Воззвание разбрасывалось над Кронштадтом с аэропланов. Но эффекта от этого не было никакого.
6 марта Предреввоенсовета Республики Л. Троцкий, главком С. Каменев подписали приказ с «предупреждением Кронштадту». Одновременно большевики срочно пошли на некоторые уступки бастующим рабочим Петрограда.
Глава четвертая
Первый штурм
К началу марта 1921 года в Петроградском округе находились только три дивизии неполного состава, охранявшие границу с Финляндией. Основные вооруженные силы Советского государства были сосредоточены на Западном фронте (мир с Польшей еще не был заключен), на юге Украины (где шла борьба с махновцами), в Закавказье. В первых числах марта Комитет обороны Петрограда смог направить под Кронштадт только 11-ю стрелковую дивизию, некоторое количество сводных подразделений, отряды курсантов. Наступление с этими силами на Кронштадт неминуемо привело бы к неудаче, что могло бы только ободрить мятежников. Вот почему названный приказ Комитета обороны следует признать единственно возможным.
Советские войска, выведенные под Кронштадт, были разделены на два боевых участка: северный – от финляндской границы до Елагина острова (северо-западная окраина Петрограда) – и южный – от деревни Красный Кабачок до деревни Устье. Вступивший в командование 7-й армией М. Н. Тухачевский, стремился как можно скорее накопить достаточные силы.
Что касается известного бывшего матросского вожака П. Е. Дыбенко, окончательно переметнувшегося к 1920 году на сторону власти, то он был назначен командиром бригады, основу которой составил 561-й стрелковый полк. При этом 561-й стрелковый полк был укомплектован кубанскими казаками, многие из которых еще совсем недавно сражались в белой армии. Идти на лед и умирать из-за свары революционных матросов с большевиками им совершенно не хотелось – это была не их война. Более того, в Кронштадте в это время находился укомплектованный этими же кубанцами соседий 560-й стрелковый полк, принявший активное участие в мятеже. Стрелять в своих братьев и друзей кубанцы 561-го также не желали. Поэтому, выйдя на лед и пройдя по нему всего полторы версты, полк дружно повернул обратно… Из политдонесения: «Во время первого штурма Кронштадта 7–8 марта товарищ Дыбенко приказал развернуть вторую цепь и стрелять по возвращавшимся… Принимал репрессивные меры против своих красноармейцев, дабы дальше заставить наступать».
В ночь на 5 марта передовые отряды советских частей приблизились с юга к крепостным и завязали ружейную перестрелку с гарнизоном. С южных фортов Финского залива несколько раз велся обстрел Кронштадта.
6 марта был издан приказ с «последним предупреждением» гарнизону Кронштадта о сдаче. Листовки с текстом приказа были сброшены с аэропланов над мятежной крепостью. Советское командование приказывало мятежникам немедленно сложить оружие, обезоружить упорствующих, освободить из-под ареста командиров и комиссаров. Но Кронштадт и не думал сдаваться.
Наступало время пушек. Наличные карательные войска дислоцировались к 7 марта следующим образом. Северная боевая группа (начальник Е. С. Казанский), сосредоточенная в районе Сестрорецка, насчитывала около 4 тысяч человек. Южная группа (начальник А. И. Седякин) насчитывала около 10 тысяч человек. Здесь же находилась сводная дивизия под командованием предателя-ренегата матроса П. Е. Дыбенко. Наступать со столь малыми силами по открытому льду на Кронштадт было чистым безумием. Артиллерийские силы карателей также были явно недостаточны, всего 27 батарей легкой полевой артиллерии, непригодных к борьбе с фортами и линейными кораблями. Моральное состояние красноармейцев оставляло желать лучшего: сказывалось влияние кронштадтцев. Когда 3 марта командование выслало к форту Милютин, занятому мятежниками, разведывательный отряд в 50 бойцов, тот без малейшего сопротивления сдался в плен. Чтобы исправить ситуацию в частях, предназначенных для подавления Кронштадта, 5 марта были введены ротные и батальонные комиссары. Все это приносило некоторые положительные результаты. Но в целом красноармейцы еще не были морально готовы убивать своих товарищей-матросов.
Однако Троцкий, на короткий срок приехавший в Петроград, торопил наступление, считая, что Кронштадт «выкинет белый флаг» после первых же выстрелов… Атака была назначена им на 8 марта.
Из донесения командира 1-го батальона 501-го полка: «Весь батальон был вооружен японскими винтовками за сутки до наступления, причем красноармейцы были незнакомы с этими винтовками и не знали, как открыть затвор. Винтовки все были без штыков. Комбатом т. Шапичеву было приказано получить ручные гранаты, но ввиду отсутствия умеющих с ними обращаться гранаты получены не были. В громадном большинстве красноармейцы были совершенно не обучены для выполнения каких-либо тактических задач, и многие из красноармейцев не умели владеть винтовкой, так как почти весь состав батальона состоял из прибывшего пополнения в полк в начале марта месяца».
Накануне наступления началась артиллерийская подготовка. Артиллерия Кронштадта периодически отвечала.
* * *
Ранним утром 8 марта началась атака крепости. При этом большая часть частей наступала неуверенно. Некоторые батальоны вообще отказались выходить на лед. Пример тому подал махновско-белогвардейский 561-й полк. Комиссар Северной группы Н. Угланов докладывал, что «вторично поднятие войск в атаку немыслимо». Наиболее надежные отряды коммунистов и красных курсантов действовали несколько лучше. Одному из них даже удалось дойти до острова и ворваться в город. Откуда они, впрочем, были быстро выбиты.
Из воспоминаний кронштадтского матроса В. С. Бусыгина: «Вслед за тем ночью из Ораниенбаума двинулись на Кронштадт боевые части. Они шли уже не разговаривать, а убивать. Персональный поезд Троцкого сновал по маршруту Сестрорецк – Петроград – Ораниенбаум. Подобрали подходящих командиров. Пригодился тут дворянчик Тухачевский, мечтавший стать маршалом. И тухачевские, и пузыревские охотно пошли на братоубийственное дело. Когда было первое наступление со стороны Ораниенбаума на Лесную биржу и Торговый порт, все кинулись туда отбиваться. Помещения службы связи опустели, остались только мы с Лапешко. А войско Троцкого наступало…
У Торгового порта была ружейная перестрелка, а у Петроградской пристани не стреляли. Не все пригнанные в Ораниенбаум подчинялись приказам. Некоторые роты заявили, что они не пойдут! Первая волна атакующих по льду едва дотянулась до Петроградских ворот и тут, обессилев от марша Ораниенбаум – Котлин, сдалась. Они были расквартированы в Северных казармах, их накормили и напоили чаем. Фельдфебель службы связи П. Михайлов 50 лет от роду собирал для них кружки, пустые консервные банки! Гришин прибегал в команду за газетами кронштадтскими, чтобы показать их наступавшим войскам».
При этом некоторые из красноармейцев, как, например, отряд курсантов из Петергофа, перешли на сторону мятежников; другие же отказались выполнять приказы и отступили.
Единственным «трофеем» наших частей оказался член Ревкома С. Вершинин, случайно захваченный в плен на льду. Около 11 часов карательные войска отошли на исходные рубежи.
