Лезвие уперлось Аренту в живот и неожиданно замерло. Прокаженный принюхался. Потом вдохнул еще раз, посильнее, будто не веря своему нюху. Его рука скользнула в карман Арента и вытянула оттуда четки. Прокаженный склонил голову набок, восхищенно уставился на бусины и издал уже знакомый Аренту звериный рык.
Потом пристально поглядел на Арента. Зашипел.
Задул свечу и исчез.
59
Сара, играя на арфе для Лии, Доротеи и Изабель, и без стука в дверь догадалась, кто подошел к каюте. Тяжелые шаги Арента по деревянным половицам перекрывали звуки арфы.
Сара распахнула дверь. Вид Арента красноречиво говорил о тяготах, выпавших на его долю за эти дни. Со лба и из зашитой раны на руке сочилась кровь. Кожа на запястьях была содрана. Он насквозь промок в вонючей воде, а по измученному лицу было видно, с каким трудом он донес сюда туго набитый мешок.
Доротея, Изабель и Лия, не выпуская из рук кружек с вином, тоже вышли из каюты.
Арент бросил свою ношу на порог и хрипло сказал:
– Сэмми был прав насчет Воса.
– Он вор? – спросила Сара.
– Да.
– Это Причуда? – Сара оглядела мешок.
– Нет, – ответил Арент. – В этом Сэмми ошибся. Вот что украл Вос.
Арент пнул мешок, и на пол высыпалась серебряная утварь, кубки, диадемы, драгоценные камни, золотые цепи и изящные украшения.
Кресси уставилась на сверкающие у ног драгоценности:
– Вос говорил, что скоро разбогатеет. – Она опустилась на колени и жадно запустила руку в груду сокровищ. – Так вот что он имел в виду.
– Здесь целое состояние, – пораженно произнесла Сара. Она поглядела на Арента. Заметила его болезненную бледность, рассеянный взгляд. – Где он все это взял?
– Он не успел сказать, прокаженный его убил.
– Прокаженный? Вы видели прокаженного?
– Он спас мне жизнь. – Арент тяжело привалился к стене. – Меня тоже собирался убить, но учуял в кармане четки моего отца. Взял их, а мне предоставил самостоятельно выбираться из пут.
– Вос убит? – в ужасе ахнула Кресси. – Вот болван!
Лия принялась ее успокаивать, а Сара положила руку на грудь Арента. Сквозь тонкую ткань рубашки чувствовалось, что у него жар.
– Вам нужно лечь. Вас лихорадит, – заявила она.
– Да эти драгоценности старше меня, – проговорила Доротея, радостно нанизывая кольцо за кольцом себе на пальцы. – Мне идет? – Она вытянула вперед руку.
– Погоди-ка. – Сара сняла кольцо с ее пальца. – Мне знаком этот герб. В детстве отец заставлял меня зубрить все подряд церемониальные знаки. Гербы, титулы знатных родов, генеалогические древа. Это герб рода Дийксма.
– Гектор Дийксма – один из тех, в кого вселился Старый Том, – ответила Кресси. – Я видела его в списке из каюты Яна.
– Да, я читала о нем в «Демонологии», – подтвердила Сара, пытаясь вспомнить страницу.
– Дийксма – второй сын в семействе богатых торговцев, – подсказала Изабель. – Зандер заставил меня выучить «Демонологию» наизусть. В Дийксму Старый Том вселился в тысяча шестьсот девятом году и в его облике совершал темные ритуалы в семейном особняке. Несколько месяцев из окрестных деревень пропадали служанки, и Пьетеру удалось выяснить, что всех их вызывали в особняк. Он отправился туда их освобождать, но оказалось, что они зверски убиты. Пьетер сразился со Старым Томом и изгнал его из Гектора, а тот сбежал из страны, иначе крестьяне отправили бы его на костер.
– А может, Вос и был Старым Томом, – вслух подумала Кресси. – Такое возможно?
– Он пометил символом ящики в трюме, – невнятно произнес Арент, стуча зубами от лихорадки. – Но он сказал, что демон тут ни при чем и что страх перед ним – прекрасное прикрытие для преступления.
– Пойдемте, Арент, – забеспокоилась Сара. – Вам надо прилечь.
– Мне надо поговорить с Сэмми. А вы сообщите дяде про Воса. Пусть думает, что Причуду украл он. Нельзя, чтобы секли невиновных. – Арент, шатаясь, побрел прочь.
Сара бросилась за ним. Он ухватился за стену, чтобы не упасть.
– Один дойдете? – спросила Сара.
Арент мрачно рассмеялся:
– День выдался долгий. Сегодня меня многие пытались убить. – Он задумался. – Уж не знаю, был ли Вос Старым Томом – демоном, который то ли существует, то ли нет. Если да, то его призвал мой дядя – человек, которого я любил, но который стал мстительным, бессердечным негодяем и убийцей. Вос наворовал добра из фамильной сокровищницы, которую Старый Том разграбил почти тридцать лет назад; мой новый друг вырезал население целого острова, а на корабле, согласно пророчеству убитого пастора, вот-вот произойдет святотатственное чудо, за которым последует кровавая резня. И хуже всего – единственный человек, который мог бы пролить свет на эту тайну, заперт в темной каморке по ложному обвинению моего деда, и я, черт возьми, ничем не могу ему помочь, – выдохнул Арент и в беспамятстве повалился на пол.
60
Покой генерал-губернатора нарушили три негромких, быстрых стука в дверь. Обычно так стучал капитан стражи.
– Входите, Дрехт, – сказал генерал-губернатор.
За две недели непрестанных раздумий он зарос щетиной и осунулся. Под глазами появились темные круги. Из Батавии он уехал просто худым, а теперь непонятно было, в чем душа держалась.
При свете одинокой свечи он сверял список одержимых Старым Томом с корабельным манифестом. Пришло время отдавать старый долг, и истребовать его собирался кто-то на борту корабля. Метка Старого Тома на парусе свидетельствовала о том, что адский змий прошлого поглотил настоящее, а теперь кольцами обвился вокруг будущего. Генерал-губернатор надеялся, что Арент успеет поразить этого змия клинком, пока не поздно, но не сказал ему всей правды. Даже сильный и умный Арент не мог сражаться вслепую.
Больше всего на свете Ян Хаан жалел, что много лет лгал Аренту. Впрочем, Каспер ван ден Берг утверждал, что прошлое – отравленная земля, что путь каждого предначертан Господом, поэтому незачем жалеть тех, кто сошел с пути, кого ты ранил своей или чужой рукою, тех, кто упал, чтобы ты поднялся наверх.
Генерал-губернатор считал так же, но ему очень хотелось рассказать Аренту правду про лес, про отца и заключенную сделку. Вооруженный этим знанием, Арент обязательно выяснил бы, кто хочет погубить корабль. Нет, тайна зарыта слишком глубоко. Как бы Ян Хаан ни старался, он не сможет вытащить ее на свет.
А теперь Старый Том украл Причуду.
За Причуду Яну Хаану посулили место в Совете семнадцати. Именно Причуда заставила руководство Компании перебороть свою неприязнь к нему.
Нельзя вернуться в Амстердам с пустыми руками.
Он не знал, по наущению ли дьявола действовал констебль или был невиновен, как утверждал Арент. Матросы видели, как генерал-губернатор расправился с констеблем, и знали, что завтра кого-то еще ждет такая же участь. Один из них скрывал нужные сведения в своей гнилой душонке. Нет уж, они истекут кровью, но заговорят.
