— Спасибо, Тамара.
Голос Макара приводит меня в чувства. Я успеваю кивнуть красивой девушке с рыжими волосами прежде, чем она исчезает за дверью. Пространство наполняется чарующими нотками свежесваренного кофе.
— Здесь ничего не поменялось, — задумчиво произносит Макар. — Как будто только вчера вышел за дверь.
Он смотрит на большой письменный стол, на котором стоит моноблок, я на краю лежат разные бумаги и буклеты.
— Убирали, но ничего не трогали. Даже клавиатура на том же месте. Я уронил ее и забросил на стол в сердцах… Так и валяется. Я тогда еще плохо управлялся с коляской, вот и сшибал вещи.
Я подхожу к нему и кладу ладони на плечи. Мы приехали в офис по моей просьбе, я подумала, что мне нужно какое-то дело. Я привыкла работать, а среди проектов Макара оказалось сотрудничество с компанией из Германии. Переводчик с немецкого языка во мне сразу заинтересовался.
— А кофе такой же? — я мягким голосом перевожу тему и беру чашку со стола.
Терпкий и насыщенный. Макар прав, Тамара умеет готовить кофе.
— И костыли тоже здесь, — отзывается Макар.
Я вижу, как он подкатывается к длинному столу для переговоров. На его лакированную черную поверхность брошены костыли крест-накрест.
Макар собирает их со стола, спуская на пол. Он о чем-то раздумывает и сжимает костыли крепче. Мне становится неуютно, словно дунуло холодом поздней осенью. Я смотрю на Макара и пытаюсь понять, о чем он размышляет. Почему вдруг затих и остановился?
— Ты в порядке? — я все же подаю голос.
И шумно выдыхаю через мгновение. Макар рывком встает из коляски, перенося вес на костыли. У него это выходит так быстро и ловко, что я реагирую слишком поздно. Подхожу лишь когда он покачивается, делая первый шаг…
Боже!
Он делает шаг.
Балансируя.
Отходя от стола и переступая с ноги на ногу.
Он помогает себе, удерживая вес на руках, но выпрямляет стопу и делает настоящий шаг. И еще один.
Смелея.
— Макар…
Я накрываю губы ладонью, не зная, как справиться с эмоциями, которые душат меня. Я не вмешиваюсь, хотя в первую секунду хотела придержать его. Но нет, моя помощь не требуется, он отлично справляется сам. Словно все его тренировки и старания Алекса, наконец, оказались достаточными.
— Это уже похоже на походку? — Макар иронично смотрит на меня, не забывая усмехнуться. — Что-то намечается, да?
— Да, — я киваю как заведенная.
Он подшучивает, но я вижу по его глазам, что он тоже взволнован. Он впервые за долгое время чувствует собственное тело, которое слушается его. Я не представляю, какие это должны быть ощущения, но я знаю, как важен для Макара контроль. Он возвращает его. Он разобрался со своим прошлым, со своей жизнью, которую круто изменил и которую взял в свои руки. И теперь осталось самое главное — его здоровье.
— Я дойду до кресла, — Макар указывает подбородком на большое кожаное кресло во главе стола. — Должно получиться.
Я разворачиваю кресло, чтобы ему было удобнее сесть, и вонзаюсь ногтями в спинку на нервах. Я подбадриваю Макара улыбкой, радуясь всем сердцем за него. И за то, что он не спешит. Макар откуда-то раздобыл благоразумие, он постепенно и аккуратно преодолевает дистанцию, становясь всё ближе.
— Я придержу, — бросаю Макару, когда он переносит ладонь на подлокотник кресла. — Не бойся, не укатится.
Макар буквально падает в кресло, которое я придерживаю бедром, и выпускает из рук костыли. Те с противным звуком падают на пол.
— Мне же это не приснилось? — Макар усмехается. — Ты же тоже видела?
Он делает глубокие вдохи, переводя дух, а на лице чистая радость. Впрочем, тут мы похожи. Я почти что плачу от счастья, не в силах ответить на шутливые вопросы. Мне не верится, что всё случилось. Я ждала этого, как чуда, верила и молилась, но не смогла подготовиться. Поэтому я хлопаю ресницами и могу лишь поглаживать плечи Макара.
— Надо позвонить Алексу, — выдавливаю из себя через минуту. — Ему нужно знать, он обрадуется больше нас!
— Нужно будет попробовать с тростью.
— Что? — я округляю глаза. — Нет, Макар, это не делается так быстро.
— Я понимаю, — он послушно кивает. — Я потерплю до завтра. Как раз пока привезут.
— Макар.
— Саша, — он произносит мое имя моим же тоном. — Ты же видела, мне почти не нужны костыли. Я могу ходить, я это чувствую. И это не просто слова или надежда, я чувствую это в своем теле. В мышцах.
Он притягивает меня к себе, обдавая жаром своих рук.
— Всё, — произносит он так, словно разделяет нашу судьбу на до и после. — Всё плохое осталось позади.
Глава 40
В день аукциона в квартире шумно. Напоминает суету в свадебный день, также нервно и одновременно сладко на душе. Я любуюсь розами и лилиями, чтобы чуть успокоиться. Окно гостиной буквально утопает в огромных букетах. Я не нашла для них лучше места, чем длинный подоконник с мягкими подушками. Можно сесть рядом и дышать сказочным ароматом.
Это довольно смешно, но да… я дождалась цветов от Макара. Он вспомнил, что мы экстренно проскочили остановку с конфетно-букетными ухаживаниями в свое время, и начал заполнять пробелы. У нас ведь всё вышло как-то неправильно, не так, как у обычных людей. Я живу в его квартире, постоянно общаюсь с его лечащим врачом и юристом, дружу с его сестрой, но не могу сказать, было ли у нас хоть одно свидание. Романтичное, нормальное.
Нас свела случайность, а удержала вместе вовсе трагедия, так что ничего удивительного. Но мы наверстаем. Я уже приметила красивую бархатную коробочку, которую Макар очень нерационально положил рядом с чехлами для одежды. Я наткнулась на нее сегодня утром и с тех пор делаю вид, что ничего не видела.
А любопытство распирает!
— Нет, только не бабочка!
За спиной гремит баритон Когсворта. Он привез Марину из студии красоты, где ей сделали вечерний макияж и стильную укладку, и теперь сопротивляется ее чувству стиля.
— Я и на галстук не согласен, — упрямится он. — Мне плевать на дресс-код. Меня могут считать неотесанной деревенщиной, я переживу.
— Ког, любимый, она не кусается, — Марина обворожительно улыбается, протягивая ладони к рубашке Когсворта.
Тот зря показывает характер. Он выглядит чертовски роскошно, Марина подчеркнула его атлетичную фактуру идеальным костюмом со стальным легким блеском, а черная рубашка добавила тысячу очков в его привлекательности. Ему идут темные тона, он же эталонный плохиш с тяжелым северным взглядом.
— Ради меня, — шепчет Марина, добавляя сексуальных ноток. — Я ни разу не видела тебя в бабочке…
