Тронув губы яркой помадой, потому что грех не нанести завершающий штрих, когда ты так хороша, Ирина вышла из здания суда. Сегодня ей казалось, что она и идет как раньше, – словно юная девушка, легко и быстро. Захотелось вдруг, чтобы Кирилл купил ей плеер, какие в последнее время появились у молодых ребят. На поясе висит коробочка с кассетой, от нее тянется шнур к наушникам оранжевого или красного цвета, в которых играет любимая песня, и тебе становится намного веселее идти.
«Купит-то он купит, но Егор быстро экспроприирует, я даже одну сторону кассеты дослушать не успею», – засмеялась Ирина про себя и вдруг почувствовала, как ее мягко взяли за локоть.
От неожиданности она взвизгнула и обернулась. Рядом стоял ничем не примечательный мужчина средних лет.
– Не волнуйтесь, Ирина Андреевна, – улыбнулся он, – я отвлеку вас буквально на секундочку.
– А вы?
– Капитан госбезопасности Терещенко, – быстро представившись, мужчина отработанным жестом махнул перед ее лицом красными корочками.
Сердце екнуло, но Ирина постаралась не выдать своего волнения.
– Чему, как говорится, обязана? – она холодно приподняла бровь.
– О, сущая формальность, совершенно нечего бояться. Я вас провожу, разрешите?
Он взял ее под руку удивительно мягкой и прохладной рукой и повлек в сторону метро.
– Как проходит процесс кинодеятелей? – спросил Терещенко вкрадчивым тоном. – Не нужна ли наша помощь?
– Спасибо, справляюсь.
– Смотрите, дело сложное, а вы, насколько я знаю, раньше никогда не работали по экономическим преступлениям.
Ирина пожала плечами и заметила, что с чего-то надо начинать.
– Да, разумеется. Но ведь неопытный специалист всегда может воспользоваться помощью старших товарищей, спросить совета… Больше того, он просто обязан это сделать.
– Согласна с вами.
– И вы получаете на рабочем месте должную помощь и поддержку?
Немного помедлив, Ирина обтекаемо ответила, что Павел Михайлович замечательный специалист, прекрасный начальник и чуткий наставник. Когда общаешься с чекистами, чем меньше конкретики, тем лучше.
– Рад за вас. А скажите, Ирина Андреевна, какое мнение сложилось у вас о товарище Соломатине?
Она сказала, что до конца судебного следствия не хочет делать выводов.
– Понимаю, понимаю… – собеседник покачал головой, – но есть мнение, что необходимо оправдать товарища режиссера.
Ирина чуть не споткнулась от удивления.
– Оправдать?
– Да, Ирина Андреевна. Доказательства его вины весьма жиденькие, а вернее сказать, вовсе отсутствуют, согласны?
Она пожала плечами.
– Давайте посмотрим правде в глаза, – мягко, но напористо продолжал комитетчик, – в деле нет ни одного весомого подтверждения его вины, и то, что товарищ Соломатин оказался на скамье подсудимых, можно объяснить только тяжелым обвинительным уклоном следователя. Вы извините, что я так о ваших коллегах, но там явно усердие преобладало над разумом.
Ирина засмеялась:
– Похоже на то.
– Человек перестарался, а начальство не проконтролировало. Бывают, к сожалению, такие недоработки у руководителя, особенно если он озабочен только тем, чтобы удержаться в своем кресле.
Ирина поняла, что это камень в огород Макарова, но промолчала. Да и что она могла сказать? Собеседник меж тем коротко засмеялся и интимным движением сжал ее локоть:
– Рад, что вы со мной согласны. Правосудие обязано быть точным и объективным, не так ли?
– Безусловно.
– А советский народ должен видеть, что любой человек в нашей стране имеет право выражать свое мнение, не опасаясь, что его за это отправят в колонию по нелепому и ложному обвинению.
– Конечно.
– И не будем забывать про вражьи голоса. Представьте, какой вой они поднимут, если Игорь Васильевич отправится в колонию?
– Да уж, – засмеялась она, – ведь по их представлению у нас в стране интеллигентный человек ни по какой другой статье, кроме политической, сидеть не может.
– Совершенно верно! Не стоит нам с вами лить воду на мельницу западной пропаганды.
– Ни в коем случае.
– Что ж, Ирина Андреевна, уверен, вы исправите ошибки, допущенные следствием.
– Я тоже на это надеюсь, – сказала Ирина.
– А вот и метро! – воскликнул Терещенко с радостью. – Вам вниз? А я пешочком. Что ж, очень приятно было с вами познакомиться.
– Мне тоже, – соврала Ирина и заставила себя улыбнуться.
– Надеюсь, как говорится, на дальнейшее сотрудничество. Ирина Андреевна, вы обращайтесь, если что, поможем! Мы за вами присматриваем и, честно скажу, будем рады оказать услугу такому замечательному специалисту, как вы.
Расплывшись в улыбке, Терещенко энергично пожал ей руку, попрощался и тут же затерялся в толпе. Будто и не было его.
Встреча с кагэбэшником немножко взбодрила, но не испортила настроения. Кажется, у этих ребят нынче круг обязанностей немного пошире, чем был очерчен Солженицыным в его произведении «Архипелаг ГУЛАГ», но так или иначе, Терещенко нашел окошечко в своем плотном графике расстрелов, предупредил ее, что следователь слегка перестарался и не надо сажать честного или сравнительно честного человека в назидание другим. Впрочем, бесполезно думать о резонах капитана, все равно КГБ не перехитришь и замыслов их не разгадаешь, главное другое. В кои-то веки ее внутреннее убеждение совпадет с требованием соответствующих органов, а то и бери выше, с государственной необходимостью. Первый раз в жизни она вынесет тот приговор, который от нее хотят вышестоящие инстанции, и это будет хорошо. Молодость уходит, и вместе с ней должна уйти ершистая строптивость, а зрелости свойственна степенность и лояльность, а также умение видеть дальше собственного носа.
Павел Михайлович увидит, как она растет над собой, поймет, что ей не нужен протест ради протеста, нет, она принимает спокойные и взвешенные решения, и детское желание сделать наперекор давно ее покинуло. А там как знать… Да, все свои блестящие карьерные возможности, открывшиеся пару лет назад, она проворонила, родив второго ребенка. Депутатом Верховного Совета ей теперь не стать, но ведь Павел Михайлович когда-нибудь уйдет на пенсию, а по возрасту она больше всего подходит, чтобы сменить его на должности председателя суда. По другим параметрам тоже, но из скромности будем думать, что только по возрасту. Дети к тому времени как раз подрастут, она сможет больше времени уделять работе, и почему бы, черт возьми, и не подняться хотя бы на одну ступеньку по служебной лестнице?
* * *
Со справочной ничего не вышло. Настя дозвонилась в Иркутск с таким трудом, будто он находился в другой галактике, но телефонистка на удивление любезным тоном сказала, что для получения номера телефона кроме имени нужно знать еще и адрес человека, иначе никак. В ответ Настя вздохнула, и, видимо, так тяжело, что телефонистка продиктовала ей адрес горсправки, куда можно отправить запрос по почте. «Но желательно еще какую-то информацию, кроме имени, – добавила она, – год рождения хоть приблизительно».
