– Что дальше? – повторила его спутница пустым, лишенным эмоций голосом.
Чита узнал пистолет, который отобрал у нее при попытке бежать со станции. Наверное, Кристина заметила оружие, когда накладывала ему повязку. Интересно, из каких соображений она его забрала? Не доверяла или просто считала ни на что не годным? Из таких вариантов и выбирать не хотелось.
– Крис, мы заодно.
– Это был Власов?
– Да.
– Что ему нужно?
– Ты.
– Зачем?
– Без понятия. Это неважно. Мы выберемся.
– Если бы ты пропустил меня на Площадь, ничего этого не было бы. Я бы предупредила связного, и мы бы добрались до Олега первыми. Он бы что-нибудь придумал, чтобы Власов нас не достал.
– Я все исправлю, – жестко произнес Леонид, – я отведу тебя на Площадь. К твоему связному. Сначала выберемся отсюда. Будем решать проблемы по мере поступления.
Он прошел мимо девушки, не глядя на нее. Аккуратно отодвинул руку с пистолетом, потом подвинул плечом саму Кристину и вышел.
Девушка, хромая, проковыляла мимо технической комнаты, где возился Леонид, пытаясь выключить насос. В жилом помещении она присела на раскладушку и пристроила на нее ногу.
Справившись с вентиляцией, парень вышел к Кристине. Окинул ее взглядом и ушел в сторону медпункта. Вернувшись с тюбиком мази, размотал эластичный бинт, стал аккуратно растирать опухшую лодыжку.
– Я выключил вентиляцию. Власов грозился подключиться к системе и закачать нам газ.
– Мы не выберемся, – тихо сказала девушка.
– Что ему от тебя нужно?
– Я не знаю. Мне казалось, я нужна ему, только чтобы заставить Олега вернуться в Веган.
– Что ты знаешь о разработках Вавилова?
– Ничего. Чита, Олег был настоящим ученым. Те макаки на Выборгской не нападали на меня, потому что я обработала одежду веществом, которое он мне дал. Что я могу об этом знать? Для меня его работа – настоящее чудо.
– Крис, постарайся вспомнить.
– Я не знаю. Мы мало говорили о науке. Только о себе, о наших мечтах и планах.
Кристина расслабленно откинулась на раскладушку. Мазь приятно холодила ногу, заставляя боль отступить.
– Надо же, а ведь срок годности давно истек. – Она повертела в руках тюбик. – Олег говорил, что многие медикаменты могут храниться до полувека, но раньше, до Катастрофы, им намеренно занижали срок годности, чтобы люди тратились на новые.
Девушка прикрыла глаза. На лице проступило выражение муки, хотя распухшая лодыжка уже не пульсировала острой болью.
– Олег очень умный. Он помог мне понять, что я могу изменить свою жизнь.
– Даже не представляю, что бы ты хотела изменить… до того, как все случилось. – Леониду стало по-настоящему любопытно.
– Много чего. Думаешь, мне нравится быть дочерью коменданта? Непопулярные решения, жестокие решения, спорные решения. Когда у тебя есть власть, быстро понимаешь, что всем угодить невозможно. Каждый день приходится выбирать, чем пожертвовать сегодня. А потом надо убедить всех в том, что принятое решение было единственно верным. А это крайне сложно, когда сама в это не веришь.
Парню вспомнилась история с лепрозорием. Какой ценой далось Кристине решение попытаться вылечить больных людей? Собрать средства на врачей с Площади Ленина, медикаменты; убедить отца в том, что жизни больных стоят потраченных на них средств; уговорить жителей Выборгской принять выздоровевших обратно на станцию. Каково это – ежедневно нести ответственность за несколько сотен чужих жизней?
– Олег научил меня, что все можно изменить. Абсолютно все. Он посвятил свою жизнь попытке исправить все это. – Девушка неопределенно обвела рукой бункер. – Он не мог смириться и не желал. Он ведь не разработками биологического оружия занимался. Его обманули, подталкивали в этом направлении. Он хотел приспособить человека к жизни на поверхности, хотел, чтобы у нас было будущее там, наверху.
– Романтик, – прокомментировал Леонид, подумав, что почему-то гораздо проще сотворить нечто плохое, чем хорошее. Обидеть человека можно одним словом, а на то, чтобы успокоить, придется потратить сотню. На то, чтобы выносить, вырастить и воспитать человека, требуются десятки лет, а убить его можно за считаные секунды.
– Реалист, – покачала головой Кристина, – он очень доступно все объяснял. У нас нет будущего, Чита. У метро его нет. Ресурсы не бесконечны. Пищу мы научились выращивать, артезианские скважины прослужат еще не один век, но ведь нам нужно гораздо больше. Мы не кроты. Нам нужен свет, батарейки, аккумуляторы.
– Есть станции, где освещение налажено, есть централка, есть дизеля, – заспорил Леонид. – Есть мазуты на Техноложке. Батарейки они уже умеют делать.
– Мазутам нужны ресурсы, ресурсы добывают диггеры, диггеры гибнут. Очень, знаешь ли, часто. Централка, да? Но ведь до сих пор неизвестно, как метро снабжается электричеством. Олег говорил, что где-то за городом есть ЛАЭС, но ведь в таком случае и ее надо обслуживать, так? Я сомневаюсь, что там есть бригада рабочих, которые этим занимаются. Наверняка, если ЛАЭС и сохранилась, там работает автоматика, а у любой автоматики есть свой срок.
– Еще говорят, в метро есть подземный реактор, – вставил парень.
– Замечательно, – саркастично улыбнулась Кристина, – уж лучше бы свет нам давала ЛАЭС. Если автоматика действующего реактора выйдет из строя, и он рванет у нас под боком… А ведь еще нужны медикаменты, различные реактивы для батареек. Мало того, что их запас в городе ограничен, так ведь они еще и портятся с каждым днем. И так удивительно, что метро до сих пор живет.
Девушка помолчала, задумавшись. И после паузы продолжила.
– Олег был прав. У нас есть только один шанс выжить – выйти на поверхность. Не ходить в залазы, теряя здоровье и друзей, а окончательно выбраться наверх, возобновить производство, отстоять у тварей город.
– И ближе всего к этому зеленые, – догадался Леонид.
– Да.
– Тогда почему Олег ушел от них?
– Он испугался. Их… бесчеловечности.
– Тогда понятно, как выжил Власов. Я видел, как Штык застрелил его.
– Они отличаются от людей, но не настолько, чтобы это испугало такого генетика, как Олег. Он боялся их идеологии. Цель для них оправдывает средства.
– Может, по-другому и нельзя, учитывая описанные тобой перспективы?
– Может, и нельзя, – задумчиво ответила Кристина, – вот только есть кое-что еще. Мне тут, знаешь ли, пришлось пообщаться с офицером Вегана. Даже замуж за него чуть не выскочила. Никаких сомнений, Чита. Ни малейших сомнений в правильности своих решений. Это пугает. Любое, даже самое неоправданное решение может оправдать хотя бы доля сомнений. Меня так учил отец. Власов не сомневается ни в чем. Такое чувство, будто он уже все для себя решил. Один раз и на всю жизнь. Такой человек выполнит самый страшный приказ и глазом не моргнет. Я не хочу жить в мире, построенном такими людьми.
