– Она хотела напиться. Я не смог бы остановить ее, даже если бы захотел. Да и зачем? Она хотела провести хотя бы один вечер, не думая о Люке.
Вера заглянула на кухню и открыла дверь на балкон. Ничего.
– Я знаю, милый. Я вас не виню, – она стояла почти неподвижно в центре комнаты. – Можете себе представить, в каком она сейчас состоянии. Вы абсолютно уверены, что вам нечего мне рассказать? О Люке или Лили Марш? Хоть о чем-нибудь из этого хаоса? Вы ничего не слышали от Клайва, Питера или Сэмюэла?
Мгновение он колебался. Не было ли у него искушения рассказать о романе Питера Калверта с Лили? Знал ли он о нем? В конце концов, мужская солидарность взяла верх. Он покачал головой.
– Извините, инспектор. Все это – просто ужасное совпадение. Я ничем не могу вам помочь.
На этом ее терпение кончилось, и она ушла. Едва дойдя до лестницы, она снова услышала музыку.
В машине она набрала свой собственный номер, не сразу его вспомнив. Джо Эшворт ответил незамедлительно.
– Телефон инспектора Стенхоуп.
– Ну что?
– О девочке никаких новостей. Я бы позвонил.
– А что насчет рассказа?
– Я только на середине. Хотел начать сначала. Но это потрясает, да? Сходство.
– Я уж думала, что схожу с ума, – ответила она. – Так бывает, если становишься одержим. Посмотрю, удастся ли отыскать Парра.
Она положила трубку прежде, чем он ответил, и бросила телефон на пассажирское сиденье. Она так и не собралась купить гарнитуру.
Когда она добралась до Морпета, был ранний вечер. На тихой улице, где жил Сэмюэл Парр, его соседка, женщина средних лет, обрезала увядшие розы в маленьком палисаднике. Подальше в надувном бассейне плескались дети, смеясь и вопя от удовольствия. Женщина старалась не смотреть на Веру, когда та вылезла из машины и начала стучать в дверь. Наверное, решила, что пялиться невежливо, не хотела показаться любопытной. Вера думала, что Сэмюэл Парр окажется дома. В это время как раз готовили ужин, наливали первый бокал вина. Но ей никто не ответил.
Вера подошла к стене, разделявшей дома. Женщина выглядела так, как будто хотела убежать домой.
– Вы не знаете, где может быть мистер Парр?
– Не знаю, извините, – поджав губы, как будто сожалела, что потратила силы на произнесение этих слов.
– Все в порядке, дорогая, я ничего не продаю, – Вера показала свое удостоверение, грустно улыбнувшись. – Мне нужно найти мистера Парра. Это срочно.
Женщина посмотрела по сторонам.
– Лучше вам войти.
Они сели на заднем дворе с видом на безукоризненный сад. Вдали от посторонних глаз женщина казалась спокойнее.
– Извините, но я правда не знаю, чем могу помочь. Мы давно живем по соседству, но никогда не были друзьями.
– Вы знали жену мистера Парра?
– Клэр, да. Так печально. Она всегда казалась довольно счастливой. Может, немного чувствительной. Когда это случилось, мы все были потрясены.
– Не было никаких сомнений, что это самоубийство?
– О нет, конечно нет. Сэмюэл был убит горем. Уверена, он винил себя.
– С чего бы это?
– Ну, это понятно, в таких-то обстоятельствах. Разве нет? – сказала женщина. – Чувство вины.
– Вы не думаете, что он спровоцировал ее на самоубийство? Что у него, например, был роман?
– Конечно нет, – женщина была в ужасе. – Сэмюэл – библиотекарь!
Как будто его профессия делала это невозможным.
Они посидели молча, потом она спросила:
– А к чему все эти вопросы?
– Я работаю над другим расследованием, – сказала Вера. – Мистер Парр – свидетель. Возможно, самоубийство жены тут ни при чем. Но я немного беспокоюсь за его безопасность.
– Конечно! – воскликнула женщина. – Сегодня ведь годовщина смерти Клэр! Мой муж упоминал об этом утром, когда увидел дату в газете, – она сделала паузу. – Вы же не думаете, что Сэмюэл сделал какую-нибудь глупость? Что не смог больше без нее жить?
– Нет, – сказала Вера. – Не думаю, ничего такого. Но если увидите, что он вернулся, попросите его позвонить нам.
Вернувшись в машину, Вера поняла, что оставила в ней телефон. У нее было два пропущенных звонка, оба от Джо Эшворта. Она перезвонила ему.
– Я дочитал рассказ, – сказал он.
– И?
– Думаю, вам лучше приехать сюда.
Глава сорок вторая
Вернувшись в офис, она застала Джо в таком возбужденном состоянии, в каком никогда его не видела.
– Прочитайте последние страницы.
Он отошел от ее стола, чтобы она могла сесть, и маячил у входа в кабинет.
Вера вернулась к рассказу. Описывался сад, где держали похищенную девушку. Он был похож на одичалый Эдем: деревья с сочными листьями, огромные цветы и перезрелые фрукты. Вере эта картина показалась удушающей. Она бы предпочла, чтобы действие разворачивалось среди холмов, где много неба и дует легкий ветерок. Ей казалось, что это чувство преследует ее с самого начала этого дела. Чем дальше развивался сюжет, тем сильнее было напряжение. Она сказала себе, что это вымысел, ей хотелось отбросить книгу и вернуться к реальности, к анализам судмедэкспертов и доводам рассудка. Но за ней наблюдал Джо, и она продолжала читать. Наконец случилось неизбежное. Девушку задушили. Парр описал убийство так, будто это было объятие, нежное объятие. Убийца остался анонимным, связь с жертвой – нераскрытой. В последнем абзаце тело оказывалось в пруду, в обрамлении кувшинок.
– Ну? – спросил Джо. – Что думаете? Значит, это Парр.
Вера не ответила.
– Я знаю, где происходит действие, – сказала она. – Я там бывала.
Отец Веры был членом комитета, открывшего Дипденскую орнитологическую станцию. Она не знала, что за дурак пригласил его туда. Его кокетство с остальными орнитологами-любителями длилось недолго. Гектор был слишком замкнутым, чтобы сойтись с другими членами комитета, и слишком неусидчивым, чтобы выдерживать нудные собрания, где обсуждались мероприятия по сбору средств и устав станции. Кроме того, он получал удовольствие от запрещенного – от ночных вылазок за яйцами хищных птиц, от таксидермии, проводимой на кухонном столе. Его не особенно интересовало бережное научное изучение миграции птиц. Через полгода он отправил в комитет едкое пасквильное письмо, в котором отказался от членства.
Тем не менее его пригласили на вечеринку по случаю десятилетия открытия станции. Вера решила, что приглашение прислали по ошибке. Он был в списке, и никто из руководства не проверял имена. Комитет не захотел бы видеть его там. К тому времени все сообщество орнитологов-любителей Нортумберленда было в курсе его преступных дел. Его не судили, но этот мирок был маленьким, и слухи о его коллекции яиц ходили годами. Он хвастался ею, когда напивался. «Лучшая любительская коллекция яиц хищников в стране, – говорил он. – Возможно, лучшая в мире».
