– Иван!
– Вы чего на полу? Привязаны?
Леонид узнал мужчину, которого видел с Кристиной на базаре. Тот держал автомат с перемотанным изолентой цевьем, который не так давно был в руках у Ежа.
– Хомуты? Надо разрезать. Рюкзаки где-то здесь… – Кольцов, нервно переминаясь с ноги на ногу, медленно повел головой. Узкий луч налобного фонарика перемещался, освещая пол. – Сейчас-сейчас.
Ученый принялся копаться в рюкзаке Читы, сопровождая поиски ножа нечленораздельной болтовней.
– Что с Власовым? – нетерпеливо ерзала Кристина.
– Ранен или убит. Впрочем, зеленые чрезвычайно живучи. – В голосе Ивана звучало неуместное восхищение. – Может, и залег в туннеле.
– Сбоку, – подсказал Леонид.
Кольцов копался невыносимо долго. Проклятая протечка отсчитывала секунду за секундой, напоминая, что время не на их стороне. Наконец, он отыскал нож, легкомысленно отложил в сторону автомат, завозился, перерезая пластиковые хомуты.
Ощутив, как лопнули путы, Чита попытался встать на ноги, но затекшие мышцы отказывались подчиняться. Его качнуло на Ивана, который успел подставить плечо, но и сам чуть не упал под весом свалившегося на него груза.
– Освободите Кристину. – Леонид забрал у Кольцова автомат, оперся спиной о перекрытие туалетной кабинки.
На ватных, непослушных ногах он кое-как доковылял до выхода.
– Я прикрою, заберите рюкзаки.
Знакомый отрезок туннеля можно было преодолеть с закрытыми глазами. Иногда он так и делал. Когда под утро, после ночной вахты, отяжелевшие веки закрывались, а темнота туннеля становилась непроглядной, Леонид прикрывал глаза и так брел от главного туннеля до двери санузла.
Вот и сейчас Чита передвигался тем же способом – в полной темноте, мелкими, осторожными шажками. Однако зрение, обострившееся как никогда в ожидании встречи с противником, способно было различить внутренности туннеля.
Вспомнив первую встречу с веганцами, парень испытал странное ощущение. Будто бы все его воспоминания касались не его, а кого-то другого. События, произошедшие за эти два дня, изменили его восприятие настолько, что смешно было вспоминать тот нелепый и дурацкий выстрел.
Теперь оружие лежало в руках гораздо увереннее. Руки не дрожали. Ствол не ходил ходуном и не гулял из стороны в сторону, уверенно смотря черным зрачком в одну точку. Даже наткнувшись на труп Артема, лежавший на перекрестке туннелей, Чита не дрогнул.
Страха больше не было, будто бы внутри что-то перегорело. Смерть Деда, потеря Штыка, встреча с тварями, беготня, погоня, стрельба и избиение – все это вытравливало боязнь, заполняя душу чем-то другим: злостью, любовью, отчаянием и надеждой.
Пережив эти два дня, Леонид понял, что сумеет теперь противостоять леденящему кровь ужасу. Есть верные друзья, которые не бросят его наедине с врагом, есть надежда на светлое будущее, непередаваемое ощущение, что он может что-то изменить. Даже враги, готовые его уважать.
Есть Кристина, верящая, что именно Чита сможет вытащить ее из бункера. Есть сталкеры из Конфедерации, признавшие в нем равного.
Леонид перешагнул через мертвое тело. Еж лежал лицом вниз. Впрочем, Чита все равно не смог бы рассмотреть в темноте его лицо. Но ему отчетливо представилось, что лицо Артема спокойно, как у человека, одержавшего верх над своими слабостями.
– Он ранил Власова и спас меня, – сообщил Кольцов. – Веганец оказался более метким. Где он?
– Я не видел. – Леонид обернулся.
Его отряд был в полной боевой готовности. Кристина держала наизготовку вертикалку, с которой уже сроднилась за время вылазки на поверхность. За плечами девушки висел рюкзак, набитый хабаром, который она, в отличие от Читы, не успела продать. Иван взял рюкзак Леонида, полегчавший после сделки с Косым, но даже при нынешнем весе вызывающий дискомфорт у непривычного к физическим нагрузкам ученого.
– Давай рюкзак, – потребовал Чита.
Кольцов тут же, приняв эти слова на свой счет, сбросил рюкзак со спины. Удивленно взглянув на него, Леонид забрал рюкзак у Кристины. Немного подумав, он взял у Кольцова свой «Ублюдок», а Ивану отдал автомат Ежа. Ученый смущенно потупился. Без слов надел сброшенный рюкзак, покорно замер, ожидая указаний.
– Уходим через станцию на Петроградку, – сообщил Чита. – Потом на Горьковскую – и в Альянс.
– На Петроградской отец, – сказала Кристина.
– Нет, хватит смертей, – жестко отрезал Чита, – никого не вмешиваем. Идем максимально быстро. И на Выборгской не задерживаемся.
До платформы шли, не включая фонари, прислушиваясь к каждому шороху. Больше караульных им не встретилось. Еж был в дозоре один.
– Совсем хреново дела, раз по одному в дозор ходят, – заметил Леонид.
Девушка тяжело вздохнула. Перед тем как забраться на платформу, Чита помедлил, внимательно рассматривая Кристину, потом повернулся к Ивану.
– Отдайте куртку.
Ученый покорно снял истончившийся пуховик, начисто лишенный пуха. Леонид надел куртку на девушку. Поднял высокий воротник, застегнул пуговицу, удерживая воротник в стоячем положении. Та поняла его замысел, спрятала лицо, опустив подбородок.
Кольцов, оставшись без куртки, демонстративно поежился. Чита поймал себя на том, что испытывает к ученому смешанные чувства. С одной стороны, неказистый и неловкий новый знакомый его весьма раздражал. Леонид и сам не блистал собранностью и отменной координацией, но было обидно, что именно ради встречи с этим человеком они проделали столь опасный путь.
С другой стороны, Чита чувствовал себя, наверное, так же, как в свое время Дед, когда приглядывал за ним и Штыком. И вот это чувство уже было приятным, заставляло Леонида собраться и на правах старшего начать командовать.
– Ни на что не отвлекаемся, никуда не лезем. – Парень скосил глаза в сторону платформы. Станция готовилась к ночи. Костры не горели. Однако раздавались голоса, звучавшие громко и наперебой – нехороший признак. – Проходим платформу и через технический – к Петроградке.
Кольцов закивал быстро и часто. Чита, глядя на ученого, улыбнулся. Этот вмешиваться не будет точно, а при первой же возможности даст деру. Причем Леониду казалось, что, несмотря на общую неказистость и скованность в движениях, улепетывать от опасности ученый будет очень даже быстро и ловко.
Кристина тоже кивнула, но неуверенно. Дочь коменданта очень интересовало, что происходит на станции. Чита как бы невзначай взял девушку под локоть, помогая забраться на платформу, а потом, так и не выпустив ее руки, пошел рядом.
Станция волновалась. В центре платформы колыхалась человеческая масса, будто бы и не расходившаяся со дня свадьбы. Вот только не было ни пения, ни звонкого девичьего смеха, ни перебора гитарных струн. Слышалось лишь монотонное бормотание, а иногда – возмущенные голоса.
