Постепенно боль начала отступать.
— Какой срок у вашей жены? — спрашивал мужчина.
— Шесть месяцев, — мгновенно ответил Павел, даже и не подумав сообщить, что я ему вообще-то не жена.
— Далеко живёте?
— Через дом…
— Пойдёмте, надо её осмотреть, — деловито изрёк незнакомец и меня поразил тот факт, что Паша безропотно позволил ему вести меня к дому, поддерживая одновременно с другой стороны под руку.
Кто этот человек? По какому праву собирается меня смотреть? Врач? Что-то не похож. Ни то чтобы он слишком молод. Лет тридцать пять, может и сорок. Но… Он мужчина в конце концов!
От одной мысли о том, что этот некто сейчас у меня дома будет осматривать меня как самый настоящий гинеколог, меня бросило в жар и я попыталась вырваться. Получилось слабовато.
— Мил, успокойся, это доктор, — поглаживая меня по руке, отчего по телу разбегались мурашки, прошептал Паша.
— Что случилось? — послышался взволнованный мамин голос.
— Ей плохо стало, — отозвался друг. — С нами врач, он сейчас её осмотрит.
— Да-да, пойдёмте, — запричитала мама, чем ещё больше меня смутила, я-то успела понадеяться, что она сейчас всех отошлёт прочь и просто-напросто вызовет обычную скорую.
Словно в каком-то бреду я тупо переставляла ноги, безропотно идя туда куда ведут. Дома мама тут же провела нас в мою комнату. Мужчины помогли мне улечься на кровать.
— Я вымою руки, помогите ей раздеться, — распорядился сероглазый.
Самое ужасное заключалось в том, что я не просто не в силах была сопротивляться, наблюдая за происходящим будто во сне, я даже сказать ничего не могла! И не потому что мне было плохо или больно, нет, боль уже отступила, но осталась какая-то странная апатия. Где-то далеко, в глубине сознания я возмущалась происходящим, а внешне просто терпеливо сносила всё что со мной делают.
Пока я копалась в собственных мыслях, Паша помог маме снять с меня обувь и верхнюю одежду. Вернулся сероглазый. Закатал рукава на рубашке, присел возле меня на кровать. Сначала взял меня за руку, посчитал пульс, приметил лежащий на столике тонометр, и жестом попросил передать приборчик ему. Приподнял мне веки, заглядывая в глаза. Попросил проследить за его пальцами. Затем, совершенно спокойно задрал у всех на виду мой свитер, без малейшего намёка на смущение приложившись ухом к грудной клетке. В этот момент я едва не растаяла, столько скрытой нежности было в его прикосновениях. Я лежала едва дыша, потому что запах его шампуня показался настолько вкусным, что хотелось подтянуть его голову к носу и вдыхать, вдыхать, вдыхать… Мужчина наконец-то отстранился. Ощупал мой живот. Кажется, он что-то спрашивал, но смысл слов уплывал. Потом он куда-то ушёл, и рядом очутилась мама. Она гладила меня по руке, что-то шептала. Паша тоже всё это время был поблизости, я ощущала его присутствие, но он больше не подходил, оставаясь вне поля зрения.
Я только начала приходить в себя и собиралась спросить: что произошло? И тут же в комнате вновь появился тот же сероглазый мужчина. В руках он держал какой-то чемоданчик. Дальнейшее больше напоминало кошмар: меня осматривали прямо на собственном диване самыми настоящими гинекологическими инструментами в присутствии мамы и возможно Паши! В завершении, мужчина достал шприц, набрал в него какое-то лекарство из ампулы и сделал мне укол. Спустя буквально пару секунд я ощутила, что в полной мере возвращаюсь в реальность: вернулись все звуки, чёткость окружающих предметов.
— Ей нужен покой, — произнёс мужчина, укладывая в свой чемоданчик инструменты. — Супругу лучше бы перебраться на раскладушку. Во время беременности женщине сложно найти удобное положение, а у вашей жены двойня… Этот диван слишком узок для двоих.
После этих слов пришло осознание, что всё это время Паша действительно не выходил из комнаты. Кошмар! Я тихонечко застонала, чем тут же привлекла внимание доктора.
— Что-то болит? Как себя чувствуете? — тут же всполошился он.
— Всё хорошо, спасибо, — отозвалась я, при этом искренне желая провалиться сквозь землю от стыда.
— Вот, я записал свой номер телефона. Если что-то пойдёт не так, сразу же звоните, я живу буквально через пару домов от вас…
— Спасибо, — отозвалась мама. — Вот вам…
— Что вы, не надо, — запротестовал мужчина, которому мама видимо пыталась дать денег.
— Я, наверное, поеду, — подошёл ко мне Паша в то время пока мама провожала врача.
Так и подмывало съязвить на тему — к Леночке, но я всё же сдержалась, лишь кивнула. Наконец-то мы с мамой остались вдвоём.
— Кто это был? — спрашиваю, надеясь, что ей-то мужчина представился.
— Андрей, отчество он не назвал. Недавно к нам в посёлок переехал, я уже встречала его несколько раз в магазине.
— Ты же людей в лица со сто сорок пятого раза запоминаешь, — удивилась я.
— Так-то да, но этот почему-то запомнился. Ты лучше объясни, что случилось? Андрей сказал, что твоё состояние результат чрезмерного волнения, что в твоём положении вредно. Неужели всё же с Пашкой поссорились из-за этой мымры?
— Мы с ним не разговаривали, — буркнула я.
— О ней? Зря. Стоило бы расставить все точки над «И».
— Мам, мы вообще не разговаривали! — вздохнула я и попыталась встать.
— Успокойся! Лежи. Андрей сказал, тебе на пару дней постельный режим строгий нужен.
— Андрей то, Андрей это… — сама от себя такого не ожидая, вспылила я.
— Мила, он врач и ему виднее, что для тебя лучше! Поэтому лежи и не возмущайся. Иначе, как он и предлагал отправлю тебя в больницу.
— Вот только этого мне не хватало, — проворчала я.
— Тогда слушайся, — припечатала мама. — В общем, валяйся. Попробуй поспать. Пойду пока поесть что-нибудь приготовлю.
Она ушла, а я долго ещё лежала тупо глядя в потолок и пытаясь понять: что сегодня со мной было? Неужели действительно настолько переволновалась вчера после новостей об этой девице? И всё равно не понятно, что за детский сад на меня напал. С Пашкой словом не обмолвилась, а потом ещё и… Я тихо застонала, вспомнив о том, свидетелем чего он стал. Какое-то время мысли крутились вокруг сегодняшнего, мягко говоря, странного дня, а потом, я всё же заснула.
Глава 19. Павел. Волнения
Стоило вернуться на Землю, отзвонил Миле, как и обещал. Разговор получился скомканный. Я боялся сказать что-нибудь лишнее, боялся, услышат что-нибудь о Лене и ребёнке, ведь это не тайна, «добрый» Муз вытащил эту историю на всеобщее обозрение.
Вот вроде выполнил то о чём просили, и даже больше. Зашёл на Рестанг, разведал обстановку, выбил для Милы досрочный не просто отпуск, а выход на «божественную пенсию». Может это и не совсем то, чего от моего визита ожидали, но теперь нет необходимости спешить, ломать голову. Мила ведь, хронически забывая о правиле прямого невмешательства, горазда была собственноручно все реформы на Рестанге провести. А теперь, эту задачу надо делегировать правителям того мира. Даже Муз это признал. Надеюсь Мила не станет лезть на рожон, по-прежнему все ночи напролёт проводя там. Хотелось бы думать, что мной движет забота о её здоровье, но если быть честным, то причина всему — банальная ревность.
