В своих воспоминаниях генерал П. Н. Врангель упоминает об инциденте, который произошел в Севастополе весной 1920 года. Прогуливаясь по городскому бульвару, офицер лейб-гвардии Петроградского полка капитан Манегетти встретил нескольких матросов и сделал им замечание. Один из матросов стал возражать. Это не понравилось офицеру, и он застрелил матроса. Известие об убийстве матроса офицером вызвало большое возмущение среди судовых команд. Служившие на врангелевском флоте матросы начали собираться на митинги, где вовсю костерили не только кровопийцев-офицеров, но и самого Врангеля, и его власть. В воздухе запахло мятежом, который был бы для Врангеля очень и очень некстати. Поэтому было срочно проведено расследование, которое установило, что все участники происшествия были сильно пьяны. Чтобы успокоить матросов, Манегетти предали военно-полевому суду, причем заседание было открытым, и матросские представители могли на нем присутствовать. Судьи заявили, что убийство матроса не было вызвано необходимостью самозащиты или защиты офицерского достоинства и поведению офицера нельзя найти оправдания. Капитана приговорили к смертной казни, но, принимая во внимание его прежние заслуги, Врангель изменил приговор. Манегетти был разжалован в рядовые и отправлен на фронт, где вскоре погиб в бою. Таким образом инцидент вроде бы был официально исчерпан, но общее отношение матросов врангелевского флота к офицерам после этого случая вряд ли улучшилось. Поэтому вовсе не удивительно, что при таких взаимоотношениях матросы, вполне предсказуемо, поголовно покинули свои корабли перед уходом белого флота из Крыма в ноябре 1920 года, посчитав, что красные их непременно простят, а поэтому уходить в эмиграцию вслед за офицерством им незачем.
Весьма ограниченно участвовали матросы в воинских формированиях украинских националистов, несмотря на мощную пропагандистскую кампанию. Изначально часть националистически настроенных матросов-украинцев Черноморского флота была собрана в Киеве. Когда же в 1918 году Киев был взят Красной армией левого эсера Муравьева, основу которой составляли матросы-балтийцы, то последние поступили со своими бывшими коллегами сурово – большинство националистически настроенных матросов-украинцев было просто расстреляно как изменившие делу революции. На этом фактически участие реальных матросов в украинском националистическом движении и закончилось.
Не имея возможности привлечь на свою сторону настоящих матросов, украинские националисты предприняли несколько попыток создать собственных, но из этой затеи ничего не получилось. Первым такую попытку предпринял гетман П. П. Скоропадский. В соответствии с его приказом 23 мая 1918 года началось формирование бригады морской пехоты в составе трех полков для несения охранной службы побережья Черного моря. Кроме названия, бригада ничем не отличалась от остальных войсковых соединений Центральной рады. Никаких реальных матросов в ней не было. Когда же в конце 1918 года гетман сбежал в Германию, еще толком не сформированная бригада морской пехоты «приказала долго жить».
После падения режима Скоропадского в так называемой Украинской Народной Республике (режим Директории) была попытка создания собственных частей морской пехоты, в виде 1-го Гуцульского и 2-го Надднепрянского морских пехотных полков.
Основой личного состава этих полков стали бывшие матросы и унтер-офицеры украинского происхождения с кораблей австрийского флота, который прекратил свое существование, а в рядовые набирали в ближайших деревнях. Разумеется, что толку от такой морской пехоты было мало. Поэтому в ноябре – декабре 1918 года, после поражения Австро-Венгрии в Первой мировой войне, почти весь личный состав этих полков дружно разбежался по домам. Остатки полков участвовали в двух зимних походах армии УНР, но к участию реальных матросов в Гражданской войне это не имело никакого отношения.
* * *
Что касается белых флотилий, действовавших на реках России, то настоящих военных матросов в их составе практически не было. Команды белых обычно включали речников, мобилизованных вместе с пароходом и исполнявших обязанности машинной команды, и лоцманов. Поэтому они не отличались боевым пылом. Этот недостаток уравновешивала «палубная команда» – артиллеристы, пулеметчики и солдаты десантных отрядов, – состоявшая всегда из добровольцев. Однако, солдаты, в свою очередь, совершенно ничего не понимали в морском и речном деле.
Бывших матросов военного флота, мобилизованных по городам Поволжья, белые включать в команды остерегались, памятуя поведение матросской массы в 1917 году. Одеты при этом все были в свое – речники продолжали донашивать свою обычную одежду, а солдаты – сухопутную форму. Привлекали к службе в белых флотилиях бывших студентов и гимназистов, которые были лучше мотивированы, чем вчерашние гражданские речники и мобилизованные солдаты, но их было не так много, а кроме этого, они ничего не понимали ни в речном, ни в военном деле.
Любопытно, что от случайных военных матросов, которые какими-то путями попадали на корабли и суда белых флотилий, начальники старались поскорее избавиться, и не зря! Даже один или два настоящих матроса при случае могли понаделать много.
В августе 1919 года три корабля 1-го дивизиона Иртышской флотилии белых получили приказ подняться вверх по Иртышу и в районе Тобольска оказать противодействие речным судам красных, перебросить войска в тыл армии Колчака и организовать защиту Тюмени. Вооруженные пароходы флотилии «Александр Невский», «Иртыш» и «Тюмень» под командованием капитана 2-го ранга А. Р. Гутана вышли из Омска в направлении Тобольска. 23 августа на «Иртыше», ушедшем первым, произошло вооруженное восстание команды корабля, возглавляемое бывшими матросами Балтийского флота А. М. Водопьяновым и С. Адамом. Опытные кронштадтцы сумел привлечь на свою сторону сочувствующих большевикам матросов-речников. Восставшие нейтрализовали находившееся на пароходе отделение солдат, арестовали командира и офицеров. Подняв красный флаг, «Иртыш» ушел вверх по реке Тавде в расположение 51-й дивизии Красной армии. На следующий день «Иртыш» вступил в бой с «Александром Невским» и «Тюменью». Одержав полную победу, «Тюмень» бежала, а «Невский», получив тяжелые повреждения, выбросился на берег. В бою погиб лидер мятежа матрос А. М. Водопьянов. Надо ли говорить, что после этого восстания командование белой флотилией срочно убрало даже тех немногих военных матросов, которые по каким-то причинам оказались на вооруженных пароходах. Доверять им было никак нельзя!
Однако матросский мятеж на «Иртыше», как оказалось, был усвоен не всеми. В белой Каспийской флотилии, то ли не зная о судьбе «Иртыша», то ли в силу сложившихся обстоятельств, так и не смогли избавиться от наличия на кораблях военных матросов. И матросы себя в нужный момент показали именно так, как и должны были себя показать матросы революции!
Из доклада матроса Б. С. Самородова командующему Красной флотилией о добровольном переходе судов противника на сторону советского флота в апреле 1920 года: «…Как известно, еще до вступления в Баку Красной армии 4 апреля с. г. на сторону советской власти перешли принадлежавшие к белому флоту вспомогательный крейсер «Австралия» и посыльное судно «Часовой»… Команда «Австралии» меньше всего подходила к перевороту и переходу на сторону советской власти, так как она в большинстве своем состояла из перебежчиков – астраханских рыбаков, преданных Добрармии и являвшихся оплотом белого флота. Те немногие, которым трудно было служить у белогвардейцев вследствие того, что служба их шла вразрез их политическим убеждениям, были терроризированы не только офицерством, но и своими же матросами, среди которых были агенты контрразведки. На гидроматке «Орленок» была попытка переворота, в результате которой было повешено пять матросов. Незадолго до пасхи, когда «Австралия» стояла под островом Ашур-Аде, было получено воззвание т. Раскольникова, которое было передано мне нашим радиотелеграфистом. Его я счел для себя приказом. Несколько матросов, сочувствовавших большевикам, объединились вокруг меня и решили действовать. Мы ознакомили с воззванием команду. Некоторые относились к нему скептически, большинство же видело в нем возможность скорого возвращения домой, так как мы предполагали идти сдаваться на 12-футовый рейд, а команда, как я уже указал, состояла в большинстве из астраханцев.
