Вместо Ф. Ф. Раскольникова во главе Морских сил Балтийского моря был временно назначен его приверженец В. А. Кукель. Так как в 1918 году Кукель, как и Раскольников, был одним из самых ярых сторонников самоуничтожения Черноморского флота в Новороссийске, он авторитетом у матросов не пользовался. Разумеется, что проведенная Троцким рокировка командующих Морскими силами Балтийского моря, не могла никоим образом изменить настроение матросской массы.
* * *
С начала 1921 года из-за нехватки топлива в Петрограде были остановлены все предприятия, а голодные рабочие устраивали демонстрации с требованием увеличить нормы выдачи хлеба. На многих предприятиях началась так называемая «волынка» – стихийные забастовки. Так, к 25 февраля возникла «волынка» на Обуховском заводе, заводе Розенкранца, в Экспедиции заготовления государственных бумаг, на кондитерской фабрике «Жорж Борман», Невской бумагопрядильной, в некоторых мастерских Путиловского завода. Дело доходило до уличных беспорядков. Рабочие требовали улучшения условий жизни и прекращения политики «военного коммунизма».
11 февраля 1921 года Петросовет вынес решение: закрыть до 1 марта 93 предприятия. Характерная деталь: заседание Совета заканчивалось в темноте, из-за отключения электричества. На февральском пленуме Петросовета впервые публично прозвучало и слово «Кронштадт». Представитель линкоров «Петропавловск» и «Севастополь», матрос Гаевский, выступил с резким осуждением действий властей против петроградских рабочих и заявил о солидарности с рабочими кронштадтских матросов. В отличие от него, выступивший начальник политотдела Балтфлота Н. Кузьмин пытался заверить членов Совета, что «моряки остались такими же верными революции, какими они были всегда». Однако прозвучало это не слишком убедительно.
К середине февраля 1921 года к рабочим присоединились матросы Петроградского гарнизона, а экономические лозунги переросли в политические. Демонстранты провозгласили Третью революцию, требовали устроить перевыборы Советов с участием всех политических партий, фактически призывая к отстранению от власти РКП(б). Беспорядки были настолько сильны, что в Петрограде пришлось ввести чрезвычайное положение. В город было срочно завезено некоторое количество продовольствия и введены отряды ЧОНа. Петроградский комитет РКП(б) ввел в городе военное положение, рабочие-зачинщики были арестованы. Волнения быстро подавили, но ситуация оставалась напряженной.
23 февраля остановилась работа на одном из крупнейших предприятий Петрограда, заводе «Арсенал». Закрытие многочисленных предприятий крупнейшего индустриального центра Советской России было делом чрезвычайным. Следует отметить также слабость тогдашнего политического руководства Петрограда, возглавляемого Г. Зиновьевым, которое отличалось сепаратистскими настроениями и саботажем директив центральных органов Советского государства. Г. Зиновьев фактически противопоставлял Петроград центру. На этом фоне в Петрограде резко активизировались меньшевики, левые эсеры и анархисты, а также различные контрреволюционные группы.
28 февраля 1921 года Совет Труда и Обороны распорядился срочно выделить 10 миллионов рублей золотом «для улучшений снабжения нуждающихся рабочих продовольствием и предметами первой необходимости» и закупить соответствующие товары за границей. Была организована доставка в Петроград американского угля, поступавшего в Мурманск, и т. д.
В последние дни февраля в Кронштадт пришли вести, что в Петрограде начались массовые забастовки и демонстрации. В Кронштадте это вызвало большой интерес, ведь именно так четыре года назад начиналась Февральская революция. Чтобы выяснить причины волнений и требования рабочих, кронштадтцы отправили в Петроград делегацию. Обратно делегаты вернулись уверенные в том, что Петроград стоит на пороге новой антибольшевистской революции.
Разнообразная оппозиция, прежде всего меньшевики и эсеры, тоже не теряла времени даром. Так, лидер меньшевиков Ф. И. Дан находился в начале 1921 года в Петрограде. Через год уже в эмиграции, он сказал в интервью: «В конце февраля в Петрограде возникло забастовочное движение, причем петроградская организация нашей партии содействовала организованности рабочего движения и распространяла летучки и воззвания, которые в силу условий печатались в Стокгольме».
* * *
Официально советская власть не притесняла флот. Но лояльное отношение власти являлось прикрытием скрытого давления. К концу 1920 года многие видные советские и партийные работники во главе с В. И. Лениным стали смотреть на флот как на абсолютно никому не нужную организацию. Перемену в отношении властей к флоту матросы почувствовали сразу же.
Следует отметить, что руководство РКП(б) по мере сил все же стремилось заниматься Балтийским флотом, чтобы держать излишне политизированных и взбалмошных матросов в узде. Кое-что делалось, но для кардинального улучшения ситуации на Балтфлоте не было ни сил, ни средств. Следует сказать, что большевистское руководство всегда стремилось переломить анархистский дух балтийских матросов и подчинить их себе. Для этого использовались все возможные методы, от организационных до воспитательных и пропагандистских, а позднее и репрессивных. Но в матросах советская власть нуждалась в течение всей Гражданской войны. Поэтому бывало и так, что одной рукой советская власть давала матросам «вольную». В частности, объявляла о массовой демобилизации, а другой – стремилась заставить их остаться на флоте. Так, в начале августа 1918 года главный комиссар Балтийского флота докладывал руководству РККФ: «Во флоте огромная нужда в специалистах… Приток их слаб до чрезвычайности… Считаю настоятельно необходимым просить вашего приказа о мобилизации, хотя бы частично, и о принудительном оставлении на флоте на определенный срок». Поэтому, прежде всего, старались, чтобы матросы приняли идеологию партии большевиков. Например, весной 1919 года командующий Морскими силами Балтийского моря В. М. Альтфатер по инициативе Реввоенсовета обратился в Совнарком с докладом, в котором поддерживалось ходатайство РВС Балтийского флота об открытии двухмесячных курсов морских комиссаров. Перед курсами ставилась задача поднять уровень военно-морских познаний комиссаров, чтобы они могли и в «оперативной области говорить с командным составом на одном языке и тем самым согласовать работу командиров и комиссаров в вопросах оперативного и технического характера». Это предложение было одобрено правительством, 5 апреля 1919 года В. И. Ленин подписал постановление Совнаркома об отпуске необходимых средств на содержание двухмесячных курсов морских комиссаров, курсы комиссаров Балтийского флота были открыты при Морской академии. В октябре 1919 года руководство Наркомата по морским делам обратилось в Совнарком с ходатайством о возобновлении работы курсов политкомиссаров флота после окончания кампании на Балтике. Курсы политкомиссаров вновь открылись в декабре 1919 года. На них было зачислено 185 человек, в том числе такие матросы-большевики РККФ, как Ф. С. Аверичкин, П. П. Волин, П. И. Курков, Р. К. Кронберг, Н. М. Разин и др. При этом обучение матросов, обладавших большим практическим опытом, но не имевших достаточной общеобразовательной подготовки, представляло большие трудности.
Следует оговориться сразу, что встречающееся порой утверждение, будто кронштадтцы были недовольны советской властью из-за неких меркантильных соображений (плохого снабжения и т. д.), не соответствует действительности. Кронштадтские матросы, разумеется, не были ангелами, но великое дело революции они никогда не мешали с личным. Ради ее победы они готовы были терпеть и переносить все мыслимые невзгоды, без страха принося на алтарь революции и свои жизни. К тому же паек моряков был в два раза больше, чем у питерских рабочих, они получали в день по 1,5–2 фунта хлеба (1 фунт приблизительно равен 400 гр.), четверть фунта мяса, четверть фунта рыбы, четверть – крупы, 60–80 гр. сахара. Для сравнения: питерские рабочие получали в день 225 гр. хлеба, 7 гр. мяса или рыбы и всего 10 гр. сахара. Интересно помещенное в газете тех дней высказывание одного из кронштадтских матросов: «Большевики заморили массу народа голодом. Во всех государствах дают солдатам масло (указывалось на Эстонию), но у нас и этого нет». Заметим, что матрос возмущается общей ситуацией голода в стране, а также тем, что голодают солдаты-красноармейцы. О собственных проблемах кронштадтский матрос не говорит ничего. Именно так рассуждала тогда основная масса матросов.
