Она наблюдала, как он продолжал внешний осмотр, видела, как Билли взял все образцы – след помады, оставшийся даже после того, как тело пробыло какое-то время в морской воде, соскобы из-под ногтей, отстриженная прядь лобковых волос – но ее мозг гудел от теорий и идей. Что могло связывать этих совершенно разных молодых людей? Китинг начал вскрытие, но ее мысли все еще были далеко.
Когда все закончилось, она снова села с ним в его кабинете. На улице как раз светало. Скоро приедет медперсонал утренней смены. Еще кофе. Шоколадное печенье. Она вдруг осознала, что ужасно проголодалась. Она не могла вспомнить, когда ела в последний раз.
– Не думаю, что могу сообщить вам что-нибудь еще, – сказал он. – Нет признаков насилия до удушения. Она вела половую жизнь, но не в последнее время. Беременности нет, детей не рожала, – он замолчал. – Все это было у нее впереди. Так жаль.
– Она не сопротивлялась, – сказала Вера. – Значит, знала убийцу?
– Необязательно. Он мог подойти незаметно.
– Это могла быть и женщина.
– Ну, да, – ответил он. – Физически женщина могла бы это сделать.
Но Вера видела, что он не верит, что женщина может быть убийцей. Он был рыцарственный, старомодный мужчина. Полагал, что женщины, упустившие возможность родить ребенка, достойны сожаления. «Наверное, – подумала она, – ему и меня жаль».
Глава тринадцатая
Пресса еще не выследила родителей Лили Марш или проявляла больше сдержанности, чем обычно. Молодой офицер, ожидавший вместе с ними, сказал, что не было ни звонков, ни посетителей, кроме приходского священника и сестры миссис Марш.
– Кажется, до них еще не дошло, – сказал он. – Мать говорит об этом так, будто девушка ушла ненадолго и в любое время может вернуться.
Пара была старше, чем Вера ожидала. Филлис было сорок четыре, когда родилась Лили, а ее муж был на пять лет старше.
– Мы тогда уже сдались, инспектор. Это было чудо.
Значит, и для меня еще есть надежда. Но Вера знала, что у нее никогда не будет детей. И в любом случае тоска по ним уже почти прошла.
Родители Лили жили в аккуратном кирпичном домике на две семьи – с тех пор, как поженились. Филлис рассказывала все это, пока заваривала чай.
– Мы расплатились по всем кредитам. Думали, оставим в наследство дочери. Других сбережений у нас нет.
Второй раз за неделю Вера выслушивала горюющую мать, которая слишком много говорила, словами избавляясь от мыслей и воспоминаний. Когда приехали Вера и Джо, ее муж, Деннис, был в маленькой теплице позади дома, и они позволили ему улизнуть туда, как только представились. Филлис приветствовала Джо Эшворта как друга, но Деннису было сложнее держаться, чем его жене. Его лицо было пустым и немного безумным.
– Я выйду немного поговорить с вами, когда допью чай, – сказала Вера.
Через окно маленькой гостиной они видели, как он сидит на перевернутой коробке, уставившись в пространство.
– Нервы у него всегда были не в порядке, – сказала Филлис. Вере показалось, что она уловила в ее словах тень осуждения. Теперь, когда ей больше всего нужна была поддержка, ее муж развалился, еще и требуя чего-то от нее.
Они сидели втроем, было слышно лишь постукивание чашек о блюдца. Филлис извинилась, что не принесла сахар, хотя никто из них его бы не взял, и подскочила за ним на кухню. Маленькая энергичная женщина лет семидесяти. Светлые волосы с мелкой химической завивкой.
– Я всегда беспокоилась, что один из нас умрет прежде, чем Лили достаточно повзрослеет, чтобы стать независимой, – сказала она. – Мне никогда не приходило в голову, что она уйдет первой.
Ей нужно было говорить о смерти Лили, иначе она бы в нее не поверила.
Все в комнате напоминало о дочери. Она вставала, чтобы рассказать обо всех этих вещах. Грамоты за занятия балетом, чечеткой, фортепиано.
– Она перестала заниматься в одиннадцатом классе. Слишком много уроков. Но все равно она славно играла. Хотела вернуться к этому. Говорила, это будет полезно для преподавания.
На камине, на подоконнике, на фортепиано стояли фотографии. У Лили день рождения, ей лет пять или шесть, она улыбается, перед ней торт в форме ежика. Официальные фотографии из школы. К четырнадцати годам Лили была уже настолько привлекательна, что на улице головы должны были сворачивать. Даже когда она была в простом школьном свитере и без макияжа. Еще одно сходство с Люком Армстронгом – они оба были красивы. Во время разговора Вера пыталась найти что-то еще, что указало бы на связь между ними, но, похоже, больше ничего не было. Потом она увидела большое фото в рамке на стене, где Лили была в шапке и мантии выпускника, с запрокинутой головой и широкой улыбкой.
– Похоже, она просто в восторге, – сказала Вера. – Ей нравилось быть студенткой?
– Обожала, – сказала Филлис. – Каждую минуту. Я так радовалась за нее. Не то чтобы мне хотелось, чтобы она уехала. Конечно, я ужасно скучала. Но здесь ее ничего не ждало. Ни братьев, ни сестер. В деревне почти не осталось молодежи. И отец со своими перепадами настроения… Он хотел, чтобы она жила дома, ездила каждый день на автобусе, но я знала, что из этого ничего не выйдет. Я сказала ему: «Скажи спасибо, что она не уехала в Кент или Эксетер». Эти университеты тоже были в ее списке. «Пора ей обрести свободу». В конце концов он понял, что я права.
– Она работала во время учебы? – спросила Вера. – Ведь большинству студентов сейчас приходится подрабатывать.
– Работала в каникулы. Во время семестра – по субботам. На первом курсе она жила в общежитии, потом переехала в квартиру в городе с парой других девчонок. В Вест-Джесмонде. Чудесная квартира. Не понимаю, как она могла себе это позволить, но, похоже, квартира принадлежала отцу одной из девочек. Он купил ее, чтобы инвестировать деньги, и сдавал им. Мы помогали ей как могли. Деннис получил кое-какие отступные после закрытия сланцевого карьера, где он работал, так что у нас были кое-какие сбережения.
– Где она работала на каникулах? – спросила Вера.
– В «Роббинсе», этот пафосный магазин одежды рядом с памятником.
Вера кивнула, она поняла, о чем речь. Она никогда не заходила внутрь, но заглядывала через витрины. Льняная одежда на заказ и белоснежные блузы. Жакеты по 250 фунтов.
– Я надеялась, что она найдет подработку в Хексеме, может, в одной из гостиниц. Тогда она приезжала бы домой хотя бы на лето. Но она говорила, что ей все равно пришлось бы платить за жилье, чтобы сохранить его за собой, а здесь она не нашла бы таких зарплат, как в «Роббинсе». Кроме того, ей всегда нравилось хорошо одеваться. У нее был свой стиль даже в детстве. А магазин давал скидки на свою одежду. Она привозила мне такие славные подарки на день рождения…
Ее рука задрожала, чашка застучала о блюдце. Эшворт встал и забрал ее. Филлис вытащила из рукава крошечный хлопковый платочек и заплакала.
