Из воспоминаний Н. Улановской: «Я приехала в Николаев, когда Железнякова уже убили, а Алеша (муж Н. Улановской. – В.Ш.) стал заместителем нового командира бронепоезда. Есть версия, что убили Железнякова большевики: к тому времени, когда он попал на юг, после Октября, у них были с ним счеты как с анархистом, его объявили вне закона. Но Железняков умел воевать, значит, мог принести пользу. Заместителем ему дали большевика, после гибели Железнякова он стал командиром, но бойцы его не любили. Железняков ему сказал перед смертью: «Если хочешь, чтобы все не развалилось, сделай Алешу своим заместителем». Есть основания считать, что этот большевик его и застрелил, смертельно ранил в спину во время боя. А Железняков умер, убежденный, что в него попала вражеская пуля».
Впрочем, прямо имя потенциального убийцы А. Г. Железнякова осторожная Н. Улановская так и не назвала. Однако известно, что после смерти А. Г. Железнякова команду бронепоезда возглавили матросы А. Романов и И. Просин. Впоследствии именно И. Просин и стал командиром бронепоезда «Имени Железнякова». Значит, если верить Н. Улановской, Железнякова убил именно И. Просин или же кто-то из двоих.
Анархист В. М. Волин в конце 30-х годов вспоминал: «Отправляясь из Петрограда на фронт, прощаясь со мной и зная, что, будучи анархистом, он (А. Г. Железняков. – В.Ш.) мог ожидать от большевиков всего, чего угодно, Железняков сказал мне буквально следующее: «Что бы ни произошло и что бы обо мне не говорили, знай, что я – анархист, что я буду сражаться как анархист, и, если такова моя судьба, умру как анархист». И он попросил меня, если не останется в живых, разоблачать ложь большевиков».
Современный историк и биограф А. Г. Железнякова С. Ромадин пишет: «Анализируя особенности устройства БПл и состав БЧ, осмелюсь предположить: выстрел Железнякову в спину был сделан прямо в БПл под грохот десятка одновременно работающих пулеметов и всецелой концентрации внимания экипажа на противнике, когда он начал подниматься в башню КНП или уже в ней находился. В последнем случае только половина торса располагается в башне, причем достаточно свободно, что бы стоящий рядом поднял револьвер и смог всадить пулю почти в упор выше нижнего среза цилиндра башни КНП. А там пусть разбираются, если захотят, куда во время отчаянного боя влетела пуля-дура в смотровую щель или в открытый люк. О том, что Железнякова убрали, многие догадывались сразу, но это просто не афишировали. Более того, имелся конкретный подозреваемый»…
Напомним, что А. Г. Железняков погиб 26 июля 1919 года. Незадолго до того в Харьковской ЧК было расстреляно сразу несколько махновских командиров-анархистов. А через несколько дней после гибели А. Г. Железнякова без суда был расстрелян его хороший товарищ – комбриг Приднепровской бригады, бывший гражданский матрос национал-коммунист А. С. Богунский. Еще через две недели при невыясненных до конца обстоятельствах погибли два других известных украинских комбрига – левые эсеры Т. В. Черняк и В. Н. Боженко и начдив левый эсер Н. А. Щорс. Можно вспомнить и странную смерть несколькими месяцами ранее комдива В. И. Киквидзе… Практически все матросы, включая П. Е. Дыбенко, Н. А. Ховрина и Малькова, были уверены, что заказчиком убийства А. Г. Железнякова являлись К. Е. Ворошилов и Н. И. Подвойский. Организатором же убийства многие считали тогда начальника Особого отдела 14-й армии, не называя при этом его имени.
Поэтому «Таинственную гибель» А. Г. Железнякова следует рассматривать не как отдельный факт, а в контексте тогдашней борьбы большевиков с идеологией анархизма и начавшимся открытым уничтожением ее сторонников, как попутчиков уже свое на дело революции отработавших. Говоря современным языком, А. Г. Железняков, как его друг В. И. Киквидзе, Н. А. Щорс и многие другие, были типичными «полевыми командирами» партизанско-анархистского толка. На первом этапе Гражданской войны они были на своем месте и в них очень нуждались. Но с переходом Красной армии на регулярную основу «полевые командиры» (атаманы) стали приносить больше вреда, чем пользы. А так как арестовывать и расстреливать их ввиду большой популярности было нельзя, поэтому излишне самостоятельных и своенравных «полевых командиров» начали убирать «шальными пулями». Такова закономерность любой гражданской войны. Именно так убирались, уже в наше время в Донбассе, многие «полевые командиры» первых ополченческих формирований 2014–2015 годов.
* * *
К удивлению руководителей советской власти, оказалось, что после окончания Гражданской войны посмертная популярность А. Г. Железнякова еще более возросла, чем была при его жизни. Образ бесстрашного и обаятельного героя-анархиста, который мог запросто разогнать Учредительное собрание России и совершать головокружительные побеги из тюрем, быть неуловимым подпольщиком и храбрым командиром бронепоезда, помнили не только ветераны Гражданской войны. Образ Железнякова стал символом целого поколения, образцом для подражания послевоенной комсомольской молодежи. Но допустить, чтобы комсомольцы брали пример в жизни с анархиста, пусть даже и погибшего за советскую власть, было нельзя. Поэтому А. Г. Железнякова начали задним числом срочно перекрашивать из закоренелого анархиста в идейного большевика. Советскую печать заполонили статьи, в которых легендарный матрос Железняк представал настоящим большевиком. К кампании по «посмертному обольшевичиванию» А. Г. Железнякова подключились и деятели партии. Так Ф. Ф. Раскольников, знавший А. Г. Железнякова по Балтийскому флоту, в своих воспоминаниях утверждал, что, «хотя Анатолий и был анархистом, он практически ничем не отличался от коммунистов-большевиков». То же писали о А. Г. Железнякове П. Е. Дыбенко, П. Д. Мальков, К. Е. Ворошилов и многие другие, включая заклятого врага Железнякова Н. И. Подвойского.
Чем дальше шло время, тем образ А. Г. Железнякова легендировался все больше и больше. В 1938 году вместо скромного надгробья был установлен монументальный памятник из черного мрамора. Надгробную надпись редактировал лично К. Е. Ворошилов: «Герой гражданской войны Анатолий Григорьевич Железняков (партизан Железняк)».
Исполняя социальный заказ, композитор М. И. Блантер написал песню «Матрос-партизан Железняк» на стихи М. С. Голодного. Песня быстро обрела популярность и стала поистине народной:
…Сказали ребята:
«Пробьемся штыками,
И десять гранат – не пустяк!»
Штыком и гранатой
Пробились ребята…
Остался в степи Железняк.
В степи под Херсоном
Высокие травы,
В степи под Херсоном – курган
Лежит под курганом,
Заросшим бурьяном,
Матрос Железняк – партизан…
Чем дальше, тем больше имя А. Г. Железнякова обрастало легендами, превращая матроса-анархиста в эпического героя. Память о А. Г. Железнякове с годами не только не потускнела, а, наоборот, приобрела поистине всенародный характер. Разумеется, что свою лепту в это внес и советский агитпром, но заставить любить и помнить по приказу невозможно. Железняков был кумиром всех, от уголовников до пионеров. На строительстве Волго-Донского канала именем Железнякова зеки назвали свой землеройный снаряд. Имя Железнякова носили многие колхозы и пионерские дружины.
