– За работу, Пипс, – скомандовал ван Схотен, глядя капитану вслед. – Кроуэлса я успокою. Ларм, пусть ребята ведут корабль и забудут про демонов. Надо выбрать нового боцмана.
– Претенденты обычно втыкают друг другу нож в спину, кто останется в живых – тот и боцман. Но я постараюсь ускорить процесс, – усмехнулся Ларм, прислонившийся к дверному косяку.
Сэмми махнул Аренту, и они вдвоем направились в каюту генерал-губернатора. Сэмми вошел сразу, Арент же замер у порога. Его переполнял благоговейный страх, он не мог заставить себя посмотреть на кровать. А когда все же посмотрел и увидел дядю, ему захотелось выть от боли.
Он покрепче сжал зубы и сморгнул слезы, пытаясь примириться с утратой.
Конечно, по всем статьям это был уже не тот человек, которого он помнил. Жестокость вытеснила в нем доброту. Он избивал Сару, держал Лию под замком, вступил в сговор со Старым Томом. Он отвернулся от идеалов, которым учил Арента в детстве, и все же… Арент его любил.
И эта любовь пережила все. Возможно незаслуженная, напрасная, неуместная, она прочно жила в его сердце, и ее ничем было не вытравить.
С четверть часа Арент наблюдал, как Сэмми осматривает каюту: касается вещей, берет их в руки и разглядывает, проносится по комнате, будто любопытный ветер, но после оставляет все предметы на своих местах. Убедившись, что ничего не упустил, Сэмми с тошнотворным хлюпаньем вытащил кинжал из груди генерал-губернатора и обследовал рану.
– О, щепочка! – Сэмми аккуратно подобрал с груди генерал-губернатора крошечную стружку. – Возможно, от орудия убийства. Погляди, что скажешь? – Он протянул Аренту щепку и кинжал.
Сэмми всегда просил его осмотреть орудие убийства, – как солдат, он мог высказать какую-нибудь дельную мысль. Но на этот раз все было по-другому.
Взяв кинжал в руки, Арент ощутил только вину.
Он был совсем рядом, когда убили дядю. Как же так вышло? Арент спас его от целой испанской армии, но не защитил от шепота в ночи.
Глубокое горе превращалось в самобичевание, и внутренний голос укоризненно вещал, что, может, Арент и не хотел его защищать. Ведь смерть дяди даровала свободу Саре.
– Хватит! – сказал он.
– Что – хватит? – удивился Сэмми, который в поисках улик ползал на четвереньках по полу, едва не касаясь его носом.
– Так, ничего, – смущенно пробормотал Арент, осматривая кинжал.
Он был короче обычного, а лезвие – тоньше. Даже слишком тонкое. Вот-вот сломается. Ни один кузнец не стал бы ковать столь ненадежное оружие, которое переломилось бы в бою.
– Я знаю, что это за кинжал, – сказал Арент, взвешивая его на ладони. – Это им угрожал мне тогда в трюме прокаженный.
– Любопытно… Отпечатки рук прокаженного шли до самого окна, а выше его, на расстоянии друг от друга, – семь крюков. Надо узнать, зачем они.
– Считаешь, что в убийстве дяди виновен прокаженный?
– Нельзя исключать, что он причастен к убийству. Так, тело совсем остыло, кровь свернулась, то есть, когда Кресси и Дрехт зажгли свечу, генерал-губернатор был мертв уже несколько часов.
– Думаешь, его убили во время ужина? – спросил Арент. – Тогда никто из пассажиров не причастен. Все были в кают-компании.
– Надо убедиться, что никто не отлучался. И если нет, боюсь, Сара Вессел окажется в довольно неприятном положении.
Видя, что Арент собирается возразить, Сэмми поднял руку:
– Знаю, она тебе небезразлична, но ты почти весь вечер пролежал в беспамятстве. Она могла легко отлучиться от твоей постели, чтобы убить одного дьявола, а другого обвинить в убийстве.
Арент поежился, вспомнив, что именно так собирался поступить Вос, но ему помешал прокаженный.
– А теперь о погасшей свече. – Сэмми выглянул из окна. – Сара сказала, что ее муж никогда не спал без света. Ни разу за все годы совместной жизни. Кресси это подтвердила. Очевидно, он боялся темноты, но об этом знали только самые близкие. Вчера был сильный ветер?
– Нет.
Сэмми встал точно посредине между окном и письменным столом, вытянул руки, но все равно не достал до свечи.
– Отсюда ее загасить невозможно. – Он достал свиток с полки, забранной сеткой, и бросил его Аренту. – Надо обыскать все в каюте. Начни-ка вот с этого.
Арент заставил себя подойти к письменному столу и тяжело опустился на стул. Снял крышечку с футляра и развернул свиток. Это был чертеж Причуды, точнее – небольшой ее части.
– Арент! – Сэмми лежал, уткнувшись подбородком в пол, и смотрел на окно. – Как Исаак Ларм относился к твоему дяде?
– Я лишь знаю, что его ужасала резня, которую дядя учинил на островах Банда, – ответил Арент. – А что?
– При желании он мог бы сюда пролезть.
Арент представил, как Ларм протискивается в окно.
– Шум разбудил бы дядю, да и Дрехт бы прибежал, – возразил Арент, беря с полки следующий свиток.
Мой дорогой Ян!
Здоровье мое ухудшается. До следующего лета я не доживу.
После моей смерти освободится место в Совете семнадцати. Я сдержал данное тебе обещание и в благодарность за наши великие деяния тридцатилетней давности объявил тебя своим преемником на этот пост. Мои коллеги согласились.
Однако у каждого из них есть фавориты, и в Компании начались интриги. Я не могу гарантировать, что место достанется тебе после моей смерти.
Посему я советую тебе безотлагательно вернуться в Амстердам. Привези дочь, поскольку она достигла брачного возраста и сослужит тебе хорошую службу, когда начнутся переговоры.
Надень кандалы на Сэмюэля Пипса. До меня дошли сведения, что он – английский шпион, предатель не только нашего благородного предприятия, но и всей нации. Пока об этом мало кому известно, но я ознакомился с доказательствами и вскоре предъявлю их Совету. Пипса ждет казнь. Доставь его на суд Совета, и твое положение значительно упрочится. Выполни все вышеизложенное и возвращайся как можно скорее.
Жду,
Каспер ван ден Берг
Сэмми прочел письмо из-за плеча Арента и смутился. Как человеку, видевшему немало трупов и убийц, ему тяжело давались слова утешения. Он неловко похлопал друга по плечу, выражая подобие поддержки:
– Сочувствую. Знаю, ты любил деда. Такие печальные новости сразу после…
– Он не при смерти, – перебил его Арент.
Сэмми посмотрел на его бесстрастное лицо:
– Понимаю, это тяжело…
– Письмо написано за неделю до нашего отплытия из Амстердама. – Арент указал на дату. – И должно было прибыть в Батавию вместе с нами. Я виделся с дедом за несколько дней до отъезда. Боялся, что, возможно, мне не суждено вернуться, и не хотел, чтобы он думал… – Арент сглотнул. – Он был в добром здравии, Сэмми. Стар, но не при смерти. Он не писал этого письма. И не обвинял тебя в шпионаже.
