Тут пришла боль, и женщина завизжала; человеку издать такой звук было бы не под силу. Дрожа, она лежала на Габриэле, и что–то скручивалось у нее внутри. Осмотрев собственный бок, Изабель увидела только два пятна копоти. Однако правая рука, пылающая, точно в огне, внезапно онемела. Почти не раздумывая, женщина пригнулась к плечу и начата резать. Она кромсала по кругу, стараясь перерубить связки и сухожилия побыстрее, чтобы не успеть ужаснуться собственному поступку. Рука шлепнулась на пол, но крови не было — ни из обрубка, ни из плечевого сустава, который на глазах стал затягиваться чем–то стеклистым.
— Только выйди оттуда, Изабель, и ты мертва.
Это Трент обратился к хозяйке по интеркому. Ухитрившись кое–как загнать мыслительный процесс в более или менее человеческие рамки, она удивилась, почему он не попытался преследовать ее, и после некоторого размышления осознала, что причина очевидна. Во–первых, ему не хотелось гнаться за такой тварью; во–вторых, он знал о хранящемся в этом помещении оружии. И Изабель выбросила Трента из мыслей. Она выйдет, когда будет готова. Пускай она потеряла одну из человеческих рук, но манипуляторы оказались весьма полезными, так что возможностей у нее — уйма. Она найдет способ использовать это оружие, и она сильнее Трента, гораздо сильнее.
Свернувшись кольцом, Изабель принялась резать раненую бесчувственную ногу. Впрочем, она уже решила, что избавится от обеих. Они ей больше не понадобятся.
Спир
Ох и не нравятся мне отсрочки, но на пути к планетоиду Пенни Рояла нам просто необходимо было сделать одну остановку. «Изгнанному дитяти» — я еще подумаю о новом имени для истребителя — катастрофически не хватало оружия, а я собирался встретиться с очень опасным ИИ. Никто же не идет охотиться на льва с незаряженной винтовкой. Две недели до промежуточной посадки я спал по шесть часов, а работал по двадцать, делая перерыв только на естественные человеческие потребности. Тело мое не нуждалось во сне, но я пользовался часами отдыха для стабилизации мышления, так как после всего случившегося чувствовал, что мне это необходимо.
Располагая достаточным количеством роботов–помощников и массой времени, я ободрал все каюты, передвинул стены и встроенное оборудование. К концу этих двух недель у меня образовалась одна просторная мастерская–лаборатория, вместившая всю аппаратуру, которая мне может потребоваться. Я избавился от столовой и передвинул синтезатор пищи в свой «цех». Я увеличил рубку, обтянул стены и потолок «экранной» материей и установил единственное противоперегрузочное кресло в центре помещения, частично отгородив его подковообразным пультом. Такое размещение, в отличие от прошлого, не вызывало клаустрофобии и предоставляло лучшее поле обзора. В моем деле важны были все, даже самые мелкие преимущества. По прибытии к нашему первому месту назначения я уселся в кресло и включил «экранку», тотчас же создавшую иллюзию, что я в кресле — а вокруг меня простирается вакуум.
Местная звезда, ослепительный голубой гигант, по массе превышала Солнце раз в пятьдесят. С моей точки зрения, выглядела она вдесятеро больше Солнца — такого, каким его видят люди с поверхности Земли. Если бы я действительно оказался вдруг в открытом космосе, меня убило бы не отсутствие воздуха. Так близко к звезде, светосила которой больше солнечной в двадцать тысяч раз, я бы в долю секунды обернулся горсткой пепла.
— Ты уже знаешь, где пополнить запасы сырья? — нетерпеливо спросил я, желая поскорее покончить с этим и двинуться к планетоиду Пенни Рояла.
В ответ Флейт навел перекрестие телескопа на какую–то точку слева от солнца и дал увеличение. Мне показалось, что меня со страшной скоростью несет туда — я даже невольно стиснул подлокотники кресла. На экране показалась красная шарообразная масса.
— Пятнадцать тонн хромоникелевой руды, — объяснил Флейт. — Материал практически чист, примеси отсутствуют, поскольку каждый раз в перигелии астероид подвергается плавке. В настоящий момент температура чуть ниже точки плавления, так что формовка потребует минимума энергии.
Изображение становилось все больше и больше, потом, когда Флейт отключил увеличение, отъехало назад. Я почувствовал, как ненадолго включился термоядерный двигатель, снижая скорость, после чего движки малой тяги подвели нас почти вплотную к скоплению руды.
— Состояние систем охлаждения? — поинтересовался я.
— Термопреобразователи работают на полную мощность, — ответил Флейт. — Пока нет необходимости использовать охлаждающие лазеры или плазмовыбросы — у меня есть часов пять, а значит, времени достаточно для производства сорока стандартных снарядов для рельсотрона.
Я хотел сказать «выполняй», но Флейт не ждал. Два силовых поля уже стиснули астероид с боков, слегка сплющив его. А секунду спустя третье поле принялось усердно строгать — и «опилки», вытянувшись тонкой линией, медленно поползли к нашему кораблю. Затем Флейт ударил по ним боевыми лазерами, раскаляя сырье, и при помощи силовых полей скатал расплавленную стружку в аккуратные цилиндры с обрубленными — будто бы невидимой сигарной гильотинкой — концами.
Я мог бы просидеть тут все пять часов, наблюдая за производством снарядов для рельсотрона, но сперва нужно было кое–что сделать. Необходимость эта вытолкнула меня из кресла и повлекла в лабораторию–мастерскую. Все здесь я устанавливал ради одной цели. При встрече с Пенни Роялом мне потребуется не только корабль и запас новеньких боеприпасов. Я должен обладать знаниями об ИИ, пониманием, информацией — и помочь мне могли два находящихся сейчас в «цеху» предмета.
С корабля Изабель я прихватил наноскоп, нанофабрику и прочие полезные штучки. Из того, что нашлось здесь, я состряпал еще ряд устройств и установил их на рабочих поверхностях вдоль стен. Настроив вычислитель, я завесил стену сплетенным наноботами экраном и даже смонтировал голопроектор. Парочку корабельных роботов я приспособил для особых задач — один сейчас свисал с потолка, напоминая готовую кого–то схватить руку со множеством пальцев, другой возвышался на регулируемом пьедестале. Пьедестал предназначался для предмета, в настоящий момент закрепленного в рамке на центральном столе. Я подошел поближе, чтобы еще раз произвести осмотр.
Забытый шип Пенни Рояла по–прежнему торчал из торса голема. Я отступил на шаг и через «форс» взял на себя управление всеми механизмами в комнате. Сперва я разбудил робота на пьедестале. Тот широко раскинул руки, те, что побольше, и, как зубчатыми тисками, сдавил с боков грудь голема. Меньшие ручки потянулись к основанию черного шипа, сомкнули обтянутые неопреном захваты, избегая острых краев, и медленно потянули. Я мысленно прикинул степень растущего сопротивления, но тут шип с жутким скрежетом освободился.
Разжав зазубренные тиски, робот попятился, полностью извлекая иглу из тела голема, и я остановил его, чтобы изучить добычу. И опять ощутил таинственную связь с этой частицей Пенни Рояла, странную «знакомость». Нет, мне совершенно не нравилось находиться так близко к этой штуке, но я тем не менее тщательно осмотрел ее. Никаких повреждений на проклятом шипе не обнаружилось. Даже кончик оставался таким острым, что трудно было разглядеть, где кончается он и начинается воздух. Отступив, я велел роботу отнести шип в угол помещения, поместить в стоящий там стеклянный цилиндр и, заполнив инертным газом, запечатать сосуд вместе с содержимым. Я еще успею исследовать эту дрянь повнимательнее, может, определю, из чего она сделана, но прямо сейчас меня интересовал голем.
