Есть немало свидетельств, что Л. М. Заковский отличался крайней жестокостью и лично участвовал в допросах, пытках и расстрелах. В январе 1938 года он достиг вершины своей кровавой карьеры – был назначен заместителем наркома внутренних дел (НКВД) и начальником Московского управления НКВД, вошел в состав особой тройки НКВД СССР и стал комиссаром государственной безопасности 1-го ранга, что соответствует званию генерала армии. Столичное управление Л. М. Заковский возглавлял только два месяца. Именно на это время приходится пик репрессий в Москве. В марте 1938 года Л. М. Заковский был снят с поста начальника Московского управления НКВД и назначен начальником треста Камлесосплав НКВД. В апреле 1938 года снят и с этого поста, уволен из НКВД, исключён из ВКП(б) и арестован по обвинению в «создании латышской контрреволюционной организации в НКВД, а также шпионаже в пользу Германии, Польши, Англии». 29 августа 1938 года бывший матрос Л. М. Заковский был расстрелян.
В отличие от откровенного приспособленца и садиста Л. М. Заковского, матрос торгового флота на Черном море Н. Л. Волленберг, также вступивший в 1918 году в ВЧК, стал впоследствии выдающимся организатором разведывательной работы за рубежом. В годы Гражданской войны бывший матрос Н. Л. Волленберг являлся председателем Могилевской уездной ЧК, а затем – Гомельской губернской ЧК. С 1921 года Н. Л. Волленберг – председатель Башкирской ЧК. В 1922 году Н. Л. Волленберг становится начальником Башкирского областного ГПУ. Следует признать, что мягкотелостью бывший матрос-черноморец, как и большинство его коллег, не отличался. В 1924 году «за беспощадную борьбу с контрреволюцией» Н. Л. Волленберг был награжден нагрудным знаком «Почетный работник ВЧК – ГПУ». В 1926 году Волленберга перевели на работу в центральный аппарат ОГПУ в Москву. Вначале он являлся помощником начальника экономического управления ОГПУ, а затем – заместителем начальника Восточного отдела ИНО ОГПУ, а фактически руководил этим отделом. Восточный отдел в структуре ОГПУ был весьма важным звеном, так как координировал работу чекистов на Кавказе, в Туркестане, Башкирии, Татарии и в Крыму, а также в Хивинской и Бухарской народных советских республиках в сфере «специфической восточной контрреволюции и шпионажа. Одновременно Восточный отдел курировал деятельность резидентур в Афганистане, Турции и Иране. За активную работу по руководству Восточным отделом в 1927 году Н. Л. Волленберг был награжден Грамотой Коллегии ОГПУ, а позже почетным боевым оружием – маузером и золотым портсигаром. В 1928–1930 годах Н. Л. Волленберг являлся полномочным представителем ОГПУ по Казахстану (Казахская АССР), работал на руководящих должностях в центральном аппарате ОГПУ. С 1931 по 1933 год он находился в особом резерве ОГПУ. В начале 1933 года Н. Л. Волленберг был направлен на оперативную работу в Иран, в качестве руководителя тегеранской резидентуры. Там за короткий срок Н. Л. Волленберг сумел значительно активизировать деятельность тегеранской резидентуры и восстановить связь с рядом ценных источников. В августе 1934 года Н. Л. Волленберг был назначен на новый важный участок работы – руководителем резидентуры в Данциге. И здесь он добился серьезных успехов. В 1936 году Н. Л. Волленберг тяжело заболел и вскоре после возвращения в Москву в 1937 году скончался в больнице.
В 1918 году Мурманской ЧК руководил матрос Балтийского флота К. Я. Песочников. О зверствах К. Я. Песочникова свидетельств не имеется. При этом он достаточно быстро расстался с ЧК и перешел на работу в комиссию по приемке строящихся судов (военпредом) на Балтийском судостроительном заводе. В 1935 году К. Я. Песочников добровольно вернулся на воинскую службу на Балтийский флот. Получил звание воентехника 1-го ранга, что соответствует знанию старшего лейтенанта, и занимал тыловые должности. Во время Великой Отечественной войны продолжал нести службу в блокадном Ленинграде, возглавляя продовольственную базу снабжения КБФ. К. Я. Песочников умер от голода и истощения в блокадном Ленинграде в 1942 году. Судьба и смерть К. Я. Песочникова дают основания вспомнить о нем как о порядочном и честном человеке.
В Ашхабадской ЧК служил матрос А. Г. Ржешевский. Призванный по мобилизации в 1919 году А. Г. Ржешевский сразу же попал в команду бронепоезда, затем был направлен в Ашхабадскую ЧК, где ловил контрабандистов и преследовал басмачей, а затем уже в Питере боролся с политическим бандитизмом (то есть с троцкистами и другими оппозиционерами). Однако А. Г. Ржешевский вовремя поменял ВЧК на кинематограф, став профессиональным драматургом и киносценаристом. Известно, что А. Г. Ржешевский курировал таких будущих знаменитостей отечественного кинематографа, как Эйзенштейн и Пудовкин. А. Г. Ржешевский написал ряд пьес и сценариев на военно-революционную и, разумеется, на чекистскую тематику: «26 бакинских комиссаров», «Олеко Дундич», «Трибунал», «Товарищ и предатели»… Судьба этого бывшего матроса-чекиста сложилась вполне благополучно. А. Г. Ржешевский умер в 1967 году.
В материалах деникинской Особой комиссии приводится интересный случай, связанный с антисоветским восстанием немецких колонистов в июле 1919 года на юге России. После подавления восстания 76 заложников были отправлены в Киев в распоряжение Всеукраинской ЧК. Комендантом спецпоезда был назначен один из «расстрельщиков» некто Янчак, одетый в матросскую форму, на черной ленте шапки которой красовались золотые буквы «Красный террор». Арестантов «сопровождали кроме него 25 красноармейцев и его помощник – молодой еврей».
Из воспоминаний капитана 1-го ранга Г. К. Графа: «В Кронштадтской ЧК трудился матрос с «Рюрика», получая по 125 рублей с головы расстрелянного». Больше об этом кронштадтском чекисте ничего не известно. Возможно, что такой садист в Кронштадте действительно был. Впрочем, самого Г. К. Графа в то время в Кронштадте уже не было и рассказывает он исключительно с чужих слов, ну, а слухи во все времена сильно отличались от реальных событий.
Порой матросы-чекисты занимались делами весьма далекими от основных задач ВЧК. Из воспоминаний матроса с линкора «Гангут» Д. И. Иванова: «И вот я в родной Тотьме. Шагаю по улицам в бушлате и бескозырке, охваченный воспоминаниями… На пристани постоянно находился матрос – представитель ЧК, которому я помогал вылавливать спекулянтов. Мы проверяли мешки, чемоданы, сундуки у вызывавших подозрение пассажиров, составляли акты, изымали вещи, предназначенные для черных целей».
В Астрахани и на Кавказе в годы Гражданской войны «отличился» бывший матрос С. А. Панкратов. Именно матроса С. А. Панкратова и его непосредственного начальника чекиста Г. А. Атарбекова историки обвиняют в жесточайшем подавлении антибольшевистского восстания в Астрахани в марте 1919 года, когда несколько тысяч человек (в большинстве своем рабочих!) за считанные дни были расстреляны или утоплены на баржах в Волге и Каспийском море.
Запредельная жестокость Г. А. Атарбекова и С. А. Панкратова потрясла даже руководство ВЧК, после чего многие руководители-чекисты стали их сторониться.
Когда в апреле 1920 года в Баку вступила 11-я армия, с нею появилась и Чрезвычайная комиссия. Ее олицетворением стал начальник Особого отдела 11-й армии матрос, «усмиритель Астрахани» С. А. Панкратов. И хотя АзЧК он возглавлял весьма короткий срок, с мая по июнь 1920 года, память о себе оставил зловещую. Уже через несколько дней после своего возвращения в Азербайджан Н. Нариманов жаловался в Военно-революционный комитет, что расстрелы осуществляются ЧК без согласования с ВРК. При этом во время казней А. С. Панкратову всегда помогала некая «товарищ Люба». Н. Нариманов добился своего, и С. А. Панкратов вернулся в Особый отдел 11-й армии. При этом, когда в августе 1920 года Политбюро ЦК АКП обсуждало вопрос о ликвидации восстаний в Азербайджане, в созданную для этого «четверку» от Особого отдела вошел и С. А. Панкратов как главный специалист по подавлению восстаний. В 1921 году он в составе 11-й армии вступил в Тифлис. С. А. Панкратова обвиняют в резне офицеров при взятии Тифлиса. Затем С. А. Панкратов руководил Особой комиссией ЧК по «регистрации» бывших офицеров белых армий. После этого следы А. С. Панкратова теряются.
