– Вы не выходили из дома?
– Нет.
– Похоже, вы отчетливо помните, что делали тем вечером.
– Это так. Я сказал вам в пятницу, что хорошо запоминаю детали.
– Вы водите?
– Я умею водить. То есть я сдал экзамен, у меня есть права. Но мне это не нравится. Я всегда думаю о возможных опасностях. И я беспокоюсь об окружающей среде. Из-за парниковых газов. Пару лет назад я решил, что обойдусь без машины. Общественным транспортом можно легко добраться до центра города. И у меня есть велосипед.
Вера видела, что Клайву неуютно. Он вспотел, хотя в здании было темно и прохладно. Он стоял, ковыряя скальпелем доску перед собой. Она старалась не придавать этому слишком большое значение. Наверное, это был его самый длинный разговор с кем-то, кроме матери, за много лет. Когда он был с друзьями, то больше слушал, чем говорил. Она заговорила веселым тоном сплетницы. Его мать, наверное, любит посплетничать.
– Гэри рассказывал вам о своей новой женщине?
Изменение тона вопроса, кажется, удивило его, и он ответил не сразу.
– Он всем нам об этом рассказал, – он помолчал. – Ничего необычного. В его жизни всегда есть какая-нибудь новая женщина. И по всем он сходит с ума. Около недели. Никто не задерживается.
– Он сказал, что сейчас все по-другому, – ответила Вера.
Клайв снова улыбнулся. Казалось, улыбается он раз в полгода.
– Он всегда так говорит. С тех пор, как ушла Эмили, он все время ищет ей замену.
– Эмили?
– Они были помолвлены. Она его бросила.
– Вы знали Джули, его последнюю девушку?
– Нет. Он не берет меня с собой на свидания.
– Ее сын – тот мальчик, которого убили, – сказала Вера. – Задушили. Как Лили Марш.
– Мне жаль.
– Полагаю, вы не знакомы с семьей по фамилии Шарп, – сказала она, не особенно рассчитывая на ответ.
– Дейви Шарп живет на нашей улице. Когда не сидит в тюрьме.
– Вы встречались с его сыном Томасом?
– Я видел его время от времени. Моя мать иногда приглядывала за ним, когда он был ребенком. Он ей нравился. Порой я заставал его у нас, когда вечером приходил домой с работы. Конечно, это было давно. До того, как он повзрослел достаточно, чтобы заботиться о себе самостоятельно.
– Она, наверное, расстроилась, когда он погиб.
– Да, мы ходили к реке. Она увидела цветы на воде по новостям и захотела посмотреть. Выразить соболезнования, – он замолчал. – Когда мы пришли, смотреть было особо не на что. Уже начался отлив. Цветы унесло в море.
Они сидели в тишине. В открытое окно донесся звук сирены, крик голосов.
– Расскажите мне о ваших приятелях, – наконец сказала Вера. – Гэри, Питер и Сэмюэл. Они ведь ваши приятели? Только не похоже, чтобы у вас было много общего. За исключением интереса к птицам.
– Мы близки. Как семья.
– То есть вы с Гэри – как братья, а Сэмюэл и Питер – как мамочка и папочка?
– Перестаньте паясничать!
Она знала, что давит на него. Хотела посмотреть, потеряет ли он контроль над собой. Он сильно покраснел.
– Ну ладно, – сказала она. – Значит, не прямо как семья. Расскажите, почему вы так хорошо ладите друг с другом, что вас связывает все эти годы?
Ей правда было интересно, и она этого не скрывала. Она не вполне понимала, как работает дружба. У нее были коллеги, люди, с которыми она выросла, которые жили рядом с ней в долине. Но ни к кому она не испытывала никакого чувства долга, ни за кого не была в ответе. Ей казалось, что дружба – это палка о двух концах. В итоге будешь отдавать больше, чем получаешь.
– Отчасти дело в птицах, – сказал он. – Люди со стороны этого не понимают. Они считают, ты странный, повернутый. Но все не так просто. Хотя мы очень разные, мы друг другу доверяем. Я чувствую их поддержку.
Она фыркнула:
– Ну, дорогой, это какая-то ерунда. Звучит как слова из женского журнала.
Он пожал плечами:
– Я и не ожидал, что вы поймете.
– Что насчет пятницы? – спросил Эшворт. По нему было видно, что его тоже раздражают комментарии и вопросы Веры и что он не хочет провести здесь весь день. – Чем вы занимались до того, как поехали на ужин в Фокс-Милл?
– Встретился с Питером за обедом.
– Тоже по случаю дня рождения?
– Нет, ничего подобного. Мы встречаемся почти каждую пятницу. Просто пиво и сэндвич. Когда мы более регулярно занимались кольцеванием, с этого начинались выходные. У меня гибкий график, так что я уходил с работы пораньше, мы обедали, и Питер подвозил меня до станции. Остальные присоединялись позже. Сейчас мы ездим туда не так часто, но все равно встречаемся за обедом, когда есть возможность.
Вера с грустью подумала, что это, наверное, лучший момент его недели. Обед со стареющим самовлюбленным человеком, которому просто нужен поклонник.
– В каком настроении был доктор Калверт?
– Отличном. Как всегда. Предвкушал выходные.
– О чем вы говорили?
– Не помню…
– Наверняка помните. У вас блестящая память. Вы хорошо запоминаете детали.
– Он пишет книгу. Мы говорили о ней.
– А после обеда?
– Я пошел домой, чтобы провести пару часов с матерью.
– А доктор Калверт? – спросил Эшворт. – Куда он отправился?
– Обратно в университет. По крайней мере, я так думаю. Он не сказал, но пошел в том направлении.
– Как вы добрались до Фокс-Милла?
– Гэри меня подвез.
– Он забрал вас у дома?
– Нет, он опаздывал и ехал прямо с работы, из «Сейджа», так что мы договорились встретиться в городе. Я поехал на метро.
Он снова взялся за скальпель, перевернул мертвую птицу на доске, провел пальцем по черепу.
– Правда, мне нужно вернуться к работе. Я не понимаю, к чему все эти вопросы. Я просто был там, когда нашли тело. Вот и все. Я никогда не встречался ни с одной из жертв.
Вера посмотрела на Эшворта, чтобы понять, хочет ли он сказать что-то еще. Он покачал головой.
– Тогда на этом все, – сказала она. – Пока что.
– Я провожу вас.
Клайв отвлекся от люрика и пошел перед ними по коридору, через пыль, которая блестела в полосках света, падавших сквозь длинные окна. Он открыл дверь, отделявшую территорию персонала от общественного пространства, и остановился, словно ему не хотелось идти дальше. Вера тоже остановилась и посмотрела ему в глаза.
– Если бы вы подозревали, что один из ваших друзей совершил эти преступления, вы бы нам сказали?
