Анна поспешно отмахнулась. Детали, детали... Она понимала всё и раньше, но Марк долго выстраивал неприступную крепость вокруг своих грязных дел, пока, наконец, не отрезал ее от себя на целый год. Теперь никаких стен, да и у него нет больше сил на это.
— Уверена? — спросил Нечетный, придержав дверь, чтобы она вошла в подсобную комнату.
— Да.
Щелкнул датчик, и по помещению разлился приглушенный свет. Со всех сторон нависали металлические стеллажи, забитые коробками и папками.
— Вот эта, — подсказал Нечетный.
Он сгреб картонки, расчистив среднюю полку, и Анна увидела кодовую панель на стене.
— Почему в этом клубе? — спросила она.
— Север начинал здесь. Был вышибалой, когда только попал к Марку.
Анна кивнула.
— Я кстати начинал также, — добавил Нечетный, вдруг испугавшись повисшей тишины.
— Грозный вид и богатырский рост. Естественно, — она едва узнавала собственный голос, и, кажется, заставляла себя говорить, чтобы не потеряться окончательно.
Она даже улыбнулась. Фальшиво.
Нечетный пробежался по правильным цифрам, замок щелкнул, и дверца сейфа подалась вперед. Следом он вручил ей стопку бумаг и две флешки.
— Ненавижу флешки, — бросила она.
— Лично Марку в руки.
— Поняла.
Анна заметила уголок желтого стикера, который выглядывал между листков. Рукой Севера было написано «ресторан у площади» и номер сотового. Да, это его ровный выверенный почерк.
— Я могу отвезти сам.
— У тебя и без этого дел, — она очнулась и положила флешки в карман кофты. — Это всё?
Хоть что-то она могла. Например, быть доверенным посредником. Одна сотая работы Севера, но ее она могла выполнить. Пожалуй, только она и осталась в ближнем круге Марка, и Нечетный на подступах.
— На парковке ждет машина.
Водитель без единого слова завел машину и отправился в путь. Анна неотрывно смотрела на часы на панели и отмечала, как сменяются минуты. 9:23. 9:24. 9:25. Уже утро и начинают намечаться контуры дня. Отсчет пугал ее, ведь каждая минута отдаляла и отодвигала. Жестоко и неумолимо. Всё случилось вчера вечером... Уже вчера. Уже прошлое.
Из раздумий вырвал пейзаж, который она вдруг узнала и сообразила, куда ее везут. Марк решил вернуться домой. Вскоре она оказалась в просторной гостиной, в которой случился их последний перед расставанием разговор и которая совершенно не изменилась с тех пор. Анна успела многое переделать в доме, обжить его, чтобы он перестал напоминать стерильные буклеты под ключ. И теперь взгляд натыкался на выбранные ею шторы, стулья, подушки, репродукции... Она уговорила Марка на Врубеля. Он пришел на смену дурацким коллажам со столь же глубокомысленными надписями, что слоган Nike.
Она сняла кофту и села на диван, смяв в руках маленькую подушку. Марка пришлось ждать. Анна пыталась угадать, каким она увидит его. Какой Марк вернется к ней. Они еще не говорили. Ее увезли из того проклятого дома первой, Максима же повели к другой машине. После с ней разговаривал Нечетный, просил вспомнить всё в деталях и задавал тонну вопросов. Но она ничего толком не помнила, только выстрел, свою панику и кровь на ладонях.
— Он жив? — спросила она у него дрогнувшим голосом.
— Я не знаю, Анна.
Нечетный оставил с ней врача и трое парней охраны. Иногда она засыпала, а, когда открывала глаза, долго пыталась понять какой сейчас день и что происходит. На столике стоял стакан с водой, а в ноги бросили запасное теплое одеяло. Бесконечная мучительная ночь. Нечетный вновь показался утром, уточнил пару моментов, а потом собрался уезжать. Она набилась в попутчики и так оказалась в клубе. И вот она здесь...
Марк появился через час, он прошел к большому столу и даже не заметил ее присутствие. Повернулся спиной и облокотился руками на твердую поверхность. Он опять не спал. Было мучительно следить за его движениями, заторможенными и скованными, и она жалела, что не видит его лица. Наконец, она заставила себя подняться и подойти к нему. Марк так и не развернулся, хотя шанс приблизиться к нему бесшумно отсутствовал.
— Нечетный сказал, лично тебе в руки.
Она положила бумаги и флешки на стол перед ним.
— Зачем ты поехала в клуб?
— Не могла оставаться там...
Анна запнулась, чувствуя, как пробирает холод, который исходил от него.
— Я пробыла в клубе всего ничего.
— И привезла документы.
— Ты не доверяешь мне?
Марк качнул головой. Анна подумала, какой странный и совершенно не тот разговор. Их первый разговор после.
— Дело не в этом, — добавил Марк, — но мы не будем играть в Бонни и Клайд.
— А разве по-другому получится?
Черт, вот зачем... Но внутри сидел страх потерять ту пронзительно откровенную интонацию, на которую они набрели. Она не хотела прятаться, скрывать мысли и молчать, даже когда следовало.
— Ты понимаешь, что несешь? — скривился он.
Или именно так? Пусть выплеснет, а не замыкается в тесном коробе. Он так устроен: выдыхает злостью. И прямо в лицо.
— Я говорю, что есть, Марк.
— Глупости.
— Я нужна тебе, и не только в постели.
Ее упрямство задело его, он шумно выдохнул и позволил вырваться эмоции.
— Эта нужда слишком дорого мне...
Он запнулся.
— Продолжай же.
Но Марк все же справился с порывом, хотя раздражение никуда не подевалось.
— Нет, я глупости говорить не буду.
— Будешь молчать? Закрываться?
— Мы сделаем по-твоему, малыш.
Марк дернул ящик стола и сгреб туда вещи Севера.
— Поехали, — бросил он и указал рукой на выход.
Анна послушно шагнула в нужном направлении и забралась в машину, когда он открыл заднюю дверь. Марк сел рядом и дал отмашку водителю. А потом навалилось молчание. Анна повторяла про себя, что они оба оглушены и придавлены, и любая искра могла зажечь неконтролируемое пламя. Марк никогда не был из тех, кого можно пожалеть и подставить непрошенное плечо. Всё сам, перемелет внутри себя и только потом подпустит к себе. Если подпустит... Анна была уверена, что он подумывает отослать ее подальше. Он не мог не проводить параллелей между ней и Севером.
— Он так держался, — вдруг произнесла она шепотом, — спокойно... даже безразлично.
Анна посмотрела на Марка, но он не отрывал взгляда от окна. И по его лицу невозможно было понять, слышит он ее или нет.
— Словно всё пустяк, — выдохнула она и тоже отвлеклась на проплывающий пейзаж, состоящий из еще голых деревьев и чистых тротуаров. — И он не сопротивлялся.
