Я посмотрела на него, но он отвел взгляд.
Он нерешительно продолжил:
– Моря и озера для нас недостаточно безопасны. Люди уничтожают нашу среду обитания. Вода становится все грязнее, а наши источники питания – водоросли и взморник – становятся безвкусными. Шум кораблей мешает общаться посредством мыслей, а зловоние выхлопных газов разрушает обоняние. Все чаще кто-то из нас теряется. Из страха попасть в рыболовные сети детей больше не пускают исследовать море. Есть еще множество вещей, которые все больше усложняют нам жизнь. Не только мы страдаем от этого, но и другие морские существа. Вспомни о китах. Это все аргументы Элина, если он захочет пойти войной на людей. Даже я должен признать, что они звучат достаточно убедительно.
– Разве нет другого выхода?
– Если у тебя есть какой-то на примете, можешь мне рассказать. Мы уже очень долго думаем об этом, – он грустно мне улыбнулся.
О таких вещах я никогда особенно долго не размышляла. Конечно, я знала, что мы, люди, несем ответственность за многие природные катастрофы, но надеялась, что все наладится. Что люди начнут вести себя разумнее. Но что я могу поделать? Мне было стыдно за это. И грустно слушать, как Коллам говорит о вымирании своего народа, но я не могла придумать выхода из этой ситуации.
И все же я попыталась.
– Вы можете открыться. Если бы люди знали, что существуют и другие чувствующие и думающие существа, которые так похожи на нас, это бы что-то изменило.
– Мы в это не верим, Эмма. За все эти годы люди причинили нам много боли. И не только нам, но и существам, которые отличаются от них. В целом вы не останавливаетесь ни перед чем. За годы, что живу здесь, я увидел многое, что меня напугало.
– И все же ты остался?
– Да, все же… Потому что ваш мир невероятно многообразен. Это меня очаровывает. Ваша музыка, которая знает так много звуков и мелодий. Ваши книги, в которых находят жизнь все новые истории, и вы, люди, сами по себе уникальны. Это был замечательный опыт для мня.
Меня испугало, что он вдруг начал говорить в прошедшем времени. Я прикусила губу и замолчала.
– Но разнообразие ваших жестоких поступков и неспособность учиться на собственных ошибках меня пугают. Многое должно измениться, прежде чем мы сможем решиться раскрыть вам свое существование.
Глава 19
Мой телефон оглушительно зазвонил. От страха я не сдвинулась с места.
Я размышляла над своим эссе по пьесе «Сон в летнюю ночь». Я сама выбрала тему. Но напряжение последних дней было так велико, что я едва могла сосредоточиться и все время терялась в тексте.
Я знала, что звонил Коллам, и взяла трубку.
– Коллам?
Тишина.
– Коллам? – спросила я еще раз. – Скажи хоть что-нибудь, пожалуйста.
– Час настал, – тихо сказал он. – Пришло приглашение на собрание совета. Эмма, они хотят, чтобы ты тоже пошла. Но ты не обязана этого делать. Я бы предпочел, чтобы ты осталась дома. Так будет безопаснее. Мы не знаем, что они решат, и я не хотел бы брать тебя с собой в логово льва.
Я с трудом его понимала. Значит, Элин все же рассказал. Он довел дело Коллама до Большого совета. Должно быть, он не сомневался в своей победе. Но что еще сказал Коллам? Наверное, я ослышалась.
– Коллам, я в любом случае пойду с тобой. Не отпущу тебя одного. Все это касается меня так же, как и тебя.
Я пыталась не показать, что растерянна. О чем он думал? Будто я могла сидеть здесь, пока мою судьбу решают где-то.
– Ты слишком упрямая! – заметил он.
– Ты зайдешь ко мне сегодня? – попросила я, игнорируя его гнев.
– Не знаю, – и он положил трубку.
Я уставилась на телефон в руке. Время настало. Казалось, что с тех пор, как Элин увидел нас вместе, прошла целая вечность.
Еще две недели оставалось до дня летнего солнцестояния. Трудно было вообразить, что этот день изменит нашу жизнь. Я не могла представить этого, и, возможно, так было даже лучше. Какое решение примет совет?
Ко мне подбирался страх. Я вскочила и побежала на кухню. Питер стоял у раковины и мыл стакан.
Я взяла упаковку апельсинового сока из холодильника. Когда я оглянулась в поиске стакана, сок с грохотом упал на пол и разлился по всему полу.
– Эмма, все в порядке? Ты какая-то растерянная.
– Коллам позвонил.
Я попыталась убрать за собой хаос, который устроила. Питер выжидающе смотрел на меня, пока я вытирала пол.
– И? – спросил он, когда я остановилась.
– Он получил приглашение от Большого совета. Они хотят, чтобы я тоже пришла. Коллам, правда, с радостью бы мне запретил. Он злится на меня.
Было абсурдным обсуждать таинственный совет в обыденной обстановке шотландской кухни, сидя на полу и вытирая сок с плитки. Я захихикала.
Но при виде Питера смех застрял у меня в горле. Кажется, он смотрел на ситуацию иначе.
– Эмма, ты хоть понимаешь, что никто, кроме посвященных, никогда не представал перед советом?
– Откуда ты знаешь? Ты просто с ума меня сводишь, Питер!
Я нахмурила брови и бросила тряпку в раковину.
– Я говорил, что тебе надо детальнее изучить мир Коллама. То, что они пригласили тебя, странно. Может быть, Коллам прав. Лучше тебе не идти с ним.
– Может, он не прав и мне все-таки лучше пойти с ним, – передразнила я его умничающий тон.
Он замолчал, и я села на стул. Я не была уверена, как долго ноги еще смогут меня удерживать. Я притянула ноги к груди и обхватила их руками.
Питер сел рядом и приобнял за плечи.
– Я часто бываю у доктора Эриксона, – виновато сказал он. – Он все мне объяснил. Я должен знать все, если хочу, чтобы меня приняли в круг посвященных. Большой совет должен согласиться с моей кандидатурой, и мне предстоит сдать экзамен.
Этого я не знала.
– Я пойду с вами.
Я посмотрела на него и почувствовала облегчение. Питер вдруг стал для меня опорой и поддержкой.
Две недели перед днем летнего солнцестояния прошли слишком быстро. Я редко оставалась с Колламом наедине. Рядом всегда были Питер или доктор Эриксон, которые в малейших деталях объясняли, что меня ожидает.
– Важно, чтобы ты все запомнила, – сказал Питер в тысячный раз. Я застонала и прижалась к плечу Коллама.
– Питер, я не безголовая. Ты уже объяснил мне все, что только можно. Я знаю, что мне нужно делать. Было бы прекрасно, если бы ты мог оставить нас наедине.
Питер посмотрел на Коллама, словно ожидая согласия. Когда тот кивнул, Питер встал и ушел.
– Это невыносимо! – застонала я. Коллам усадил меня к себе на колени.
