Реально же в декабре 1918 года в белой Сибири была создана отдельная бригада морских стрелков в составе шести батальонов. Часть офицеров бригады действительно имели отношение к флоту, так как в бригаду было передано 200 офицеров и унтер-офицеров белой Волжской флотилии.
Среди рядового состава настоящих матросов не было. Старослужащих матросов в бригаду не брали по идеологическим причинам. Из письма контр-адмирала М. И. Смирнова начальнику штаба Сибирской армии от 17 апреля 1919 года: «Вопрос с комплектованием флотилии матросами и солдатами находится в крайне тяжелом положении. …Потребность… для третьего батальона морских стрелков 1492 человека, для укомплектования первого батальона морских стрелков, идущего из Омска, четыреста человек. …Не хватает 1800 молодых солдат и ста унтер-офицеров для укомплектования первого и третьего батальона морских стрелков. Первый батальон выступает не в полном составе из Омска и необходим для десантных целей, а третий батальон, подлежащий формированию в Перми, необходим для гарнизонной службы в различных пунктах реки. Прошу не отказать, срочно прислать в мое распоряжение потребных людей из мобилизованных, но бывших матросов прошу не присылать, так как не верю в их благонадежность и считаю, что в молодых частях они внесут только разложение». Командовавшим бригадой офицерам претило само слово «матросы». Именно поэтому рядовой состав официально именовался не матросами, а морскими стрелками.
Поэтому в морские стрелки зачислялись все, кроме реальных матросов, от демобилизованных солдат до учеников учительской семинарии и гимназистов. Однако большую часть рядового состава составили мобилизованные уфимские татары. Отметим, что, став морскими стрелками, вчерашние семинаристы и гимназисты всеми правдами и неправдами доставали настоящие матросские бескозырки, в которых и красовались. Это увлечение матросской атрибутикой не понравилось контр-адмиралу Старку, который увидел в этом опасность перерождения вчерашних крестьян в настоящих матросов. Ну, а настоящий матрос – это, как известно, обязательно революционер и анархист. Отсюда и его нелепый на первый взгляд приказ: «Мною неоднократно замечалось, что стрелки бригады ходят в матросских фуражках. Предлагаю командирам батальонов немедленно заменить таковые фуражками пехотного образца и вообще следить за более однообразной одеждой стрелков».
Весной 1919 года бригада была отправлена на фронт и воевала на реках Кама и Белая. Однако и без старых матросов дух морских стрелков был не слишком высок.
В мае морские стрелки вместе с белочехами участвовали в десанте на левый берег реки Белой. Попав в тяжелую ситуацию, морские стрелки не проявили должной выдержки и начали отступление, которое быстро переросло в самое настоящее бегство. Из сообщения командира 27-й дивизии командарму М. Н. Тухачевскому: «Доношу, как это установлено, о полном разгроме живых сил противника, высадившегося на левом берегу Белой. Количество пленных около 300 человек. В районе Исмаилова бродят потерявшие связь со своими батальонами морские стрелки. Оставлено много имущества. Часть артиллерии свалена в реку…»
Сдача морских стрелков продолжалась еще несколько дней. Вчерашние деревенские парни выходили к красным дозорам со словами: «Дяденьки, где тут в плен сдаются?» Всего в плен попало более 700 морских стрелков и только два офицера… При этом историки отмечают, что все, кто не хотел сдаваться, вполне могли отступить, но большинство все же предпочло перейти к красным.
Отметим, что все сдавшиеся в плен морские стрелки тут же вступили в 51-ю дивизию В. К. Блюхера, в состав которой к этому времени уже входили и матросы Северного экспедиционного отряда. Думается, что старые матросы быстро научили бывших морских стрелков уму-разуму. Впоследствии бывшие морские стрелки успешно воевали в составе дивизии В. К. Блюхера в районе Тобола. Там они неожиданно столкнулись со своими бывшими сослуживцами – дивизией морских стрелков Колчака. При этом боевой дух красных «морских стрелков» был намного выше, чем у их бывших белых коллег, что и определило результаты боев. Впоследствии бывшие морские стрелки в составе все той же 51-й дивизии отважно сражались при штурме Перекопа в ноябре 1920 года.
Что касается разбитой на реке Белой колчаковской бригады морских стрелков, то в июне 1919 года на базе ее остатков была сформирована уже целая дивизия морских стрелков. Что касается дисциплины у морских стрелков, то она по-прежнему откровенно хромала. Воевать они практически не умели и не хотели, но в тылу уже изображали из себя настоящих братишек, стремясь при случае иметь настоящий «революционный вид». А от «революционного матросского вида», как известно, недалеко и до реальной матросской революционности. Поэтому в приказе от 29 августа 1919 года Г. К. Старк писал: «Предлагаю командирам частей дивизии обратить самое серьезное внимание на усвоение стрелками правил отдания чести на одиночную выправку и вообще на наружность стрелков: строго следить, чтобы у всех были погоны и кокарды» Из другого приказа Г. К. Старка: «…Стрелкам обязательно надеть погоны в кратчайший срок. Без погон из казармы не увольнять и в наряды не назначать».
Оговоримся, что никакой особой надобности для формирования морской дивизии не было. Была лишь любовь Верховного правителя России А. В. Колчака к родному флоту и его желание иметь под рукой лично преданное ему (как он полагал) морское соединение, укомплектованное моряками и возглавляемое морскими начальниками. Морских офицеров для комплектации дивизии вполне хватало, а вот с рядовым составом опять возникли большие проблемы. При формировании дивизии в Новониколаевске (ныне Новосибирск) омский военный начальник пытался всучить контр-адмиралу Г. К. Старку несколько десятков, призванных по мобилизации старых матросов. При этом омский начальник, понимая всю сложность ситуации с матросами, советовал Старку использовать их хотя бы для хозяйственных работ. Однако, оглядев прибывшее пополнение, Старк немедленно вернул всех матросов в Омск, официально заявив: «Бывшие матросы – элемент вредный, а для использования их, как рабочей дружины, потребуется особый наряд солдат на охрану». Это значило, что, по мнению контр-адмирала, использовать мобилизованных матросов даже в рабочей команде можно было исключительно в режиме арестантов под вооруженным конвоем, и никак иначе!
Поэтому дивизия формировалась обычными солдатами-призывниками из Красноярска и Владивостока. Однако несколько матросов в ее составе все же оказались. Причем они сразу же повели себя так, как и должны были вести себя настоящие революционные матросы. Уже 29 марта за советскую пропаганду и призывы к мятежу был арестован и расстрелян стрелок 2-го батальона матрос Милишкевич, причем данный случай был не единичен.
Весной – летом 1919 года, после отступления от Перми, дивизия неудачно участвовала в боях с красными. Разбитая 6 июля под Верхнечусовскими Городками, она потеряла только пленными и перебежчиками 2000 солдат – в основном мобилизованных уфимских татар. Большая часть вооружения и снабжения тоже досталась красным. Несколько десятков британских пулеметов даже не успели достать из ящиков. При этом в конце декабря 1918 года морских стрелков более успешно использовали для подавления восстания в Красноярске. Ну, а затем, во время всеобщего отступления колчаковских армий, в январе 1920 года, в том же Красноярске, один из полков дивизии принял самое активное участие в большевистском восстании и в полном составе перешел на сторону красных. «Они потеряли веру и были разочарованы в белом движении, и хотели сохранить свою жизнь», – констатирует исторический документ. Вместе с морскими стрелками перешел на сторону красных и отряд гидроавиации.
