— Тише, — она подняла руку и закопалась в его волосах.
Нашла его губы, легкий поцелуй, который скорее обещал, чем что-то давал. Но голова закружилась и его близость вдруг резанула до самого нутра, добравшись до самых первых его прикосновений. В голове стало тесно от мыслей и обрывков прошлого: мимолетные крупицы, как тепло рук, вкус губ... Она внезапно вспомнила так много, не картинками, а теплой волной из отголосков фраз и касаний, что затопила без остатка.
Анна поймала его взгляд и кивнула. Он мог отпустить себя, свою жажду и желание. И Марк подхватил ее и шагнул к дивану. Незаметным движением она оказалась на мягких подушках, он склонился над ней и поцеловал, глубоко и жадно, словно еще не верил, что всё не оборвется в следующую секунду. Его пальцы набрели на ее шею и надавили, заставив поднять лицо, после чего его язык скользнул еще глубже. Он поцеловал подбородок и медленно спустился ниже, оставляя горячие отметины от прикосновений.
Анна совершенно потеряла себя и задвигалась рвано и инстинктивно, тело само тянулось к нему, наталкивалось и сжималось. Невыносимо долго или только вчера... когда он касался ее, заставляя так дрожать и извиваться? Время столкнулось и потеряло ориентиры, кажется, он был всегда, его дыхание вместо воздуха, его сбившееся опаляющее кожу дыхание. И его руки. Освобожденные и вспомнившие свою власть, они плавили и сминали. Он расстегнул платье и крепко сжал талию, сильными пальцами растирая ее кожу.
— Малыш, — приглушенный голос наплыл откуда-то сверху, она со стоном зажмурилась, чувствуя нестерпимую ласку между бедер.
Звякнула застежка ремня, и Марк оказался совсем близко. Он подтянул ее под себя и осторожно надавил, зная, что она любит ощущать его тяжесть. Она хотела быть уязвимой рядом с ним, хотела отдаваться и жаждала бесконтрольной грубой, а следом невесомой ласки.
Всё, как прежде.
Мужские пальцы вновь коснулись ее щеки. Марк нежно погладил, проведя от виска до раскрытых губ. Его большой палец проник вглубь и надавил, и Анна крепко обхватила его ртом, провела языком, облизнув. Остальные пальцы сомкнулись стальным капканом на подбородке. Болезненно... Он что-то влажно зашептал над ухом, и его горячее дыхание запуталось в ее растрепанных волосах. Она не могла различить слов, но угадывала грязную интонацию, по которой соскучилась. Черт, его слишком много, уже слишком... Она вот-вот наполнится той самой дрожью от одних его слов, неразборчивых и грубых.
Он сильнее вдавил ее в диван рукой, которой впился в лицо и не позволял пошевелиться, и его локоть уперся в ложбинку между грудей. Марк чуть приподнялся и толкнулся. И она почувствовала его в себе. Пара жестких движений, и она потеряла остатки комнаты, всё вдруг рухнуло, остался только его жар и мольба не останавливаться, которая сама сорвалась с ее губ. Неясные мутные образы, которые распаляли и заставляли яростно сцеплять пальцы и судорожно искать ртом его губы. Тело завибрировало, сжимаясь вокруг его плоти, и она нечаянно царапнула его, вздрогнув особенно пронзительно, и следом обессиленно откинулась на подушки.
Всё, как прежде.
Марк лег рядом и обнял ее, обхватив за плечи. Его губы уткнулись ей в висок, и она слышала, как успокаивается его дыхание. Как сходит волна. Она перехватила его руку и вытянула перед собой. Ее собственная рука едва доставала до его кисти и была вдвое тоньше. Сама хрупкость, пусть и обманчивая. Неудивительно, что ему потребовалось время, чтобы научиться обращаться с ней. Она развернула его руку и не спеша провела пальцами по продолговатому шраму от осколка стекла.
— На твоем теле мой страх, — сорвалось с ее губ.
Странные слова. И мысли.
— Вот за это, — шепнул он.
Анна подняла лицо и с вопросом посмотрела на него.
— Твои жесты, чудные и сумасбродные. Когда ты хочешь сделать больно, то режешь до крови. Но, если открываешься, то без полутонов.
— Ты такой же.
— Да, малыш.
Анна затаилась в ожидании, когда он сам последует своим словам.
Что именно он «вот за это»? Любит?
— Ты знаешь, — спохватился он.
Черт, она упустила свой шанс вырвать признание, рассмеявшись его неуклюжему бегству. Он улыбнулся куда-то ей в волосы и тихонько поцеловал. Да, теперь она в его руках, и те слова из него не вытащишь и раскаленными щипцами. Полутон за скобками.
Когда пришло время подниматься, Анна подхватила смятое платье и невольно усмехнулась. Как глупо одеваться, когда они давно видят друг друга насквозь. Они обнажены и беззащитны.
— Ты вернешься, — произнесла она, припомнив даже интонацию Марка. — Ты правда был так уверен?
— Тогда нет, — он качнул головой и сел рядом, скользнув оголенным плечом по ее коже.
Стало ясно, что ей еще потребуется время, чтобы вновь привыкнуть к этим мимолетным случайным прикосновениям. Внутри каждый раз чиркала искра.
— А когда?
— Когда ты сказала мне в лицо, что любишь его. Напомнило самовнушение.
Она кивнула и отвернулась, но Марк не дал ей уйти в размышления.
— Ты не будешь думать о нем, — произнес он уверенно и безапелляционно.
Она подумала, что он уже научился читать ее мысли, что ему стоило освоить и контроль. Быть может, она даже бы позволила, чтобы не мучить себя.
— Ты моя. И точка.
Теперь точка. Но прошлый раз сбилась не она...
— Не забывай об этом, — ее голос вдруг истончился и прозвучал резко.
— Никогда.
В следующий час она узнала, что это дом Нечетного, купленный на черный день через подставные фирмы. Что наверху отличный душ и две спальни с нетронутым запакованным бельем приятных спокойных расцветок. И что срок годности на банках продуктового запаса пока не добрел до запрещающих дат.
Марк все-таки нашел проклятый переключатель, и электрическая плита начала отдавать тепло. Он молча следил за ее нехитрыми манипуляциями и размышлял о чем-то своем. Перед ним лежал телефон, и, казалось, что он ждет звонка.
— К вечеру приедет пара ребят, — бросил он, очнувшись. — Надо будет записать видео...
Анна резко повернулась и впилась в него глазами.
— Не такое, — он поднял руки, — нужно показать, что ты жива. Я не собираюсь отдавать тебя, буду напирать, что из-за их отменной охраны мы оба чуть не погибли.
— Ты не сдашь Рёфа?
— Пока нет.
Пока. А потом поздно будет, да и некого.
— А почему не приехать Нечетному?
— Он тоже у них. Но их скоро отпустят, я дал весточку.
— Они в порядке?
— Пока не знаю.
Опять пока.
— Пожалуйста, теперь прислушивайся к Северу, — не удержалась Анна.
— Мне и так скоро терпеть его нотации...
