками барабанного боя – какое-никакое, а милосердие. Констебль поймет, когда ждать следующий удар, и подготовится к боли.
Плеть щелкнула в воздухе и впилась в спину констебля. Раздался жуткий вопль, матросы с отвращением застонали, когда им в лицо брызнула кровь.
– Никто не желает признаться в содеянном или сообщить, что ему известно о преступлении? – спросил генерал-губернатор таким тоном, будто ответившему даже долгая и мучительная смерть покажется благом.
Никто не ответил, и Дрехт вновь замахнулся плетью.
Ударов было двадцать, как приказано, несмотря на то что после двенадцатого констебль потерял сознание.
К счастью для него.
Когда все было кончено, Дрехт швырнул плеть на пол.
Дул холодный ветер, мокрая от пота спина констебля покрылась гусиной кожей.
Арент выхватил кинжал, разрезал веревки и подхватил старика. Потом бережно, как только мог, понес в лазарет.
Барабан смолк, матросы вернулись к своим делам, затаив ненависть.
Вос стоял на шканцах, сцепив руки за спиной. Под маской равнодушия скрывались темные думы.
51
Склонившись над письменным столом, Лия копировала чертежи Причуды и напевала веселую песенку. По левую руку Лии лежал оригинал, испещренный странными изображениями шестерней, орбит, Солнца, лун, звезд и инструкций на латыни. Большинство людей сочли бы все эти символы не менее дьявольскими, чем рисунки в «Демонологии».
Лия не отвлекалась на эти мысли. Она сосредоточилась на чертеже, поскольку он был точен и идеален в расчетах. В Батавии она три недели вычерчивала оригинал, и теперь каждое пятнышко чернил и пота напоминало ей о тех ужасных днях. Несмотря на страшную жару, отец запер ее в комнате до окончания работы.
К Лии никого не допускали, боясь, что она отвлечется и сделает ошибку, но мама все равно приходила и тихонько баюкала уставшую дочь, а с появлением отца пряталась под кроватью. Воспоминание о том, как мама вылезала из-под кровати вся в пыли, наполняло сердце Лии бескрайней любовью.
В дверь настойчиво постучали.
Лия в панике принялась искать, чем бы накрыть чертежи, но успокоилась, услышав голос Кресси:
– Это я, милая.
Кресси приоткрыла дверь и скользнула внутрь.
За дверью Лия углядела Маркуса и Осберта, играющих с волчками, которых она смастерила им в Батавии. Мальчики гонялись за игрушками по коридору под присмотром Доротеи. Они считали эти игрушки волшебными, а сама Лия – просто деревяшками. Иногда она жалела, что уже выросла и не испытывает такую радость. Мама всегда старалась чем-нибудь ее занять, но маленькой девочке одиноко расти в форте.
Зато у нее было много времени на изобретения.
Кресси взяла со стола почти законченную модель «Саардама» и повертела ее в руках. Она была идеальна до малейшей детали. Даже оснастка присутствовала.
– Вот это Сара просила тебя сделать? – пораженно спросила Кресси.
– Да.
Лия отодвинула скрытую защелку, и кораблик разделился пополам. Внутри был виден каждый ярус. Она открыла маленькую дверцу:
– Я рассчитала, в каких местах можно сделать тайники, так чтобы их содержимое не нарушало остойчивости.
– Да их тут десятки! – удивилась Кресси.
– Да, – согласилась Лия.
Кресси поставила деревянный кораблик обратно на стол и принялась рассматривать чертежи, ласково поглаживая Лию по длинным черным волосам.
– Ты и сама чудо, – сказала она. – И творишь чудеса.
Лия покраснела от удовольствия.
Огладив на себе платье, Кресси села на краешек кровати:
– Я хотела… – Она осеклась. – Сегодня вечером я увижусь с твоим отцом. Принести еще чертежи?
– Да, пожалуйста, – сказала Лия, просматривая бумаги. – Тут работы еще на час или чуть больше.
Кресси смущенно кашлянула:
– Я никогда не спрашивала, что ты… Ты согласна с нашими планами?
– Согласна? – Лия наклонила голову, совсем как Сара, когда та не понимала, как истолковать вопрос.
– Сама-то ты этого хочешь? – напрямик спросила Кресси. – Твоя мама твердо уверена в том, что делает, но, может, ты сама хочешь чего-то другого?
– Мама говорит, что, если я вернусь в Амстердам, отец заставит меня выйти замуж за того, за кого я не хочу, – сказала Лия, пытаясь понять, к чему клонит Кресси.
– Это мама так говорит. – Кресси подалась вперед. – А что думаешь ты? По-твоему, плохо выйти замуж за того, кого тебе выбрали?
