Ирония судьбы, он в вынужденном соседстве с матерью‑одиночкой. Судьба либо искушает его, либо насмехается. Не важно, все равно он чувствовал себя чертовски некомфортно.
Хейс проверил наличие корма у лошадей, поменял им воду и решил принести свежего сена. Возможно, физический труд отвлечет от мыслей о неровном дыхании Алексы ему в ухо и ее содроганиях от наслаждения. Ему хотелось завершить начатое. Если она так загорается от прикосновений, что произойдет, когда они окажутся в постели? Ее тело неидеально, однако широкие бедра и мягкая линия живота очень соблазнительные. Уверенная в себе женщина казалась ему невероятно сексуальной. Хейс мечтал исследовать каждый изгиб ее тела. Правда, она не собиралась заводить интрижку с незнакомцем.
Пробыв в амбаре долго, он смирился с тем, что нужно вернуться домой и поговорить с Алексой. Она заслуживает услышать извинения. Тихо выругавшись, Хейс направился в дом, хотя и не представлял, с чего начать разговор, уверенный в том, что удастся найти выход.
Он аккуратно закрыл обе двери и направился в кладовку переодеться. На пороге комнаты остановился, заметив одежду, которая раньше была на Алексе. Очевидно, надела свои сухие вещи. Ему виделось, будто она хочет быстрее от него избавиться. Темнота его души уже оказывала влияние на других людей. Этого достаточно, чтобы держаться на расстоянии от Алексы, но им необходимо поговорить. Ему необходимо понять, как наладить их отношения, ведь еще не скоро им удастся уйти из этого дома.
Глава 7
Алекса решила сама продолжить осмотр дома. Написала сообщение подруге, убедилась, что с Мэйсоном все в порядке, получив фотографию, на которой он спал в обнимку со своей любимой плюшевой лошадкой. По крайней мере, здесь все нормально.
Прогулка по дому не помогла избавиться от мыслей о том, что произошло на крыльце. Было бы замечательно, если бы предательское тело перестало дрожать. Трудно злиться на Хейса, когда она ожила и требовала большего, помня его чувственные прикосновения.
Алекса вошла в комнату, похожую на кабинет, которую явно давно не использовали, и задумалась над тем, как долго Хейс пробыл в армии и сколько этот дом простоял без хозяев. Эта комната таит не одну историю человеческой жизни. Книжные полки так и манят. Она просто обожает читать, хотя за последнее время держала в руках лишь азбуку, книги о цветах и животных. Но ее это вполне устраивало, она любила проводить время с Мэйсоном после того, как он примет ванну и готовится ко сну. Они устраивались поудобнее в кресле‑качалке, она читала ему книги и пела песни. За весь день именно в это время ей удавалось отдохнуть и расслабиться. Она хотела создать для сына семейные традиции, чтобы он всегда чувствовал себя защищенным и любимым.
Алекса выдохнула и постаралась не расстраиваться сильно из‑за того, что сын сейчас не с ней. В любом случае эти выходные она бы провела вдалеке от него, хотя теперь возникла опасность застрять здесь гораздо дольше.
Одного взгляда в огромное окно оказалось достаточно, чтобы опасения подтвердились. Дождь по‑прежнему барабанил по фасаду. Алекса решила сосредоточиться на книгах и не думать о ситуации, в которой они оказались, уверенная, что среди огромного количества книг найдется хотя бы одна, которая ее заинтересовала. Пыль покрывала переплеты толстым слоем, она пальцем нарисовала сердечко. Стоп. Что? Нет‑нет, никаких сердец. Она провела ладонью по глупому рисунку, стирая его, и принялась читать названия книг.
— Надеюсь, тебе нравится история.
Алекса поморщилась, услышав голос Хейса, но не повернулась.
— Нет, занятия лучше.
— Я это заслужил.
Алекса рассмеялась. А вдруг каким‑то чудесным образом ей попадется пособие о том, как вести себя с ворчливым сексуальным ковбоем.
— О, ты заслуживаешь чего‑то похуже, я просто сдерживаюсь.
— Почему? Ты до этого была предельно откровенной.
Да, действительно. Но лишь потому, что он не отличается гостеприимством. Кроме того, что она может сказать? Алекса словно вышла из зоны комфорта. Понимала, что все с ними здесь временно и не стоит приглашать его к себе домой, знакомить с сыном. Она никогда не соглашалась на отношения, у которых нет будущего.
— Ты не хочешь на меня смотреть?
Как назло, именно сейчас, когда так хотелось придумать какой‑нибудь колкий ответ, на ум ничего не приходило. Алекса винила в этом страсть, которую они испытали на крыльце дома.
— Ты не пользуешься этой комнатой — воплощением мечты каждого книголюба. Целая библиотека, огромное окно с прекрасным видом, удобный диван. Если бы у меня было свободное время, я бы непременно проводила его здесь.
— Это кабинет моего дедушки. Его не использовали с тех пор, как он умер.
Алекса наконец повернулась. Хейс успел переодеться. Волосы пока не высохли, а еще он выглядел уставшим, более того, обессиленным, поверженным, сломленным. Ее сердце смягчилось по отношению к нему, ведь она не знала, через что ему пришлось пройти. Если бы он немного открылся, можно было бы попробовать ему помочь. Впрочем, такой мужчина, как Хейс, не стал бы открываться незнакомке. Она была готова поспорить на свою годовую зарплату, что после армии ему потребовался психолог, но он не стал обращаться к специалисту. Такой уж человек. Скорее посчитает, что самостоятельно преодолеет трудные времена. Возможно, правда, решил, что с него достаточно помощи братьев. Сильный и упрямый, он и не мог позволить себе признаться в слабостях.
Хейс сделал шаг вглубь комнаты.
— То, что произошло ранее…
— Никогда больше не повторится.
Он остановился в нескольких шагах от нее.
— Ты уверена?
— Почти уверена, учитывая то, как ты отстранился от меня.
Не говоря о том, как он изменился в лице, когда она показала фотографии Мэйсона. Иных мужчин не интересуют дети. И это нормально. Да и она не собирается приглашать его к себе домой.
Губы Хейса тронула усмешка. Черт бы его побрал, как же сильно она его хочет! Он прикоснулся к ней, поцеловал, ласками довел до исступления, а она по‑прежнему во власти влечения к нему и не просто сопротивляется соблазну, а пытается забыть наслаждение, которое испытала в его объятиях.
— Милая, — он приблизился к ней, — я собрался тебя соблазнить.
— Правда? Однако стратегию выбрал самую ужасную.
Он подошел к дивану, прислонился к нему бедром.
— Ты взволновала меня, когда я увидел тебя на конюшне, а потом мы застряли в этом доме. Когда ты появилась передо мной в мокрой одежде, через которую просматривалось прекрасное тело, я не устоял.
— И в чем проблема? Я думала, в тот момент мы находились с тобой на одной волне.
— Так и было, но потом разум подвел меня, и снова пришлось бороться с самим собой.
