– Надо будет спросить его завтра утром. Обычно экзамен длится всю ночь. Боюсь, совету пришлось его прервать. Такого еще никогда не происходило.
Она выключила лампу, стоявшую на тумбочке.
– Поспи немного, Эмма, – сказала она. Я поняла, что она хотела побыть наедине со своими мыслями. Я повернулась на бок и уставилась в темноту. Я надеялась получить решение, но вопрос все еще оставался открытым. Коллам вернется к своему народу и не станет противиться решению совета. Такое и представить было невозможно. Сколько времени нам оставалось?
Слезы бесшумно потекли из моих глаз. Если Рэйвен и чувствовала мое отчаяние, то ничего не предпринимала.
– Рэйвен? Ты спишь?
– Мы не спим, наши мысли просто уходят в другую сферу, где наш дух находит силы. Наши тела не нуждаются в покое, – ответила она, словно это было самой обычной вещью на свете.
– Мне показалось, что Майрон пошел на уловку, когда выносил приговор Аресу.
Я повернулась к ней. Рэйвен кивнула.
– Вампиры похожи на людей больше всех нас. Они – самый старший и мудрый народ. Поэтому они и понимают влечение, которое Коллам к тебе испытывает.
– Но я думала, что вампирам нужна для выживания человеческая кровь, – заикалась я.
– В этом ты права. Однако вампирам запрещено убивать людей. Почти все вампиры на сегодняшний день питаются звериной кровью. Они пьют человеческую кровь лишь в исключительных случаях, и то, когда люди предлагают ее добровольно.
– Разве они тогда сами не становятся вампирами?
– Да, конечно. В этом и весь смысл. Вампиры не могу размножаться, и, чтобы их раса оставалась молодой, им приходится регулярно обращать людей. Их выбирают очень тщательно. Когда они готовы обратиться, их обучают здесь, в академии. Как только они убеждаются в своем решении, проводится обряд обращения.
– Я думала, что вампиры не стареют.
Мой вопрос казался наивным, у меня в голове мелькали истории о чесноке, деревянных колах и образы вампиров в костюмах летучих мышей. Когда я в двенадцать лет впервые прочитала книжку о вампирах, я ночами не могла спать.
– Тело не стареет, Эмма. Но стареет дух, и он часто не может поспевать за изменениями в мире.
– Как много вампиров сейчас на свете? – спросила я, изумленная этими подробностями.
– Это число зафиксировано, – ответила Рэйвен. – Их может быть только шесть тысяч.
– И такое точное число определено для всех народов?
– Нет, вампиры определили его для себя. Они, как и мы, бессмертны. Чтобы их народ не становился слишком старым, по достижении определенного возраста каждый идет на добровольную смерть. Умереть можно лишь тогда, когда совершаешь самоубийство. Мы, эльфы, тоже в определенный момент перемещаемся в бессмертные земли и таким образом уходим из этого мира.
Я улыбнулась, вспомнив одну из своих любимых книг.
– Толкиен хорошо знал наш народ, – улыбнулась Рэйвен. – Он был посвященным.
– Ты можешь читать мои мысли? – не веря в происходящее, спросила я.
Рэйвен виновато кивнула.
– Правда, я стараюсь не слишком часто залезать в головы людей. Иногда игнорировать мысли непросто.
У меня была куча вопросов, и Рэйвен охотно отвечала на каждый из них. Когда я встала, уже рассвело. Я умыла лицо, оделась и сложила вещи. Рэйвен молча смотрела на меня.
– Мне очень жаль, что у вас все так сложилось, – сказала она спустя некоторое время. – Я бы дала вам шанс, но, боюсь, шелликоты не будут так щедры.
Она обняла меня на прощание и покинула комнату. Я грустно смотрела ей вслед. Я наверняка больше никогда ее не увижу. За эту ночь она стала мне дорога.
Вскоре пришел Питер, чтобы меня забрать. Во дворе никого не было, когда мы залезли в машину. В этот раз со мной на заднем сиденье сидел Питер. От злости и страха я прикусила губу. В общем и целом ничего не изменилось, но стало хуже.
Когда мы проехали некоторое расстояние, Питер начал разговаривать с доктором Эриксоном об экзамене. Он действительно его не закончил.
– Что это значит для Питера? – спросила я у доктора Эриксона.
– Ему придется завершить экзамен в следующем году. После побега совет решил, что Питер получит второй шанс. То, что экзамен прервался, было совершенно исключительной ситуацией.
– О чем они спрашивали? Что тебе надо было делать? – спрашивала я.
– Эмма, разве не очевидно, что мне нельзя об этом говорить?
Я сердито выдохнула. Эта ситуация все больше меня утомляла. Я угрюмо отвернулась от Питера и посмотрела в окно. И тогда вспомнила, что хотела задать доктору Эриксону вопрос.
– Почему Арес не слишком расстроился, услышав свое наказание? – спросила я. – У него от этого разве не ухудшается репутация в клане?
– Ты права, – ответил он. – В обычной ситуации это наказание показалось бы тяжелым, но так как уже в следующем году Арес должен определить своего преемника, он бы так или иначе потерял право голоса. Майрон знал это, как, скорее всего, и все присутствующие.
В воздухе снова повисло молчание. Я отчаянно надеялась, что Коллам поговорит со мной, причем наедине. Я отказывалась верить, что он покинет меня. Когда мы вечером прибыли домой, я выдохнула с облегчением. Я бы ни минуты больше не выдержала среди своих молчаливых попутчиков.
Бри и Итан выбежали из дома и крепко нас обняли. Бри выглядела так, будто ночью не смыкала глаз. Они оба засыпали доктора Эриксона и Питера вопросами. Амели с близняшками ушли в кинотеатр, поэтому я воспользовалась возможностью и потащила Коллама в сад. Он пытался сопротивляться. Я чувствовала, что он не хотел со мной идти, но не сдавалась.
– Давай немного пройдемся, – попросила я, и он последовал со мной по тропинке через сад к обрыву.
Мы молча шли друг за другом. Спустя некоторое время я больше не смогла выдерживать молчания.
– Будешь ли ты участвовать в совете, который созовет Арес?
– Так будет лучше, – односложно ответил Коллам.
– Это будет значить, что тебе придется вернуться насовсем.
Коллам кивнул.
– Ты больше никогда не сможешь вернуться ко мне, если уйдешь к своему народу не в ночь полнолуния.
Он снова лишь кивнул в ответ.
– И ты это сделаешь?
Коллам остановился и посмотрел на море. Тихое и гладкое, словно зеркало, оно блестело в вечернем солнце. Я не хотела давить на Коллама. Я уже знала, что он скажет, но все же на что-то надеялась.
– Я попросил Ареса устроить совет сегодня ночью, – ответил он хриплым голосом.
Я посмотрела на него, ничего не понимая.
– Сегодня полнолуние. И я вернусь к тебе, если пойду.
