Повсюду стояли лампы для чтения, бросавшие в проходы между полками теплый свет. Я находила все больше сокровищ: «Моби Дик», «Государь» Макиавелли, новое издание «Гордости и предубеждения» рядом с «Галльской войной» Цезаря на латыни. «Миссис Дэллоуэй», любимая книга мамы, была завалена журналами National Geographic. Я вытащила ее и смахнула пыль с обложки. Было больно вспоминать о маме. Неужели со дня ее смерти прошло только десять недель? Я задумчиво пошла дальше. Целая полка была отведена бесчисленным работам Шекспира. Единственная полка, на которой наблюдалась какая-то система.
Коллам любил Шекспира, хоть это я о нем знала. Он составил здесь все, что смог найти в магазине, как сказала Софи.
Я провела рукой по книгам, которые он тщательно отсортировал.
– Не понимаю, почему мужчины такие дотошные, – сказала за моей спиной Софи. – Мой муж не может понять, как мне хоть что-то удается здесь найти. Но ему необязательно сюда приходить. Пусть дома развлекается. Там каждая книжка на своем месте, и, пока судьба книги не решится, она даже не отправляется на полку.
Она улыбнулась и передразнила доктора Эриксона.
– Колламу я в этом удовольствии не отказываю. Если ему кажется, что можно что-то отсортировать, пусть делает.
– Мне нравится все как есть, – сказала я. – Так можно найти книги, на которые ты бы никогда не обратил внимания.
Софи улыбнулась.
– Пойдем, чай готов.
Она потянула меня за собой через книжные ряды и усадила в старое и скрипучее коричневое кресло. На столике стоял дымящийся чай и тарелка с маленькими печеньками. Я сняла куртку и бросила ее вместе с сумкой на толстый ковер. И размешала сахар и молоко в кружке. Я уже так привыкла пить чай, что больше не скучала по некогда горячо любимому латте макиато из «Старбакса».
– Ну что, – начала Софи, – как твои дела?
– Очень скучаю по маме, а иногда еще и по большому городу, – начала я, замирая.
Она понимающе кивнула.
– Когда я сюда приехала, все казалось чужим и жутко провинциальным, – сказала она. – Я еще не рассказывала тебе, как мы познакомились в Париже и сразу влюбились друг в друга.
Я заметила, как на ее лице появилось задумчивое выражение.
– Я всегда была достаточно импульсивной.
В это легко можно было поверить.
– Я поехала с ним, когда он узнал, что его отец при смерти. Мои родители были вне себя от злости, но ничего не могли поделать.
Она сидела, завернувшись в ярко-зеленый кафтан, со звенящими браслетами на руках, и я отчетливо представила, как она в шестидесятые годы оставила все ради молодого шотландца, а он был просто без ума от нее.
– Когда мы приехали сюда, я испытала шок. Никаких театров, никаких балов и библиотек. Но я была влюблена. И за эти годы прижилась здесь. Мы часто ездили в Эдинбург. Муж хотел показать, что в этой стране есть что-то кроме пастбищ, гор и овец. Скоро будет пятьдесят лет, как я живу здесь, а многим я все еще кажусь иностранкой. Но остров стал моим домом.
Никто в здравом уме не поверил бы, что Софи через два года исполнится семьдесят.
Она посмотрела на меня.
– Мне хотелось бы, чтобы он и для тебя стал домом.
– Ты знаешь, как я рада, что Итан и Бри взяли меня к себе, – отвечаю я. – Я и не представляла, каково это – жить в такой большой семье, и раньше этого боялась.
– И каково тебе сейчас?
Я пожала плечами.
– Хаотично, шумно и вопреки моим ожиданиям прекрасно.
Я замолчала и заметила понимающий взгляд Софи.
– Надеюсь, что станет потеплее. Постоянный холод ввергает в уныние.
– Да, – сказала она. – В такой ситуации помогает лишь одно: чтение, чтение и чтение.
Она вскочила с кресла, и мрачное настроение в мгновение ока улетучилось.
– Тебе нужно что-то для сердца.
Я кивнула, не понимая, что она хотела этим сказать.
– Но не бульварное чтиво, которое читают туристки, приезжающие сюда летом.
Ее руки порхали в воздухе. Я молчала и следовала за ней мимо рядов книг. Она нежно проводила рукой по корешкам, а я задавалась вопросом, что именно она ищет.
Она вытащила книгу с полки и протянула мне. «Анна Каренина», прочла я, автор – Лев Толстой. Об этом я еще ничего не слышала. Посмотрела аннотацию. Звучало многообещающе.
– Скажу сразу, – сказала Софи, отойдя чуть дальше. – Ты будешь плакать. Это прекрасная, но в то же время ужасно грустная книга.
Она остановилась перед полкой с Шекспиром.
– «Ромео и Джульетту» ты наверняка читала, – сказала она себе под нос. – Попробуй почитать «Отелло», для начала этого будет достаточно. Расскажи мне в следующий раз, как тебе книги.
Я улыбнулась. Будто я не улыбаюсь постоянно. Но так как Софи одолжила мне книги, это было меньшее, что я могла сделать. Она не хотела брать с меня ни фунта. Взамен я часто помогала ей с магазином.
Я собрала вещи и поблагодарила Софи. Снаружи уже смеркалось.
– Не стоит благодарности, дорогая моя, я радуюсь каждый раз, когда ты приходишь.
Она поцеловала меня в щеку, и я повернулась к двери в тот момент, когда она открылась. Я столкнулась лицом к лицу с вошедшим в магазин. Это был Коллам. Он покачал головой, но тут же сделал шаг назад, когда узнал меня.
Короткого мгновения было достаточно; мои руки, где он коснулся их, горели огнем.
– Коллам, – воскликнула Софи. – Жаль, что ты не пришел раньше. Эмма заходила на чай.
Не оборачиваясь, я, спасаясь бегством, покинула магазин. И заспешила по главной улице в направлении дома. Звук открываемой двери еще вечность звенел в ушах.
Наконец солнце одержало победу, и наступила настоящая весна.
– На следующих выходных мы все едем на озеро Лох-Фада. Ты едешь с нами, Эмма, – объявила Амели, удивив меня этой неожиданной новостью.
– Э-э, не знаю. Разве еще не слишком холодно, чтобы купаться? – тревожно спросила я. – Солнце начало появляться только пару дней назад.
– Ну ты и мерзлячка, озеро уже прогреется где-то до десяти-двенадцати градусов, – нетерпеливо ответила она.
Я вздрогнула.
– Ты вообще кто? Белый медведь?
– Тогда не купайся, можешь хотя бы на солнце полежать. Может, оно сжалится над тобой и чуть-чуть подрумянит твое лицо! А то ты как раз как белый медведь! – поддразнила она.
– Ладно, возможно, я поеду с вами, – неуверенно согласилась я, радуясь, что Амели с юмором относится к моей боязни воды. – Кто еще поедет?
– Спрошу у ребят, Питер тоже пригласит пару друзей. Будет круто.
Во время ужина Амели решила обсудить поездку с родителями.
