– Пищу они ему приносят, – кивнул Волков, – потому что эта тварь сама двигаться не может. Представьте несколько крыс, спутавшихся хвостами так прочно, что они уже начали срастаться. И вот эти крысы пытаются бежать в разные стороны, но мешают друг другу сдвинуться с места.
– Как люди в метро, – вдруг изрек Чита.
Якорь замолчал и покосился на него. Леонид задумчиво смотрел на языки пламени, лижущие закопченное донышко чайника. Николай толкнул приятеля в плечо, и только тогда Чита очнулся от раздумий.
– Как люди в метро, – повторил он тихо, не отрывая взгляда от пламени. – Живем друг у друга на головах. Работаем вместе, спим вместе. Поодиночке не ходим, мало ли что? Торгуем, воюем. Срослись хвостами, как крысы. И, как крысиный король, не движемся с места. Немного влево, чуть-чуть вправо, то тащим других на себе, то давят нас. В итоге остаемся на месте. Метро – гигантский крысиный король, с ветками станций вместо хвостов. Но других крыс, которые бы о нас позаботились, нет. Вымерли другие крысы. Только мы выжили. Уродливый крысиный король, который не может сам о себе позаботится. А крысиный король долго не живет… так в журнале писали.
Чита замолчал. Повисла тишина, нарушаемая лишь потрескиванием углей. Дед и Штык притихли, находясь под властью описанного образа. Леонид с полминуты смотрел на пламя, затем сильно зажмурился и открыл глаза, будто бы стряхивая наваждение.
Увидев, что вода в чайнике забурлила, он схватил лежащую рядом тряпицу и снял чайник с треноги. Несколько минут возился с чаем, заваривая его в жестяных кружках, затем процеживая.
– Леня, сплюнь и постучи себе по голове. – Дед пригубил чай. – Или Коляну постучи. Тебя лет десять назад за такие пророчества на любой станции повесили бы.
– Якорь, так что там с крысами? – нетерпеливо спросил Николай.
– Травили мы их, значит, чем могли, мышеловки ставили, но все впустую. Тогда мы котов на корабле завели. Тут, конечно, легче стало. И вдруг отправляют нас на учения. Совместные с иностранцами. Сейчас уже не вспомню, с кем, с какими-то копчеными южанами. Не то португальцами, не то аргентинцами. Корабли наши долго борт о борт стояли. Мастер-классы друг другу показывали. Так вот, мы себе на борт еще и их крыс хапнули. Зарубежных, значит, злющих-презлющих. Коты, которые крысиное царство к тому времени уже ополовинили, от этих крыс почему-то носы воротили. Зато наши крысы на зарубежных гостей накинулись, будто на злейшего врага.
– Конкуренцию почуяли, – предположил Штык.
– Ну, и мы примерно так же думали. – Дед громко отхлебнул чай. – А потом оказалось, что эти иноземные грызуны какой-то хренью болели. Вот наши их и перебили, значит, чтобы зараза не распространялась. Я это к чему рассказывал… Чита, блин, со своим крысиным королем с мысли сбил.
– Крыса – умная тварь, – подсказал Леонид.
– Умная, – согласился Якорь. – Просто так ничего делать не станет.
Они еще некоторое время пили чай, и когда Дед уже собрался уходить, Штык вдруг замер с кружкой в руке: «Свет в туннеле».
Волков быстрым движением крутанул ремень автомата и перекинул оружие со спины на грудь. Бесшумно поднялся, сделал несколько шагов и припал к мешкам с песком. Чита последовал его примеру, пристроив свою вертикалку поверх мешка.
– Ты ружье перезарядить не забыл? – поинтересовался Якорь.
Леонид чертыхнулся и, спрятавшись за мешками, занялся перезарядкой.
– Штык, свет, – коротко бросил Дед.
Тот, уже успевший занять место рядом с командиром, надел налобный фонарь, который с него стянули во время драки.
– Стой, кто идет? – крикнул Дед.
– Челноки!
– Как на Маяке дела?
– Царь Ахмет нынче зверствует. Поборы дикие.
– К нам-то зачем?
– Слышали, у вас праздник намечается!
– Понятно. Вовремя пожаловали.
Блокпост ожил за несколько минут. Подошедшие челноки скинули баулы, стали здороваться, интересоваться, пришел ли уже жених и на какое время назначено торжество.
– Проход – два патрона, – сообщил Николай и на всякий случай добавил: – С каждого.
Леонид выстроил челноков в ряд и приступил к досмотру. Яков, отойдя в сторонку, наблюдал за происходящим.
– Дурь к ввозу запрещена, – заявил Штык, – оружие придется сдать. На выходе со станции отдадим. Товары не фонят?
– Обижаешь, служивый, – прогнусавил мужик с длинной и густой, но ухоженной бородой медного цвета, по всей видимости, главный. – У нас все – самое лучшее.
– Верим, но проверим. – Николай достал дозиметр. – Выкладывайте.
Чита приготовил проходные листки, достал печать с надписью «Диспансеризация пройдена», ухмыльнулся. Если бы таможню пересекал кто-то из своих, он не удержался бы от любимой шутки и, приготовив печать, серьезным голосом предложил бы: «Раздевайтесь».
Мужики принялись выкладывать вещи, завернутые в тряпье. Суетливый бородач с цепким взглядом прыгал вокруг, отдавая распоряжения. Помимо привычных товаров, бывших в ходу на любой станции – консервов, батареек и шмоток, в баулах была уйма маленьких разноцветных коробочек.
– Ювелирка, – сообщил бородач, открывая одну из коробочек и демонстрируя колье из темно-зеленых камней, – для невесты. Не поскупится жених на такую красоту?
– Я бы не поскупился, – Николай с восхищением рассматривал колье, не осмеливаясь вынуть его из коробочки. – Дорого продаешь?
– Дорого, – ответил тот и сокрушенно покачал головой, будто бы ему самому драгоценность была не по карману. – Фианиты в золоте. Такое только на свадьбу и дарить, и только любимой женщине. Но ты же не женишься? А для твоей подружки у меня кое-что есть!
Бородач подмигнул и засуетился, копаясь в недрах баула, извлекая оттуда одну коробочку за другой. Достав искомую, открыл ее и сунул под нос Николаю.
– Ну-ка, гляди!
В коробочке лежал крохотный, тонкий крестик. Украшение выглядело настолько хрупким, что его было боязно брать в руки.
– Твоей обязательно понравится. – Меднобородый удовлетворенно закивал. – Белое золото!
– Не серебро? – Штык явно заинтересовался украшением.
– Обижаешь, – насупился челнок. Его живое, выразительное лицо тут же изобразило обиду. – Я репутацией дорожу. Смотри сюда.
Бородач положил подвеску на широкую ладонь, поперек которой виднелся светлый рубец, и поднес к лицу Николая, ловя свет от налобного фонаря.
– Видишь, подтон белый. А серебро стальным отсвечивает.
– Цена-то какая?
– Штык, етить твою за ногу! Кто ж так торгуется? – Дед, молча наблюдавший за досмотром, отклеился от стены и встал перед бородачом. – Он тебе цену и не назовет, пока товаром не заинтересует. Цена тебя вмиг отпугнет. А ты должен делать вид, что не слишком заинтересован, и цену сбивать.
