Воспоминания матроса И. А. Ермолаева В конце февраля 1921 года в Кронштадт приехал Михаил Иванович Калинин, и 1 марта состоялся общегарнизонный митинг в манеже. Начался он около 10 утра. Открыв митинг, комиссар флота Кузьмин предоставил слово Калинину, которого весь манеж встретил бурными аплодисментами. Все ждали, что он хоть что-нибудь скажет о том, как намечается улучшить положение крестьян, а Калинин начал выступление с восхваления подвигов и заслуг кронштадтских моряков и солдат в революции, говорил о победах на фронтах гражданской войны, о достижениях советской власти на хозяйственном фронте, о переживаемых страной трудностях. В зале манежа раздались громкие реплики: «Хватит красивых слов. Скажи лучше, когда покончите с продразверсткой? Когда снимете продотряды?» Выкрики с разных мест звучали внушительно. Оценив обстановку, Калинин, комиссар флота Кузьмин и председатель горсовета Васильев с трибуны обратились с предложением провести митинг раздельно среди моряков и среди красноармейцев, мотивируя тем, что манеж не вмещает всех желающих. Этот маневр масса не поддержала, моряки предложили перенести митинг на Якорную площадь, куда и двинулся народ. Для охраны митинга были вызваны два отряда с линейных кораблей «Севастополь» и «Петропавловск». Когда на трибуне появился Калинин, его и здесь встретили аплодисментами, ждали, что он скажет. Но, когда он опять стал говорить о заслугах моряков, о достижениях и трудностях Советской страны, снова раздались возгласы: «Хватит похвал! Скажи, когда отменят продразверстку? Когда перестанут душить мужика?» Калинин пытался как-то оправдать продразверстку, но тут на трибуну поднялся широкоплечий немолодой матрос и громко крикнул: «Хватит хвалебной болтовни! Вот наши требования: долой продразверстку, долой продотряды, даешь свободную торговлю, требуем свободного переизбрания Советов!» Дальше в шуме и выкриках трудно было что-нибудь разобрать в выступлении матроса. В ответ Калинин стал упрекать участников митинга, главным образом, моряков, в том, что они затевают рискованную игру против советской власти, как азартные игроки, ставят на карту достижения своих предшественников. Затем пошли беспорядочные выступления, сопровождаемые выкриками, среди которых были и «Долой коммунистов!». К концу дня митинг закончился, и мы разошлись по своим частям».
Еще не закончился митинг на Якорной площади, а руководство Кронштадтом уже фактически перешло в руки заговорщиков. Центр мятежа находился тогда на «Петропавловске». Отсюда уже поступали распоряжения и приказы. К вечеру у Петроградских ворот (откуда шла по льду дорога в сторону Ораниенбаума) был выставлен караул матросов с «Петропавловска». П прежний караул был разогнан силой. Это была стратегическая точка города-крепости, ибо отсюда шла по льду дорога в сторону Ораниенбаума. Часть матросов хотела задержать М. И. Калинина в качестве заложника, но большинство выступили против этого.
1 марта была выпущена резолюция о поддержке рабочих Петрограда с лозунгом «Вся власть Советам, а не коммунистам». Потребовали освобождения из заключения всех представителей социалистических партий, проведения перевыборов Советов и исключения из них всех коммунистов, предоставления свободы слова, собраний и союзов всем партиям, обеспечения свободы торговли, разрешения кустарного производства собственным трудом, разрешения крестьянам свободно пользоваться своей землёй и распоряжаться продуктами своего хозяйства, то есть ликвидации продовольственной диктатуры.
В своих воспоминаниях участник мятежа матрос И. А. Ермолаев впоследствии писал, что 2 марта в Кронштадте было сравнительно спокойно. К нашему удивлению, власти никаких репрессивных мер не принимали, а мы все с нетерпением ждали после отъезда Калинина на материк, какой отклик в стране вызвал митинг на Якорной площади, что ответит правительство на наши требования.
С утра 2 марта во всех частях, учреждениях и на кораблях Кронштадта происходили выборы представителей на делегатское собрание, которое должно было открыться в тот же день. Выборы вызвали споры и проходили бурно.
В час дня 2 марта в Инженерном училище собралось более 300 делегатов. Открывал делегатское собрание писарь с «Петропавловска» С. М. Петриченко. В президиум вошло пять человек, причем среди них не было ни одного коммуниста.
Первым выступил комиссар Балтфлота Н. Н. Кузьмин. Он сказал: «У нас, конечно, есть много недостатков, боль, причиненная войной, недостатки, которые есть следствие того, что крестьяне и рабочие не учились раньше управлять, им приходится наспех строить государственный аппарат. Но помните, что Кронштадт со всеми своими кораблями, с орудиями, как бы грозны они ни были, есть только точка на карте Советской России. Помните это, помните, что можно говорить о своих нуждах, о том, что там-то нужно исправить, но исправлять – не значит идти на восстание». Однако речь Кузьмина не нашла никакого понимания у делегатов. Тут же в зале Инженерного училища Н. Н. Кузьмин был арестован и его под конвоем направили на «Петропавловск».
Пробывший в тюрьме все 16 дней «третьей революции», Кузьмин впоследствии вспоминал: «В один прекрасный день явились, выстроили нас в шеренгу и говорят: «Снимайте сапоги, нам эти сапоги нужны на фронт». Мы сняли сапоги. Нам обещали дать рваные шинели, чтобы мы могли сшить себе лапти, но ни того, ни другого не прислали. У одного товарища были калоши, и мы по очереди путешествовали в калошах по тюрьме». А в это время Петриченко на очередном собрании «делегатов» объявил об «отобрании» обуви у заключенных как о крупном политическом мероприятии. Сборище анархиствующих «клешников», судя по сообщению мятежного «официоза», реагировало на это шумно: «Сообщение о реквизиции сапог у арестованных коммунистов в пользу красноармейцев было встречено громовыми аплодисментами и возгласами: «Правильно! Снять шубы!!!»
На митинге был образован Временный революционный комитет (Ревком) из 5 членов. Несколько позднее Ревком был увеличен до 15 человек. Председателем стал С. М. Петриченко. Ядро комитета составляли также старослужащие матросы с двух линкоров. О партийной принадлежности членов Ревкома известно очень немного, так как большинство матросов не по одному разу переходили из одной партии в другую. Тогда это считалось обыденным делом. Сам С. М. Петриченко всегда симпатизировал анархистам и махновцам. Достоверным, безусловно, является и только что член Ревкома мастер Кронштадтского лесопильного завода В. Вальк был меньшевиком. Любопытно, что в члены Ревкома вошел «отец Сергий» (С. Т. Путилин) – бывший священник, отказавшийся от сана и работавший руководителем литературного кружка в Кронштадтском гарнизонном клубе. Весьма показательны и лозунги Кронштадта: «Власть Советам, а не партиям», «Да здравствует третья революция», «Долой контрреволюцию справа и слева». Относительно третьего лозунга демонстрировал отказ матросов от всех радикальных партий, как левых, так и правых. Провозгласив демократические принципы, матросы отныне не желали сходить с этого пути.
В тот же день были арестованы и доставлены на «Петропавловск» начальник Политуправления Э. И. Батис, комиссар бригады линейных кораблей А. Зосимов, комиссар крепости И. Новиков, вожак кронштадтских комсомольцев Е. Герасимов, многие комиссары частей и кораблей.
В первом же своем воззвании Ревком призвал большевиков: провести немедленные перевыборы Советов тайным голосованием, предоставить свободу слова для «анархистов и левых социалистических партий», ликвидировать политотделы, снять заградотряды, занимавшиеся пресечением торговли продуктами в обход государственной монополии, уравнять продпайки «для всех трудящихся, за исключением горячих цехов», освободить «политических заключенных социалистических партий», а также упразднить, так называемые «коммунистические боевые отряды». Заметим, что требования Ревкома были составлены обтекаемо и очень грамотно. Например, Ревом требует убрать заградотряды, а не свободу торговли, хотя суть требования одинакова.
